– Они и есть, а делают, если не догадался, немцы. У них, в Германии таких много.
– Но зачем их сюда тащить? Леса-то кругом вон сколько.
– А это есть тайна, покрытая мраком.
На самом деле появилась неприятная мысль, делиться которой ни с кем не спешил. Еще одной удобной особенностью таких шпал была та, что с их помощью можно легко монтировать и разбирать пути. Из-за этого они полюбились военными, особенно обслуживающими крупнокалиберную артиллерию на железнодорожном ходу. Потому появление этих шпал неприятно напоминало о том, что фашисты уж больно близко подобрались к Москве.
– Так, Серегин, засуньте-ка вы в эти кучи по паре бомб, да и в вагон с танковым железом тоже. По уму, в реке бы это все утопить, но времени у нас нет, пусть хотя бы по полю да лесу разметает.
– Сделаем, товарищ командир.
Так, чего еще забыл? Пойти глянуть, что ли, как там с живым трофеем и новым подвижным составом? Пока сюда шел, обогнул это скопление людей, лошадей, повозок и мата по большой дуге, а теперь вроде можно и глянуть.
Лошади оказались, и правда, почти великанскими – минимум раза в полтора больше крестьянских коников и кобылок. Да еще явно злыми – одну пара бойцов пыталась впрячь в повозку, но больше уворачивались от зубов.
– Ща! – крикнул кто-то из бойцов, подскакивая к оскаленной морде. – Получи, паскуда фашистская!
Хлесткий удар заставил коня замотать мордой. Очухавшись, тот злобно заржал, но, получив еще один тумак, заткнулся.
– Ты чего животину мучишь? – обратился кто-то к драчуну.
– Ничего, я знаю, как с такими обращаться. У нас на конюшне был жеребец, Колчаком кликали, так тот без затрещины хрен пошевелится. А сколько народа перекусал. Кастрировать хотели, но председатель не давал, уж больно жеребята от него справные были, хоть тоже злюки те еще.
Конь на самом деле угомонился и дал себя впрячь.
– Смирнов, – заметил сержанта, – как успехи?
– Три штуки уже переделали. Процесс уразумели, теперь быстрее пойдет. Еще полчаса, ну, максимум минут сорок.
– Не отвалится ничего по дороге?
– Не должно. Но даже если – враз починим.
– Старшину видел?
– Нет.
Сам найду. И нашел, пойдя на шум. Около большого штабеля с посылками столпилось десятка три наших мобилизованных ездовых.
– Нет, вот ту нижнюю давай.
– На хера я буду все разбирать, чтобы достать для тебя нижнюю?
– Знаю я вас, хитрюг, вы все лучшее подальше попрятали, а на вид что поплоше положили.
Мужики загомонили, явно соглашаясь с крикуном. Видимо, тоже были ушлые.
– Ты мозгой своей пошевели, как я знать могу, что внутри, если я их не открывал?
– А мне почем это знать, можа ты их по весу разобрал. Те, что потяжельше, вниз сунул.
– Тьфу ты! Тогда стой и следи за своей коробкой – последним будешь.
– И послежу! Токма не последним, а крайним. Понимать надо.
– Кто сверху будет брать?
Желающих не нашлось. Похоже, мужики посчитали старшину не глупее себя, но в обман решили не даваться. Ну и пусть развлекаются – лотерея, она вещь такая.
– Ну, а чего тогда столпились. Тяжести уже загрузили? Вот, кто загрузил – подъезжайте, будем верхние коробки грузить, чтобы вам удобнее было до нижних добраться.
Вдоль состава уже бегали люди с ведрами. Как только пробегали мимо, так сразу в нос шибало запахом бензина. И судя по этому запаху, бензин был авиационный – знакомый такой еще по аэродрому запах. А вот четверо красноармейцев протащили мимо бомбу, и не «пятидесятку», а более крупную. Странно, такие были в предпоследнем вагоне на верхнем ярусе вроде. Зачем они ее оттуда сняли, так, без крана или тали, и задавить кого-нибудь может. Надо глянуть.
Распоряжался разгрузкой бомб Потапов. Судя по всему, разгружали только последний вагон, около которого сейчас стояло трое саней.
– Потапов, откуда крупные бомбы взял?
– Так в глубине вагона, командир, по низу «сотки» лежат.
– А чего ты их не грузишь?
– Так команда была «пятидесятки» грузить.
– Сотки тоже грузи, в них взрывчатки должно быть больше.
– Так они и сами тяжелей.
– Я имею в виду – больше, чем в двух «пятидесятках».
– А, понял. Сделаю.
А вот сам задумался. Может, правда, лучше мелкие забрать. Откуда я вообще взял, что стокилограммовая бомба содержит больше взрывчатки, чем две пятидесятикилограммовые? Ладно, менять тут же приказ на обратный совсем не годится. Даже если привезем десяток «соток», все одно в дело пойдут. Основную-то массу Потапов мелочью загрузил, даже если взрывчатки там меньше, то выплавлять ее проще – не нужен такой большой казан.
Через час с небольшим, уже совсем стемнело, последние самодельные сани, запряженные здоровенным жеребцом, покидали разворошенный состав. Лыжники, нагруженные в основном полупустыми мешками с овсом, часть зерна высыпали прямо на снег, куда позже было выплеснуто ведро отличного авиационного бензина, ушли раньше. Здесь оставались только саперы, готовые по команде запалить огнепроводные шнуры, что свисали из дверей заминированных вагонов или торчали из-под сложенных авиабомб. Вагоны и платформы, не подлежащие минированию, уже горели, будучи обильно политы топливом.
