Вот Торн пошел зачем-то в заросли кустарника и полностью скрылся из виду. И что-то долго его не было видно. Может, целую минуту, а то и две.
Левайн смотрел в окно, нервно покусывая губы. Он услышал отдаленное рычание рапторов и понял, что звери остались где-то около въезда на территорию лаборатории. Рапторы не последовали за джипом сюда. Они не пришли сюда даже сейчас. Интересно, почему бы это? Левайн задумался над этой загадкой. Думать о чем-то отвлеченном оказалось приятно. Он даже чуть успокоился, расслабился. Вот вопрос, на который надо найти ответ: почему рапторы поступают именно так?
Ему на ум сразу же пришло множество самых разных объяснений. Возможно, рапторы испытывают какой-то атавистический, подсознательный страх перед этим местом, местом, где они появились на свет. Они помнят, как сидели в клетках, и не хотят снова оказаться за решеткой. Но Левайн подозревал, что все-таки самое правильное объяснение – самое простое. Скорее всего земли вокруг лаборатории являются охотничьей территорией каких-то других животных. Эта территория помечена секретом животных другого вида, которые охраняют свои владения и не допускают к себе чужаков – поэтому рапторы и не хотят сюда вторгаться. Левайн припомнил, что даже могучий тираннозавр проходил по чужим охотничьим территориям быстро, нигде не останавливаясь.
Но тогда чья же это территория?
Левайн с нетерпением смотрел в окно и ждал.
– Так что там насчет света? – крикнула Сара из противоположного конца зала. – Мне нужен свет.
– Минуточку! – отозвался Левайн.
Торн затаился возле выхода из сарая и напряженно прислушивался.
Он ясно слышал тихие, мягкие вздохи – примерно так дышат лошади. Там, снаружи, притаилось какое-то крупное животное. И оно ждет его. Звуки доносились откуда-то справа от входа в сарай. Торн осторожно, медленно подался вперед и выглянул из-за двери.
И ничего не увидел. Луна светила ярко, весь рабочий поселок был как на ладони, совершенно пустынный. Торн видел магазин, бензоколонки, темное пятно джипа. Посмотрев направо, он увидел только пустынную лужайку и заросли кустов рододендрона. А за ними – теннисные корты.
И больше ничего.
Торн смотрел и напряженно вслушивался в звуки ночи.
Тихое посапывание никуда не делось. Звук был не громче шороха легкого ветерка в листве. Но ветра не было – на деревьях и кустах не шевелился ни единый листок.
Или все-таки шевелился?
У Торна было стойкое ощущение, что что-то здесь не так. Что-то неправильно. Что-то было прямо у него перед глазами, что-то, что он должен был увидеть, но не видел. Торн до предела напрягал зрение и уже было подумал, что собственные глаза его обманывают. Ему показалось, что где-то справа кустарник чуть пошевелился. Пятнистый узор листвы, залитой лунным светом, как будто немного сдвинулся, потом снова замер.
Но Торн не был уверен, что это ему не показалось. Он снова стал всматриваться в то место, где ему почудилось какое-то движение. Приглядываясь, Торн осознал, что на самом деле его внимание привлек не сам кустарник, а сетчатая изгородь за ним. Почти на всем протяжении изгородь была заплетена виноградными лозами, но на некоторых участках просматривался ровный блестящий узор серебристой сетки. И было что-то неправильное в этом узоре... Изгородь как будто шевелилась, подергивалась какой-то странной рябью.
Торн присмотрелся к изгороди повнимательнее. Может быть, она действительно двигалась. Может, там, за изгородью, притаилось какое-то животное. Животное прислонилось к изгороди, поэтому она и зашевелилась. И все-таки что-то было не так. Это объяснение ничего не объясняло. Нет, здесь что-то другое. Внезапно в магазине загорелся свет. Яркий электрический свет из зарешеченных окон залил лужайку перед магазином, исчертив четким геометрическим рисунком теней от решеток и лужайку, и стену кустарника возле теннисных кортов. И на мгновение – но всего только на одно мгновение – Торн увидел, что у живой изгороди вокруг кортов очень странная форма. И на самом деле там стоят два динозавра больше двух метров ростом, стоят бок о бок и смотрят прямо на него.
Шкуры динозавров покрывал причудливый мозаичный рисунок из темных и светлых пятен, благодаря которому животные были совершенно невидимы на фоне кустов рододендрона и даже на фоне сетчатой изгороди, возвышающейся над кустарником. Торн не знал, что и подумать. Маскировочная окраска этих динозавров была совершенна – невероятно, сверхъестественно совершенна – до того мгновения, когда в окнах магазина внезапно вспыхнул яркий свет, неожиданно озаривший животных.
Торн смотрел на динозавров затаив дыхание. Вскоре он обратил внимание на то, что такой похожий на листву кустарника узор из темных и светлых пятен покрывает не все тело животных, а только часть – примерно до середины груди. А выше шкура животных расписана блестящим ячеистым рисунком, имитирующим узор сетчатой изгороди.
