м. Если природа способна на такое, размышлял Уильям, значит, где-то в ней (или за ней) скрывается экстравагантный художник, с гомерическим хохотом макающий кисть в банки с разноцветным огнем. Исполненный признательности Уильям с радостью поблагодарил бы кого-нибудь лично за этих крохотных рыбешек. Даже самих рыбешек он готов был благодарить. Почему в этом безмолвном зеленом мире можно только наблюдать? Почему нельзя побеседовать с крохотными рыбками, просто перекинуться парой слов? Была ведь какая-то сказка, наверное, в «Тысяче и одной ночи», где разноцветные рыбы вдруг заговорили в котле? Вот она, сказка наяву. Но тогда и эти рыбешки тоже живут в сказке. И все же погрузиться в сказочную реальность до конца не получалось, хотя рядом плыла Терри, он плескался в теплой тихоокеанской воде, и его ждал Затерянный остров. Наверное, есть какая-то сугубо научная причина для этой удивительной раскраски и причудливых форм. Может ли жизнь быть, с одной стороны, волшебной, а с другой — поддаваться научным законам? Занятый этими мыслями, Уильям лениво покачивался на волнах над подводной толчеей — зловещая тень, заслоняющая солнце. Не раз и не два в последующие годы перед глазами будет вдруг вспыхивать лазурь ярче зимородкового крыла и сновать крошечные разноцветные рыбки, перенося его обратно в эту лагуну, к размышлениям о волшебстве.
Купаться было замечательно, однако, выйдя, Уильям не испытал привычного после плавания в менее теплых и ласковых водах чувства рождения заново. И все же как приятно стоять под душем в бунгало, неспешно вытираться, надевать чистую белую одежду, такую тонкую, невесомую, а потом вальяжной походкой прогуляться к главному бунгало, обедать. Там в одиночестве сидел Рамсботтом, потягивая коктейль, и, конечно, сразу предложил Уильяму присоединиться.
— Мы ведь не единственные постояльцы в этом пансионе? — уточнил Уильям.
— Нет, кроме нас, есть еще трое. Но они сегодня обедать не придут. Все разъехались. Мистер и миссис Пуллен укатили повидать друзей на другой стороне острова. Они американцы, муж приехал сюда поправлять здоровье, а вообще занимается недвижимостью — так это у них называется — в Лос-Анджелесе. Тихий человек, спокойный и пока еще довольно хилый, жена тоже тихоня. Потом есть еще англичанин по фамилии Крофорд.
— А про него что скажете? — поинтересовался Уильям.
— Тюфяк, вот и все. Иногда ходит с кем-нибудь на рыбалку, сразу вытаскивает крупную рыбину, на этом его занятия и заканчиваются, если не считать еду и сон. Неразговорчивый этот Крофорд, не подступишься к нему. Возраст — лет сорок с небольшим. Бреется чисто, но ноги заросшие. Поездил по свету, был в Индии и в Китае. На этом все. Он со всеми такой замкнутый, не только со мной. Месье тоже из него слова не вытянул. Ходячая устрица в шортах, вот он кто.
Уильям рассмеялся, уловив искреннее возмущение в голосе Рамсботтома, и оглянулся на другие бунгало, видневшиеся за открытыми окнами. Коммандер и Терри еще не показывались.
— Как поживает коммандер?
— О, сейчас расскажу… — начал Рамсботтом с заговорщицким видом, понизив голос. — Коммандер молодец, вы прекрасно знаете, как я к нему отношусь. Коммандер — отличный малый. Страна может им гордиться. Но скажу прямо: жаркий климат ему вреден. Тропики его погубят. Эти худосочные жилистые типы в жарком климате не выдерживают — нутро слабое. Мне-то отлично — не скажу, конечно, что все здесь для меня идеально, однако жара и влажность мне нипочем. А вот коммандеру туго приходится, и от этого он слегка строжает. Вы, наверное, и сами заметили, Дерсли.
Уильям осторожно подтвердил, что, пожалуй, заметил.
— Я не сомневался! — торжествующим шепотом возвестил Рамсботтом. — Заметьте, я не ворчу. Я слова не скажу против коммандера никому, кроме вас. Но жара на него действует, поэтому вы с ним поосторожнее. Эти края не для него. Будь мы на английском острове, где туземцы и белые живут по разные стороны забора, часовые и полисмены бдят, и ты ходишь — как это в Индии называется? — пукка сагибом, белым господином, не хлещешь спиртное расхристанный в окружении шоколадных милашек с цветами в волосах и чертями в глазах, там он был бы как дома. Но здесь ему не по нутру. Слишком французисто. Слишком вольное отношение к вину, женщинам и бритью. Сплошное «о-ля-ля»! И что в итоге? Он надевает ежовые рукавицы. У нас уже состоялся с ним разговор — нет-нет, ничего такого, ничего особенного. Но все же — в общем, сами знаете.
Вошла Терри и почти следом за ней — коммандер. На стол подавали два официанта-китайца, которым Рамсботтом отдавал загадочные распоряжения. «Ходи хлеб, Чан Лин Су! — выкрикивал он. — Ходи виски! Ты понять?» При этом он так сиял, словно действительно объяснился на трудном древнем языке.
Угощение состояло из непонятных мелких рыбок, довольно жесткого мяса с рисом и салата из нарезанных апельсинов с кокосовой стружкой. Рамсботтом тут же оседлал своего любимого конька и начал критиковать кормежку.