Первыми начали взрываться бомбы, что лежали прямо на путях на протяжении пары сотен метров правее и левее горящего эшелона. Люди и кони добавили прыти, а затем почти одновременно прогрохотало несколько взрывов и тут же были заглушены адским грохотом – сдетонировал полный бомб вагон. Взрыв был такой силы, что пылающие цистерны отбросило на несколько десятков метров, они были уже не настолько тяжелы, как пару часов назад, так как огромное количество бензина вылилось и тут же впиталось в насыпь. Последний взрыв буквально сдул пламя, что в прямом смысле слова вырывалось из земли. Но нефтепродукты настолько опасны и по своей природе склонны к горению, что через пару минут пожар снова разгорелся.
Не знаю, насколько понравится немцам фейерверк, но явно меньше они будут довольны тем фактом, что тотальному восстановлению подлежит не менее полукилометра пути. Думаю, работы здесь уж точно не на один день.
Глава 16
До Нового года три дня. Фашисты, судя по всему, здорово огребают под Москвой. Вчера приняли очередной груз. В этот раз восемь тюков, правда, один из них – это типография и бумага. Ну, как сказать типография, просто куча расфасованных по мешкам свинцовых литер, краска да чертежи наборного верстака. Верстак уже ваяют: есть у нас, оказывается, боец, работавший ранее в типографии. Набором он, конечно, не занимался, но, как выглядит процесс в первом приближении, знает. Теперь Ливанов, можно даже сказать Петр Иванович, двадцати двух лет от роду, наш начальник типографии и главный редактор газеты «За Победу», коя и является официальным печатным рупором отряда «Полоцкий мститель».
Вчера пришло сообщение из Полоцка, что фашисты устроили большую облаву. Волнуюсь за Ольгу и Анну. Боюсь, что в том, что состоялась эта облава, толика и моей вины – решение послать ультиматум коменданту Полоцка было явно не умным, но не смог настоять на своем.
От взятых в плен охранников толку было немного, что нельзя сказать о помощнике машиниста, отделавшемся при аварии сломанной рукой, в отличие от самого машиниста, которому не повезло сломать шею. Помощника звали Анжей, уже по имени понятно, что был он поляком. Сведения, полученные от него, по системе железнодорожного сообщения Рейха были высоко оценены Центром – даже благодарность объявили, прислав также целую кучу дополнительных вопросов.
Добыча взрывчатки из авиабомб большой проблемой не оказалась, кроме того, что прогреть такой объем стали и тротила, доведя тот до жидкого состояния, требовало огромного количества дров. А так как единственный котел, в который удавалось засунуть бомбу, все одно не закрывался, бомба мешала, то вода при варке частично испарялась, и приходилось периодически докидывать снег, что тоже не сокращало сроки. Потому за ночь «разливали» не больше двух бомб. Тащить мелкие авиабомбы, как я и думал, оказалось не лучшим решением. Масса взрывчатого вещества в них составляла меньше половины. Сотки оказались поинтереснее, там взрывчатки было около двух третей, но варить их было сущей мукой, а выливать после взрывчатку вообще представляло целую техническую проблему. Один из бойцов умудрился серьезно ошпариться плеснувшим тротилом, так что пришлось нагородить целую систему блоков.
Порадовали немецкие посылки. Несмотря на утверждение Мезьера о тяжелом положении с продуктами в рейхе, родственники баловали своих служивых неслабо. Основными вложениями были продукты. Чего здесь только не было, начиная от домашних колбас и сала – бойцы ранее считали, что это чисто русско-украинский продукт, заканчивая всевозможными видами консервов. По этикеткам можно было изучать не только европейскую географию, но и практически всего мира. Мясные консервы были представлены наиболее широко: от Аргентины до Австралии. С Аргентиной еще как-то можно смириться, но Австралия вроде как под британцами? Или я что-то не понимаю в мировой экономике. Были даже банки с нашей маркировкой – пришлось же им попутешествовать, прежде чем попасть к своим. Хотя не факт, что это двойные трофеи, вполне возможно, что эти продукты поставлялись в Германию еще до начала войны.
Рыбные консервы были в основном скандинавскими, хотя попадались французские, испанские и португальские. Но чаще эти страны были отмечены спиртным, причем Испания и Португалия в основном винами, хотя попадалась и граппа, а французы представили для немецкой армии крепких спиртных напитков около трети, остальное вина. Куба отметилась сахаром и сигарами. Возможно, кубинский табак был и в разнообразных сигаретах, в том числе и с изображением одногорбого верблюда, но то тайна, покрытая мраком.
Отдельно стоит отметить и сласти, от твердого как камень, наверно специально, чтобы не испортилось, домашнего печенья, до разного рода фабричных изделий, упакованных в целлофан. Обладая памятью двух немцев, многие вещи, ставящие в тупик старшину и его помощников, занимавшихся сортировкой, я опознавал, но некоторые и меня заставляли задумываться и искать подсказку в маркировке. Датское сгущенное молоко, как и консервированную патоку, тоже решил отнести к сластям. Было также много сыра, но этот был в основном либо французский, либо немецкий, впрочем, утверждать не могу, он чаще всего был без маркировки. Отдельно стоит отметить несколько банок консервированных крабов с надписью «Снатка», видно, тоже довоенная поставка.