к для канонады хоть и время, но не место. Не надо нам тут канонады. Прерывать ее думы не хотелось, и не потому что не самоубийца, хочет постоять молча – пусть ее. С крыши не капает, комары не кусают, да и тепло вокруг. А воздух какой!
– Ладно, помолчали, подышали, пора и о деле поговорить. Ты ведь уже встречался с моей сестрой.
– Было дело.
– Ты сегодня немногословен. Хорошо, тогда упражнение на память. Успокойся, я в курсе твоих проблем с личными воспоминаниями. Если бы не это, я не вела бы таких длинных разговоров, достаточно было просто предупредить, даже не напоминая о прошлом. Но придется так. Ты помнишь, кто такие банши?
– Какие-то английские духи, накликивающие смерть.
– Во-первых, не английские, а ирландские, а во-вторых, не накликивающие, а предвещающие.
– