— Нет… нет… — пролепетал он, пытаясь выйти из-под этого давящего положения, но усилия оказались тщетными. Он был слишком слаб, а боль была поистине невыносимой.
Амико уже умоляла, ее голос становился все громче. Давление на копье увеличилось, и наконечник впился в плоть глубже, воткнувшись в кость грудины. Гидеон издал лишь мучительный вздох.
— Прекрати! — кричала Амико уже по-английски. — Ради бога, остановись! — девушка подлетела к существу и стала изо всех сил молотить его кулаками. — Не причиняй ему вреда!
Застигнутый врасплох монстр чуть отступил, оттолкнув Амико своей массивной рукой. Она снова бросилась на него, на этот раз, нацелившись на его глаз. Он отпихнул ее в сторону мягким движением, но с достаточной силой, так, что девушка растянулась на песчаном полу. Она пыталась встать, продолжая выкрикивать что-то на греческом.
Наконец, существо отняло копье от груди Гидеона и с раздраженным рычанием отошло к стене пещеры, прислонившись к камню. Затем он показал ей свои пустые ладони в очевидном жесте молчаливого согласия.
Амико продолжала говорить по-гречески, пока Циклоп не сделал яростный жест в ее сторону, сопроводив его громким лающим ревом. Амико замолчала, дрожа от страха.
Гидеон лежал неподвижно, надеясь, что вскоре потеряет сознание. Боль была такой сильной, что ему было все равно, выживет он сейчас или умрет.
— Я думаю, что Циклоп хочет убить тебя, — жалобно произнесла Амико.
— Твой пистолет… — выдохнул Гидеон, — возьми его.
— Я не могу. Он спас мне жизнь, Гидеон… И если я убью его, ты не получишь лотос. Мы должны найти другой способ.
Гидеон попытался возразить, но задохнулся, когда на него накатила очередная волна боли.
— Он очень подозрительно относится к тебе, как будто опасается. Мне кажется, что когда-то люди причинили ему вред.
Существо присело на корточки и, набрав сухих палок из соседней поленницы, положило их на умирающие угли и разворошило пламя. Пещера заполнилась мерцающим светом. Гидеон с трудом мог отвести взгляд от монстра. Он был похож на нечто из второсортного фильма ужасов: огромный мускулистый неандерталец, сутулый, с покатым лбом и нависающей над этим единственным чудовищным глазом бровью.
Огонь разгорелся, Циклоп вернулся к нему и, отвязав кожаный мешок с пояса, открыл его и вынул большую игуану, после чего проткнул ее палкой и подвесил жариться над огнем.
Гидеон почувствовал очередной приступ головокружения. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание.
Амико снова заговорила, указывая на Гидеона и жестикулируя. Существо недолго игнорировало ее, а затем угрожающе зарычало, но девушка продолжала упрашивать его. Под аккомпанемент ее голоса, Гидеон чувствовал, как боль усиливается: невыносимая и непрекращающаяся — теперь она была везде, охватывая и поглощая разум. Он изо всех сил старался оставаться в сознании, но, несмотря на все усилия, окружение отдалялось от него… становилось все дальше… и дальше… и, в конце концов, Гидеон снова погрузился в безрадостную тьму.
52
Прошло три дня. Три тревожных дня. Они прошли во сне, напоминавшем дремотное забытье, когда Гидеон то приходил в сознание, то снова отключался, выпадая из реальности. Фрагменты произошедшего за это время вернулись к нему позже: рычащий Циклоп толкал его; Циклоп, вытянувшись на песке, спал у огня; Амико кормила его из чашки противной кашей, похожей на ту, что он пробовал на церемонии, в то время как Циклоп смотрел на них, хмурясь. Гидеон снова испытал то чудесное чувство покоя и удовлетворения, которое ему довелось пережить ранее, после чего последовало второе жуткое похмелье.
И затем, когда его голова, наконец, прояснилась, ему стало лучше. Намного лучше. Он все еще был слаб и испытывал небольшую боль, но, как ни странно, сломанные кости уже начали срастаться, порезы исцелялись, а голова больше не болела. Восстановительная сила корня была поистине непостижимой.
Впервые Гидеон почувствовал волну надежды — настоящей надежды — вместо безнадежных домыслов. В конце концов, теперь у него, может быть, появится будущее. Он очень надеялся, что аневризма вены Галена в его мозгу сможет исцелиться наряду со сломанными костями. Но было одно «но»… этот изъян не был травмой. Он был врожденным дефектом и может оказаться неподвластен даже лотосу.
Единственная проблема заключалась в том, что они все еще были пленниками Циклопа.
Гидеон лежал у костра, наблюдая, как Амико жарит тушку какого-то маленького зверька — очевидно, крысы — связку, которых Циклоп принес в пещеру и повесил на крюк в стене.
— Ням-ням, — сказал Гидеон, глядя на жареную с корочкой крысу, с маленьких, обгоревших до обрубков коготков которой в огонь капал жир.
— Почти готово. Тебе должно понравиться.
— Мне тоже так кажется. Я жутко голоден.
Амико сняла грызуна с огня и приставила его к импровизированной опоре, позволяя остыть. Через несколько минут она разорвала руками жареную тушку пополам и положила порцию Гидеона на большой банановый лист. Не мешкая, он принялся уплетать угощенье за обе щеки.
