й духовной, и в нашей земной истории было немало моментов, когда это оказывалось решающим фактором.
Неожиданно звуки колоколов разом стихли, а меня в бок локтем ткнул Воледар и указал на опушку леса с северной стороны.
— Смотри, Дамитар, — сказал святорок, и его глаза блеснули фанатичным огнем.
Там из-под высоких крон деревьев на поляну выкатывались два десятка странных конструкций. Хотя конструкции, конечно, мне были понятны. Большие телеги с огромными деревянными крестами, исписанными геометрическими символами, но вот их функционал не ясен, разве что аналог знамени, только духовного. Каждый такой крест окружали два-три десятка священнослужителей, плотно обступивших телеги.
— В каждом из этих ковчегов находятся мощи святых, — подтвердил мои догадки Воледар, но тут же дополнил: — Они будут защищать воев во время сражения.
А вот это уже может быть указания прямого функционала, а Воледар взволнованным голосом продолжил:
— Вон в том, — он указал на самый крупный крест, — мощи самого́ Святого Акинфия.
Тем временем ковчеги продвинулись по полю метров двести и остановились, а из леса начала выходить основная масса Святого Воинства. Сверкающие фигурки воев шустро мчались по полю, догоняя ковчеги. И пыль от тысяч ног тут же поднялась облаком над войском, затрудняя обзор. Но возникший ниоткуда ветер сдул эту взвесь в сторону, будто кому-то могущественному она тоже мешала наблюдать.
Разномастность войска бросалась в глаза, на это явно влияло то, что все эти вои из разных княжеств. Тем не менее они обступили ковчеги и выстроились в ширину примерно на километр в единый фронт, изобразив некое эшелонированное построение.
Я впервые наблюдал разных по функционалу применения воев. В этом построении были видны как вои ближнего боя, так и лучники, но еще хорошо заметны пикинеры, которых я раньше нигде не встречал. Наверняка еще имелась и градация тяжелой и легкой пехоты, но с такого расстояния подтвердить эти догадки не представлялось возможным.
Позади пешего построения виднелись и орудия, которые мне так и не довелось лицезреть воочию, напоминающие своим видом пушки. Именно их работу я слышал, когда впервые оказался в Ручейково.
Здесь, в Беловодье, так и не открыли повторно порох, поэтому принцип действия этих орудий мне не был известен. Воледар же сказал, что о том ведают только чародеи, на этом я на время оставил эту тему. Тем не менее можно было догадаться, что эти пушки довольно сложны в производстве, так как их всего штук пятьдесят на всю стотысячную армию.
И наконец в арьергарде войска встала кавалерия, разделенная на отдельные формирования с разным количеством всадников. Скорее всего, конные отряды возглавляли князья, и, соответственно, каждый привел с собой разное количество конных воев. И Воледар подтвердил мою догадку, когда я спросил об этом.
— В первой линии, — Воледар повел пальцем вдоль той самой линии, — стоят святороки, именно они вступят в бой первыми.
И действительно, впереди построения виднелась жиденькая полоска из воев, полностью покрытых чаровыми щитами. Я уже видел их в полном облачении на площади, когда выкупил жизнь Воледара.
Я рассматривал развернувшийся строй, а в моей голове рвались шаблоны. Никогда не мог себе представить, что армия с мечами, луками и лошадьми будет сражаться против высокотехнологичной, полностью механической армии, и от этого волосы шевелились на голове.
Наконец построение было закончено, и Святое Воинство пошло вперед, медленно разделяясь на две части. И я решил, что это лучшее время для задуманного. Достал из рюкзака еще одну деревянную коробку с ключом на ее поверхности и, подобрав конец антенны, начал накручивать его на торчащий из коробки контакт.
Посчитав, что соединение достаточно надежное, я посмотрел на остальных зрителей этого театра. И пока они были увлечены зрелищем, я всего лишь на короткое мгновение замкнул ключ и сразу же стал отсоединять антенну. Когда закончил и посмотрел на город, там, где-то в центральных районах, уже вовсю переливалось разными красками дыхание дьявола.
В это мгновение мне отчетливо представилась картина, как к аптекарской лавке, хозяином которой был некто Борен, бежали несколько десятков воев из гарнизона и ведомники. И особенно ярко увидел в мыслях лицо этого урода, который наверняка отпраздновал, что все же избавился от Васимира.
— Ну вот и посчитались, Борен, — тихо проговорил я, улыбнувшись.
Дело было сделано, и я перевел внимание на войско людей, а затем поднял взгляд в небо над ним и увидел то, что все эти дни пытался отыскать над лагерем.
— Воледар, смотри. — Я указал на десяток черных точек, висящих прямо над Святым Воинством. — Это наблюдатели.
Но, видимо, вид объединенной армии Беловодья настолько его впечатлил, что он без особого энтузиазма взглянул на дронов, а после снова уставился на поле боя, сжимая и разжимая кулаки. Воледару явно хотелось оказаться там, в первых рядах, со своими братьями святороками.