— Здоровой еды и в помине нет, — начал он. — Все из консервов. Местные продукты совсем никуда не годятся, сплошное недоразумение. Взять хоть хлебное дерево. Есть-то его можно. Если вы потерпели кораблекрушение, то хлебное дерево — просто манна небесная, но для тех, кому дорог собственный желудок, это ерунда на постном масле. И рядом не лежало с обычной картошечкой в мундире. Или этот их фиолетовый корнеплод — таро вроде бы. На вид как дешевое мыло — да и на вкус не лучше. Есть еще крупные такие бананы, которые они готовят как овощи, — вот это еще туда-сюда. Но жалеть о здешней пище я точно не буду. По дороге прочитал пару книг — по ним складывается впечатление, что здесь настоящий рай для ценителя, а на деле полный пшик. Сплошные консервы.
Коммандер откашлялся.
— Наверное, пора поговорить о делах. Мы здесь одни, момент удачный.
— На здоровье, я разве возражаю? — воскликнул Рамсботтом.
— Наверное, лучше, если вы расскажете, что нам удалось пока сделать, — несколько извиняющимся тоном обратился к нему коммандер.
— Нет, давайте лучше вы сами. Шхуны — ваша епархия, вам и карты в руки.
— Хорошо. — Коммандер помолчал секунду, потом посмотрел по очереди на Уильяма и Терри. — Вам, конечно, интересно, что мы тут успели сделать. Уговор, как помните, был, что сперва нужно отыскать остров. Нельзя нанимать рабочих, заготавливать оборудование и провизию, пока мы не убедились в существовании самого острова и руды — причем действительно больших залежей.
Все согласно кивнули.
— Изначально предполагалось добираться до острова на арендованной шхуне. На этом этапе расходы желательно скостить, поскольку нам не с руки нанимать судно в единоличное пользование на весь путь. А значит, нужно искать шхуну, которая провезет нас большую часть пути регулярными пассажирами, и зафрахтовать ее лишь от конечного порта захода до острова. Понимаете, что я имею в виду?
— Да, — сказал Уильям. — Найти шхуну, которая и без того держит путь в направлении острова. На этом действительно можно много сэкономить.
— Правильно, — подтвердил коммандер. — Одно дело — фрахтовать судно целиком и совсем другое — заплатить за провоз.
— Да уж, — вмешался Рамсботтом, — удовольствие дорогое, хотя эти вонючие баржи, которые здесь называются шхунами, слова доброго не стоят. Слышали бы вы, Дерсли, сколько они хотят содрать за фрахт! Казалось бы, помаши перед ними фунтовой банкнотой, они тебе эту шхуну с потрохами сдадут. Как бы не так! Даже провоз влетает в кругленькую сумму. И хоть бы корыто свое выдраили за эти деньги, так ведь нет.
Терри посмотрела на коммандера вприщур.
— А как вы искали шхуну, идущую в направлении острова, без координат широты?
Коммандер улыбнулся:
— Нам повезло с долготой. Без нее нам бы точно пришлось сидеть сложа руки. Но мы знали долготу, знали, что остров расположен в Южных морях, а значит, скорее всего нам подходила любая шхуна, идущая в направлении Маркизов или Туамоту. Та, которую мы присмотрели, обходит Туамоту с севера. Я пока не пытался точно нанести Затерянный на карту, поэтому неизвестно, сколько придется идти из последнего порта захода. Думаю, что порядочно, но тут уж ничего не поделаешь, и все равно мы прилично сэкономим, не фрахтуя судно на весь путь. Провоз обойдется в пять-шесть сотен франков за неделю, а фрахт нужно сбить до трех с половиной, максимум четырех тысяч в неделю.
— И то много за эти плавучие блохоловки, — вставил Рамсботтом. — Но с другой стороны, если остров не обманет наши ожидания, то мы об этих расходах даже не вспомним. Как считаете, Дерсли?
Уильям, лихорадочно переводивший в уме франки в фунты, согласился.
— Вы, надеюсь, позаботились об открытии здесь кредита? — с тревогой спросил Рамсботтом. — Платить придется много, а родные банки далеко.
— Да, — кивнул Уильям, — все оформлено в Индокитайском банке, с этим порядок. Кстати, сколько нам плыть до Затерянного?
— Пока точно сказать не могу, — ответил коммандер. — Несколько недель в общей сложности.
— А что вы будете делать, если остров сгинет? — вмешалась Терри.
— Сгинет?
— Пропадет. Ведь эти острова, как я понимаю, иногда просто исчезают. Мне отец рассказывал. Находят остров — большой, целые мили суши, торчащей из воды, — а потом раз, и никто не может его отыскать. Что, если и этот исчезнет?
Рамсботтом посмотрел на нее с добродушной иронией.
— Ну, тогда мы отлично посмеемся. Подумаешь, мисс Райли, какой пустяк: преодолеть несколько тысяч миль зазря и упустить сокровище. Похохочем, а потом сядем играть в карты, что еще нам останется?
— Я думаю, остров будет на месте! — с жаром возразил коммандер.
— И я тоже, — откликнулся Уильям.
— Да нет, я тоже надеюсь, — махнула рукой Терри. — Я совсем не хотела вас пугать.
— Как же, не хотели, — пожурил ее Рамсботтом. — Зачем тогда нагнали страху? Ваша задача — вдохновлять нас, подбадривать, а не пугать предположениями, будто острова не окажется не месте. Иначе какой нам прок от ваших прекрасных глаз? Это вы еще не видели здешние корыта. Сердце разрывается при одной мысли, что придется жить на таком неделями — болтаться по волнам за немаленькие деньги и кормиться рисом с кокосовой стружкой, и все напрасно. Срочно смените пластинку, мисс Райли, иначе мы не позовем вас на следующее собрание. Между прочим, до выхода в море у нас меньше недели.