Неожиданно по глазам ударила яркая вспышка, и я машинально прикрылся свободной рукой, а вслед за ней раздался оглушительный гром. Я слегка согнул колени, выронил ружье и прикрыл уши ладонями. Звуки пропали, и я слышал лишь звон в голове, боль в ушах и, похоже, вытекающую из них кровь. А через несколько секунд до меня докатилась взрывная волна, принесшая куски земли, камни и мелкие ветки и опрокинувшая меня на землю.
Не знаю, сколько я провалялся, но многократное открывание и закрывание рта, наконец, принесло свои плоды, и я стал слышать звуки. И первое, что я услышал, — голос Воледара, доносившийся словно из-под воды.
— Живой, княже?
— Живой, живой, — прошептал я пересохшими губами.
Я почувствовал, как Воледар пытается помочь мне встать, но я не спешил и сначала поднялся на четвереньки, проверяя, нет ли контузии. Но, к счастью, меня не тошнило и не кружилась голова, а мысли были ясными. Помотав головой, я поднял взгляд и посмотрел на город.
— Что это было? — спросил я сам себя.
На удивление город был цел, и в него даже продолжали бить ракеты, прилетавшие прямо на моих глазах. Тогда я перевел взгляд на место, где было Святое Воинство, и побледнел. Поле было усеяно телами, и только изредка можно было заметить шевеление выживших. Больше всего повезло тем, кто остался рядом с ковчегами, — только они стояли на ногах и крутились на месте, рассматривая случившуюся бойню.
Воледар заметил, что я внимательно смотрю в одном направлении, и тоже посмотрел туда. Помогая мне подняться, он стоял на ногах, но согнувшись. Теперь же он отпустил меня и выпрямился, а через секунду рухнул на колени. Он поднял взгляд к небу, перекрестился и с болью в голосе сказал:
— Господи, за что?!
Но на этом ничего еще не закончилось. После очередного удара ракет в барьер города символы на стенах и на висящем в воздухе кресте замерцали и погасли. И я уже второй раз наблюдал, как гигантская конструкция устремилась вниз, прямо на заполненный людьми храм.
Все повторилось, и, лишившись дара и чар, люди стали абсолютно беззащитны. Следующая партия ракет беспрепятственно пролетела над стенами и, резко изменив угол наклона, нырнула вниз. Пронеслась череда вспышек, и над городом поднялись два десятка грибовидных облачков.
Неожиданно мое внимание привлекло быстрое движение, и я скривился от боли, когда резко дернул головой. Но успел заметить, как, пронзив облака, вертикально вниз падал продолговатый объект, прямо на то место, где когда-то находилось Святое Воинство.
Мои глаза округлились, а в голове проскочило единственное слово: «Баллистика».
— Ложись! — крикнул я что есть силы и прямо с четверенек прыгнул на Воледара, сваливая того на землю.
Сердце выскакивало из груди, а дышал я, словно загнанная лошадь, но продолжал бежать. Куда труднее было Воледару: он нес на себе одного из подручных Когтя, — бедолага свалился с дерева, когда по нам ударила первая взрывная волна. И хотя святорок был на три десятка лет старше, чувствовал он себя куда лучше, чем я. Никакой отдышки, он просто пер вперед, как носорог, не обращая внимания ни на кусты, ни на неровности лесной подстилки, а я и второй подручный пытались не отстать.
Бежали мы подальше от того ужаса, что творится там, в Тиховодье. Когда случилась локальная перегрузка, уже виданная мною в Ручейково, из леса появились железодеи, которые ожидали там своего часа. И среди них было немало великанов, еще БМП и не меньше полегших до этого пехотных роботов. К этому моменту из Святого Воинства не осталось никого, кто мог бы задержать эту волну. Да и в отсутствии дара, нечем. И железодеи, словно на параде, за считаные минуты достигли стен города.
ИскИн учел предыдущий опыт в Ручейково и параллельно движению наземной группы будто из-под земли появились десантные боты. Они за считаные минуты перебросили по воздуху группы железодеев ко всем воротам, захлопнув тем самым ловушку, в которую превратился город.
Все это произошло так быстро, что никто из жителей города не смог его покинуть, а тех, кто пытался, встречали заградотряды железодеев. Что происходило дальше, я уже не видел, хотя догадаться не трудно.
Спеша к лагерю, мы слышали непрекращающиеся звуки стрельбы и взрывов, и я постоянно успокаивал себя мыслями, что уже ничем не могу помочь тем, кто остался в Тиховодье. Но подсознание — непредсказуемая субстанция, и мне все казалось, что я слышу крики отчаянья и боли, доносящиеся из города, хотя этого не может быть. Мы уже удалились достаточно, чтобы слышать подобное, да и лес — хорошее препятствие для звуковых волн такой частоты, но я все равно слышал.
В голове всплывали картины, как мужчины бросаются на стальных монстров с голыми руками, пытаясь защитить свои семьи. Как люди набиваются в многочисленные храмы в надежде, что их защитит Всевышний, и мучительно погибают в огне пожара. Сцены с детьми, плачущими над телами своих погибших родителей, вгрызались мне в мозг, и, когда мы, наконец, добежали до лагеря, пережитое в прошлом, совесть и чувство долга обработали меня настолько, что я решился на очередную глупейшую авантюру.
