Да, об этом я как-то не подумал.
— Через ворота идти опасно. Если епископ Явен успел отправить гонца, то там нас могут ждать, — снова высказал свое мнение Воледар.
Я в очередной раз прошелся взглядом по идущим людям, после чего задумчиво сказал:
— Тогда другого пути нет, кроме как через ворота… Значит, придется маскироваться… — И уверенно добавил: — Возвращаемся!
Я уже начал отползать назад, когда услышал от Воледара приглушенное:
— Чаво?
— «Чаво, чаво», — передразнил я его, — возвращаемся, сейчас все расскажу.
Добравшись до лагеря, я демонстративно развернул свое недорадио и начал обугливать ветку. Когда посчитал, что достаточно, то под удивленные взгляды спутников стал обмазывать сажей свою одежду и лицо и лишь коротко бросил:
— Мы тоже из Ручейково.
Благо Никфор, Вараня и Надея сообразили быстро, чего я хочу, и даже начали приводить свою одежду в неопрятный вид. А вот Воледар набычился:
— Ты хочешь, чтобы я, как таящиеся в засаде нечистые, мазался?
— Можешь этого не делать, — пожал я плечами, — но тогда оставайся здесь или бери Тиховодье штурмом. — Пока у него на скулах ходили желваки, я снял оберег, который дал мне Васимир, и протянул: — На вот, подзаряди. — И тут же демонстративно сплюнул: — Наполни чарами.
До этого мои спутники знали, что я не могу пользоваться чарами, но сейчас, без оберега, увидели воочию, что во мне нет дара. Но то ли меня узнали получше, то ли окончательно поверили, что я прибыл сверху, — в общем, никто не стал заламывать руки и бегать вокруг с криками «Демоны!» и тыкать в меня палками. Все лишь на мгновение застыли и дальше продолжили процедуру маскировки.
Воледар исполнил, что я просил, и с демонстративным пренебрежением все же начал обмазывать себя сажей.
— Лицо, лицо измажь как следует, чтоб не узнали, — подбодрил я его.
— Тогда, может, бороду оттяпаем? — с ухмылкой спросила Вараня. — Точно не узнают.
Я решил поддержать шутку поварихи и, прекратив свое занятие, оценивающе посмотрел на святорока. Вараня поняла этот жест по-своему и, достав откуда-то из складок одежды ножницы, голосом профессионала, знающего свое дело, заявила:
— Это я мигом. — И с металлическим лязгом несколько раз быстро сжала и разжала инструмент.
Заулыбались все, кроме Воледара. Тот отступил на шаг назад и, сверля взглядом Вараню, принялся обильно мазать сажей лицо, а затем переключился и на свою любимую бороду.
Через пятнадцать минут мы стояли на опушке леса, наблюдая, как по дороге все еще идут люди.
— Пошли, — велел я и вышел на свободную от леса полосу.
За мной последовали остальные.
Я слегка опасался, что мы вызовем подозрение, но ближайшие к нам люди лишь мельком взглянули на нас и тут же потеряли интерес. Действительно, мало ли сколько еще таких скитальцев разбежалось по лесу и теперь выходят на дорогу.
Мы спокойно вышли на дорогу и, подстроившись под черепашью скорость потока, двинули в Тиховодье. Но идти вот так молча я не мог, поэтому решил уточнить некоторые вопросы:
— Воледар, я слышал, как ты сказал, что бывал в землях харгов.
Святорок, не поворачиваясь ко мне, кивнул.
— Кто это и как они выглядят?
— Ящеры. Две руки, две ноги, и хвост. Ходят, как мы, разговаривают на другом наречии.
Я словно оступился и чуть не упал, но, сделав пару быстрых шагов, выровнялся. Неужели это те самые харги, которые сейчас живут на Марсе?! А тем временем Воледар добавил деталей, которые убедили меня, что это точно они:
— Строят подземные города и поклоняются небесным вратам. Очень дружелюбные и охочие к наукам.
Да, только из-за отсутствия тут солнца они переключились на орбитальное кольцо. Получается, что харги попали сюда, как и люди, — это что-то невероятное! Интересно, а это произошло одновременно?
— Воледар, а есть еще кто-то, кроме харгов?
Теперь тот все же посмотрел на меня, видимо считая, что я спрашиваю очевидное, но, наверное, вспомнил, кто я, и все-таки ответил:
— Беловодье граничит с землями двенадцати нелюдских племен. А их земли с еще двенадцатью и так далее. Но я знаю только тех, кто на нашей границе, с ними мы торгуем.
Никфор, идущий позади, услышал наш разговор и быстро пристроился сбоку от Воледара. Семеня ногами быстрее, чем взрослые, он периодически заглядывал нам в лица, рискуя споткнуться. А Воледар тем временем начал перечислять двенадцать рас:
— Харги, Сиэарк, Зонкары, Валтирианцы, Йорты, Фарлонцы, Таргассы, Октаниты, Драксоры, Аланийцы, Мракши… — Он нахмурился, видимо вспоминая, и через секунду закончил: — И еще Харфанти.
Кроме харгов, мне никто не был известен, хотя Земная Федерация уже имела контакты с другими цивилизациями. Но я слушал и представлял планету, на которой, похоже, накроили землицы для цивилизаций всего сектора, если не половины Галактики. А может, и всей? Планета большая, и здесь поместится не одна сотня таких территорий, как Беловодье. И кому это нужно было, а главное — зачем?