— Ты понимаешь, Гидеон, теперь у нас есть все необходимые доказательства — нас обоих исцелил лотос! Так что нам осталось только идентифицировать растение, и Циклоп — ключ к этому.
— И как нам это сделать?
— Ты ведь довольно хорошо разбираешься в социальной инженерии. Подумай, как мы можем убедить Циклопа показать нам растение.
— Последний раз, когда я опробовал социальную инженерию на Циклопе, это закончилось плохо. Ты знаешь, почему он удерживает нас?
— Страх, — ответила Амико. — Я считаю, что он в ужасе от людей и думает, что если он нас отпустит, то мы вернемся сюда и приведем с собой других.
— Вероятно, он прав.
— Я серьезно о социальной инженерии, Гидеон. Я перепробовала все, но так и не смогла пробиться сквозь его подозрительность. И ты знаешь… — она издала короткий смешок, — на самом деле он невероятно глупый. Но в то же время он в некотором смысле милашка. Им можно легко манипулировать — если ты найдешь правильный способ делать это.
Гидеон прислонился к стене, раздумывая. Результативная социальная инженерия сейчас превратилась для них в насущную необходимость. Одиссей опоил Полифема вином и выколол ему глаз. Помимо того факта, что у них не было вина, о том, чтобы причинить вред существу не могло быть и речи. Циклоп ранил их, но он и спас им жизни. Тем не менее, это не значило, что они завоевали его доверие. Совсем нет. Скорее, они лишь испытывали его терпение. И это серьезно усложняло задачу.
Им нужно было подружиться.
В настоящий момент Циклоп отсутствовал, и вход в пещеру был снова завален камнем. Гидеон приметил, что их сумки валяются в углу. Добравшись до них, он стал в них рыться, а затем и вовсе высыпал их содержимое на песок. Нож, пистолет, прочий хлам. Гидеон знал, что дружба начинается с обмена подарками. Он не мог отдать пистолет, кроме того, существо не знало, как им пользоваться. Нож? Он нужен был им самим. И он заметил, что у Циклопа уже было множество красиво сделанных каменных ножей с костяными рукоятками.
— Если ты ищешь подарок, — сказала Амико, — то я уже думала об этом. У нас нет ничего, что могло бы его заинтересовать. Мы как-то забыли бусы и зеркала[65].
— Может фонарь?
— Кажется, он прекрасно себя чувствует в темноте.
Гидеон погрузился в раздумья. Социальная инженерия всегда начиналась с выявления самых глубинных потребностей и желаний объекта. Каковы же были основные потребности Циклопа? Еда, вода, секс, кров, огонь…
У Гидеона внезапно возникла идея. Он поспешил озвучить ее Амико, и та после небольшого обдумывания сказала:
— Стоит попробовать.
— Возьми одно из тех копий и залезь мне на плечи.
Амико схватила копье и сделала, как он велел. С трудом, игнорируя боль, Гидеон сумел ее поднять. Подняв копье за рукоять, девушка воткнула его в трещину в потолке и начала им шевелить.
— Не обрушь всю пещеру, — съязвил Гидеон.
— Я сильно постараюсь этого не сделать.
— Когда камень начнет падать, крикни.
Она шевелила шестом из стороны в сторону, отковыривая с потолка кусок лавы. Внезапно Амико вскрикнула и спрыгнула с его плеч; он же бросился боком, когда большой кусок лавы с треском обрушился, с грохотом приземлившись на песок рядом с костром, осыпав напарников пылью и небольшими камешками, один из которых рассек лоб Гидеона, оставив саднящий порез.
Гидеон не стал терять времени. Он собрал небольшие камни и мастерски бросил их в костер, разбросав рядом еще несколько и добавив немного песка. Затем они водрузили большой обломок скалы наверх всего этого шедевра, окончательно потушив огонь. Чтобы спрятать улики того, что они сделали, напарники загребли следы на песке вокруг огня и подстроили все так, чтобы случившееся выглядело как маленький естественный обвал пещеры. Дым несколько минут сочился со всех сторон камней, а затем прекратился.
— Проклятый обвал, — сказал Гидеон с ухмылкой. — Он погасил огонь. Интересно, что будет с этим делать наш друг?
Через несколько часов они услышали, что Циклоп вернулся. С большим грохотом монстр откатил камень и появился в проеме с перекинутыми через плечо двумя огромными, потрошеными игуанами. Он вошел и остановился, уставившись на костер. Затем он взглянул на потолок, затем снова на пол и, сообразив, спешно кинулся отбрасывать камни и выметать из пепла песок. Взяв несколько небольших веток, он сунул их в мертвые угли и, опустившись на колени, стал яростно дуть. Ничего не происходило. Огонь был мертв.
Он вскочил с ревом гнева, глядя на своих пленников и указывая на огонь. Амико пожала плечами. Прозвучал еще один рев, настолько сильный, что брызги слюны слетели с его губ. Монстр снова указал на огонь, яростно глядя на Гидеона, как будто это целиком была его вина.
Гидеон тоже пожал плечами.
Еще один рев возмущения.
Гидеон достал из кармана зажигалку и протянул ее Циклопу. Существо приблизилось, уставившись на диковину, взяло ее и поднесло к носу, вдохнув запах, а затем отбросило с раздраженным рычанием.