Пока Торн наблюдал за этими животными, вся окраска их тел стала быстро меняться. Прежний узор поблек, животные сделались белыми как мел, а потом на этом белом фоне проступили темные вертикальные полосы, в точности соответствующие рисунку теней от оконных решеток.
И прямо у него на глазах два динозавра снова исчезли, будто растворились. Даже прищурившись и изо всех сил напрягая зрение, Торн смог лишь приблизительно угадать очертания тел ящеров. И если бы он не знал, что животные там, то вообще не увидел бы их.
Эти ящеры – хамелеоны! И такой потрясающей способности к мимикрии Торн не видел ни у одного другого животного.
Он медленно отступил от двери и пошел в глубь сарая.
– Боже правый! – воскликнул Левайн, уставившись в окно.
– Извините, – сказала Сара. – Но я должна была включить свет. Мальчик нуждается в помощи. В темноте я ничего не смогла бы сделать.
Левайн ничего не ответил. Левайн смотрел в окно, стараясь понять, что же он сейчас увидел. У него возникло такое же странное чувство, как в тот день, когда погиб Диего, – мимолетное ощущение какой-то неправильности в окружающем. И вот теперь Левайн наконец понял, что же это было. Но это превосходило все существующие представления о возможностях сухопутных животных к...
– В чем дело? Что там такое? – спросила Сара. Она подошла, стала рядом с Левайном и тоже посмотрела в окно.
– Что-то с Торном?
– Смотрите! – только и сказал Левайн. Сара посмотрела сквозь решетчатое окно.
– Куда смотреть? На кусты? И что? Что, по-вашему, я должна там увидеть?
– Смотрите! – повторил Левайн.
Сара присмотрелась получше и покачала головой:
– Извините...
– Смотрите, начиная от нижней части кустарника, – посоветовал Левайн. – И медленно переводите взгляд выше... Посмотрите хорошенько!.. И увидите их очертания.
Сара вздохнула:
– Ничего особенного...
– Тогда снова выключите свет, – сказал Левайн. – И вы увидите!
Она выключила свет, и на мгновение Левайн отчетливо увидел двух животных, бледных, почти белых, с темными вертикальными полосами на шкуре. И почти сразу же окраска животных снова стала меняться.
Сара Хардинг подошла к окну и посмотрела туда же, куда смотрел Левайн. На этот раз она сразу их увидела, как и предсказывал Левайн.
– Черт! – вырвалось у нее. – Там два животных?
– Да. Стоят плечом к плечу.
– И... Они меняют окраску?
– Да. Меняют.
Они наблюдали, как полосатый рисунок на шкуре динозавров быстро сменяется пятнистым узором, поразительно похожим на листву кустов рододендрона, возле которых стояли ящеры. И вскоре два динозавра снова полностью исчезли из виду, растворились в ночи. Но ведь такая совершенная имитация окраски окружающей среды невозможна, если только кожа животных не содержит нескольких слоев хроматофоров, как у морских беспозвоночных. Настолько полная мимикрия и такая быстрая приспособляемость к меняющимся внешним условиям свидетельствуют о том, что...
Сара Хардинг нахмурила брови и спросила:
– А что это за животные?
– Они хамелеоны, но, очевидно, очень необычные. Я даже не вполне уверен, что их можно отнести к разряду хамелеонов, поскольку практически все известные хамелеоны могут только...
– Что это за животные? – нетерпеливо переспросила Сара.
– Собственно, я бы определил их вид как карнотавры sastrei. Типичные представители вида, обнаруженного в Патагонии. Трех метров ростом, с такой своеобразной формой головы – вы обратили внимание на их морды? Короткий, приплюснутый нос, будто у бульдогов, а над глазами – пара длинных рогов, похожих на крылышки.
– Они плотоядные?
– Да, конечно, они хищники. У них...
– А где Торн?
– Он скрылся в зарослях кустарника вон там, справа, несколько минут назад. Сейчас его не видно, но...
– Что мы будем делать? – спросила Сара.
– Делать? – переспросил Левайн. – Я, кажется, не совсем понял вашу мысль...
– Мы должны что-нибудь сделать, – медленно, как будто обращаясь к непонятливому ребенку, сказала Сара. – Мы должны помочь Торну вернуться.
– Даже не знаю, что тут можно сделать, – сказал Левайн. – Эти животные весят по пять сотен фунтов каждое. И их здесь двое. Я ему с самого начала говорил, что нельзя отсюда высовываться. А теперь...
Хардинг мрачно посмотрела в окно и сказала:
– Пойдите и выключите свет еще раз.
– Я бы предпочел...
– Идите и выключайте свет!
Левайна вдруг охватило раздражение. Он наслаждался замечательным научным открытием, этой совершенно неожиданной способностью, обнаружившейся у динозавров, более того, эта способность вообще уникальна, таким свойством не обладает ни одно известное позвоночное – и вот пожалуйста! Эта маленькая настырная девица вздумала им распоряжаться! Она орет на него, она смеет ему приказывать! Левайн оскорбился. В конце концов, эту Хардинг даже ученым не назовешь. Она просто натуралистка. Высокие теоретические сферы науки вообще недоступны ее пониманию. Она из тех недалеких людишек, которые копаются в помете животных и воображают себя великими исследователями. П