Если тут собрали столько разномастных рас, то возможно, где-то на этой планете и элемийцы есть. Эта мысль пришла столь неожиданно и полностью завладела мной, что я остановился. В то же мгновение мне в спину стукнулась Надея, которая лишь сказала: «Ой». А дальше посыпалась ругань тех, кто шел за нами, и я снова зашагал, догнав своего собеседника.
— А железодеи откуда здесь взялись? — задал я очередной очевидный вопрос.
Тут решил показать свою эрудированность Никфор и вклинился в наш разговор:
— Так это все знают, — махнул он рукой и ею же указал в небо. — Почти сто лет назад была битва в небесах между небесным воинством и темными силами. — Он сосредоточился и, глядя перед собой, словно заправский диктор, понизил голос и начал декламировать заученный текст: — Небесная битва длилась три дня и три ночи. И ночь была как день. Поверженные праведны огнем, приспешники дьявола тысячами падали на землю, сгорая заживо. Но один выжил и затаился, чтобы накопить силы и снова ударить, когда этого никто не ждет.
Значит, мои догадки верны. На орбите было сражение, и, судя по разрушениям орбитального кольца, проиграли обе стороны. Но какой-то корабль или мобильный завод смог частично уцелеть при падении, и теперь управляющий ИскИн принялся за старое.
— А нелюди не могут нам помочь в борьбе с железодеями? — спросил я.
— Нет, — покачал головой Воледар. — Они беспомощны в наших землях, а мы беспомощны в их землях.
В этот момент впереди поднялся радостный гомон, и я невольно начал всматриваться, что там происходит. И сразу стала ясна причина ликования: вдалеке сквозь пыль стали проступать очертания города. Но более отчетливо виднелся такой же висящий в воздухе крест. Значит, нужно поторопиться с вопросами.
— Как это «беспомощны»? — уточнил я, вспомнив последние слова Воледара.
— Дар чувствуется везде, куда бы ни пошел человек или нелюдь. Но вот применять чары в других землях не выходит. Стычки бывали в узкой полосе, верст пятьдесят, не больше, где чарами могут пользоваться обе стороны. Да и то, ерунда все это. Нам торговать нужно, без торговли никто не выживет.
— Почему?
Тут Никфор снова решил подключиться к разговору:
— Потому что в каждой земле есть свои богатства и руды, которых нет в других землях. — И пацан задрал подбородок от своей важности.
— Верно, — поддержал его Воледар.
Дальше Никфор принялся расспрашивать святорока, что тот видел в чужих землях, а я задумался. Получается, что кто-то разместил здесь кучу различных рас, снабдил каждую уникальным ресурсом, да еще и обеспечил невозможность уничтожения друг друга. Это лаборатория какая-то с искусственной средой…
Из раздумий меня вывел чей-то громогласный окрик:
— Проходи, не задерживайся!
Я заозирался и понял, что мы подходим к воротам. Как мы и предполагали, у ворот, кроме стражи, стояли ведомники и явно кого-то высматривали в толпе. Мне достаточно было встретиться взглядом со спутниками, чтобы они поняли, что пора.
Договорившись заранее, мы немного разошлись по сторонам, чтобы затесаться среди остальных беженцев и пройти ворота по отдельности. Опустив голову, я буквально в метре прошел от одного из ведомников, но тот лишь мазнул по мне взглядом, и я с чувством выполненного долга вошел в арку ворот.
Тиховодье. Служба ведомников
Зельник подошел со спины к сидящему на табуретке человеку и поставил рядом медную миску с дурно пахнущей жижей. Человек был оголен по пояс, и на его правой лопатке виднелся большой и глубокий ожог, который зельник внимательно осмотрел.
«Рана такая, что должна причинять невыносимую боль при любом движении, но он умудрился проделать такой путь на коне, не потеряв сознания», — подумал зельник и мокнул тряпицу в настой.
Явен скривился и чуть не перекусил кожаный валик, когда зельник прикоснулся к его ране. От боли в глазах потемнело, но сквозь туман в голове он услышал доносящуюся из окна молитву. Как раз сейчас шла утренняя служба в центральном храме Господа. Красивый баритон тронул струны в глубине души епископа Явена, и он не заметил, как начал повторять молитву, шепча губами. Явен настолько отдался этому процессу, что боль притупилась и стала терпимой.
Когда он молился, то видел перед собой бегущих в отчаянье людей, горящие дома и пролетающие рядом снаряды железодеев, уносящие жизни десятками. Он никогда не забудет запах горелого человеческого мяса, крики боли и эту бойню, в которой он чудом выжил. Явен стал молиться за души тех, кто так и не смог покинуть Ручейково.
Он должен был это увидеть собственными глазами. Теперь вера в праведность дел службы, которую он возглавляет, никогда не вызовет сомнений в его душе. Кто как не ведомники очищают паству от пособников дьявола? Но все же, видимо, один просочился и, учинив богомерзкое колдовство, лишил людей дара и защиты Господа. Он вспомнил то ощущение, когда дар пропал, и на его щеках появились крохотные ручейки влаги.