Слегка наклонившись вперед, я посмотрел на еще трех наблюдателей и увидел тот же блеск в глазах, что и у Воледара. Похоже, только мне кажется, что здесь что-то не так. Элемийский ИскИн точно видит противника. Более того, он точно знал его численность и местонахождение задолго до начала битвы, но ничего так и не предпринял.
Предчувствуя беду, я весь сжался, а сердце заколотилось с бешеной скоростью.
— Господи, помоги им, — прошептал я одними губами.
Обойдя с двух сторон город, Святое Воинство устремилось на врага в сходящихся к центру атаках.
— Смотри, смотри! — закричал Коготь, слегка привстав на стуле и указывая на армию людей.
Я сразу не понял, что он там заметил, но через мгновение до меня донеслись короткие и глухие звуки, словно несколько десятков клапанов сбрасывали давление. Только после этого я заметил небольшие облачка вокруг орудий и сразу же перевел взгляд на врага.
Святому Воинству оставался еще километр до первых железодеев, и на удивление те продолжали стоять как истуканы. Но вот в их порядках стали разрываться снаряды, и я впервые увидел разрушающую мощь орудий людей.
В местах падения снарядов вспучилась земля, разбрасывая вокруг комья, и на этом месте, как грибы, появлялись яркие голубые шары, из которых наружу вырывались протуберанцы. Они будто огромные языки слизали все, что находилось в радиусе десяти метров от эпицентра. И выглядело это, как будто неведомое животное со множеством конечностей билось в агонии, молотя этими конечностями во все стороны.
Длилась эта агония около секунды, за которую цвет шаров стал желтоватым, а затем последовала вспышка и разлет кусков всей этой нестабильной субстанции, наносящие урон уже на большей дистанции. Я бы сказал, что уверенный радиус поражения составлял порядка тридцати метров. А через несколько секунд до нас докатились и звуки разрывов, похожие на треск электрической дуги и работающего автогена. В конце донеслись хлопки, ознаменовавшие результат первого залпа.
— Да! — выкрикнули Коготь и его люди.
— Возвращайтесь в пекло, — спокойнее выразился Воледар.
— Плазма, — прошептал я.
И, судя по цвету, была она очень горячей, я бы предположил, что ее температура в начальном состоянии варьируется от десяти до двадцати тысяч градусов. Температуру и разрушительную мощь оценили и железодеи, которые оказались в радиусе поражения. Там, куда прилетел снаряд, не осталось ни одного робота в рабочем состоянии: либо валялись безжизненной грудой металла, либо ползали какие-то еще функционирующие обрубки.
Очень эффектное и разрушительное применение, но эффект от этого мизерный. Положили они от силы сотню железодеев, но на этом все. Расчеты ушли на долгую перезарядку и вряд ли сделают еще один залп: было бы таких орудий хотя бы пара сотен — тогда другой разговор. Но и это был результат.
Тем временем артиллерийский налет привел железодеев в чувства, и они начали шевелиться. Черные туши элемийских БМП рывком сорвались с места, выбрасывая из-под колес куски развороченной земли, и не торопясь пошли в лобовую атаку. Из их недр появился тонкий ручеек плазмы, которая за мгновение превратилась в плазменный щит, прикрывающий технику в передней и верхней полусферах.
Пехота железодеев тоже начала движение, и часть ее сместилась под прикрытие щитов БМП, а часть выстроилась позади машин, но были и те, что шли в свободной формации. Вся эта армада разом поползла навстречу Святому Воинству, но все еще не открывала огонь. Я до хруста костяшек сжал подлокотники чарового кресла и ждал, когда же начнется стрельба, но ничего не происходило, только движение.
Вот из рядов людей в железодеев полетели стрелы. Они медленно поднялись вверх, преодолев верхнюю точку траектории, и тут же устремились вниз, обрушившись смертоносным дождем.
В пробивной мощности чаровых наконечников я не сомневался, видел их в деле. Поэтому, как только первая волна достигла целей, черные фигурки роботов стали падать, а некоторые и взрываться. Наверное, стрелы пробивали источники питания или еще какую взрывоопасную деталь.
Но часть роботов продолжали идти как ни в чем не бывало, будучи утыканными, как ежи. Те, что находились под прикрытием плазменных щитов, и вовсе ничего не ощутили, так как стрелы моментально теряли свою кинетическую энергию, проходя через такой щит. А люди не переставали выпускать примитивные снаряды волна за волной.
Наконец железодеи разродились, и строй роботов и БМП разом окутался вспышками от выстрелов. В Святое Воинство полетели пули, снаряды из автоматических пушек БМП и плазма. Пальба была настолько плотная, что, казалось, сейчас должны появиться сотни жертв, и я даже привстал из кресла, ожидая этого. Но где-то за десять метров до первой линии святороков весь этот шквал врезался в невидимую стену, которая тут же проявилась концентрическими кругами в местах попадания.
— Я же говорил, ковчеги защитят, — одобрительно проворчал Воледар.