Коготь исполнил мой приказ на отлично, и к моменту, когда мы спустились в ущелье, лагерь уже был похож на разворошенный муравейник. Люди паковали свои пожитки, складывали палатки и в отсутствии лошадей и телег грузили все это на спешно сделанные волокуши. А звучащие вдалеке взрывы, эхом расходящиеся по ущелью, служили отличным стимулом поторапливаться. Поэтому стояли крик, ругань и вой женщин, но, слава Богу, не по тем причинам, что в городе.
Особо преуспели в сборах уже бывшие голыши, у которых иерархия ответственности сыграла им на пользу. Они уже почти все собрали, и большинство просто стояло, скучковавшись по подразделениям, глазея по сторонам за царящей анархией.
Я остановился у края лагеря и, согнувшись, уперся руками в колени. Мне казалось, что я сейчас выплюну легкие, забег оказался суровым испытанием для моей физической формы.
— Княже! — услышал я голос Когтя.
Я на мгновение поднял голову, чтобы увидеть рядом стоящего ротного, затем снова ее опустил, продолжая тяжело дышать, и вскинул руку, показывая, чтобы тот подождал. Еще несколько глубоких вдохов-выдохов, и я выпрямился.
— Фух, — с силой выпустил я воздух и спросил Когтя: — Что тут у вас?
— Все сделали, как ты велел, княже.
— Вижу, — буркнул я и сделал еще несколько мощных вдохов-выдохов, восстанавливая дыхание. — А чего стоите? Помогите остальным собраться, — указал я рукой на суетящуюся часть лагеря. — Чем быстрее соберемся, тем быстрее выдвинемся.
— Добро, — кивнул Коготь и уже хотел бежать, когда ему на глаза попался лежащий на земле подручный, которого нес Воледар.
— Не переживай. Ушибся маленько, отлежится на отварах Варани — и все будет хорошо. Пришли пару ребят, Воледар покажет, как сделать носилки. Понесем, пока не встанет на ноги.
Я вопросительно посмотрел на Воледара, и тот кивнул. Коготь вновь хотел бежать, но я его задержал:
— Стой. — И, когда он снова готов был слушать, я продолжил: — Пусть малыши пробегутся по лагерю и скажут, чтобы все мужчины собрались у этого дерева. — Я ткнул пальцем на рядом стоящего исполина и, немного подумав, добавил: — Пусть скажут, что князь будет говорить, а то не придут.
Когда Коготь все же убежал, ко мне приблизился Воледар, встал слева и, так же наблюдая за лагерем, тихо спросил:
— Куда хоть пойдем, княже?
Только сейчас я заметил, что он снова называет меня «княже», и, мельком взглянув на него, ответил:
— На север, подальше отсюда.
— Будет ли то место во всем Беловодье, где мы сможем укрыться? — так же тихо спросил Воледар.
А вот это он практически прочитал мои мысли, но я ничего не ответил, об этом будем думать завтра, а сейчас нужно спасти людей.
Через пятнадцать минут у дерева стояло около семи десятков мужчин, которые переминались с ноги на ногу и негромко переговаривались, частенько произнося слово «князь». Подождав еще минуту, я протиснулся к дереву и, ухватившись за его ствол, встал на корень, торчащий из-под земли, — так я оказался на три головы выше остальных.
— Меня зовут Дамитар, если кто еще не знает, и я буду говорить.
— А где же князь? — раздалось из толпы.
— Да… Да… Да! — прокатилось среди людей.
Неожиданно рядом неведомым способом поднялся над толпой Воледар. Мне стало интересно, как он это сделал, — не взлетел же? Но я оказался недалек от истины, так как он создал чаровый щит горизонтально земле, в полуметре от нее, и просто на него встал. Пока я смотрел на этот изящный способ создать себе трибуну, Воледар сказал:
— Перед вами князь Воеводин. А кто в этом усомнится, — он поднял руку, и в ней тут же проявился чаровый клинок, — тот познакомится с моим сечником.
По толпе прокатились шепотки, в которых звучали: «Воеводин», «княжество Кровень», «князь», сомнения и заверения. А я посмотрел на Воледара и благодарно кивнул. В этот момент кто-то из толпы крикнул:
— Говори, князь, мы слушаем!
И крикнувшего поддержало множество голосов.
— Да, говори!
— Говори, чего хотел!
— Слушайте, люди Беловодья! — начал я, перекрикивая толпу, и, когда возгласы стихли, уже спокойнее продолжил: — Бог уберег нас от неминуемой смерти…
— Всевышний сподобился направить нам тебя, княже, — перебил меня знакомый толстячок на коротких ножках. — Если бы не Его воля через твои деяния, где бы мы сейчас были? Верно, ребяты? — закончил Кирим и с горящими глазами посмотрел на меня.
— Верно!.. Верно!.. — поддержали его в толпе.
Я поднял руку и, дождавшись относительной тишины, продолжил:
— Пусть так! Но сейчас там, — я указал в сторону Тиховодья, — умирают наши братья и сестры.
Лица в толпе тут же посмурнели.
— Жены, дети, старики, они молят Господа нашего о помощи и милосердии. И я спрашиваю вас, — снова повысил я голос, — неужели Господь глух или бессердечен к их страданиям?!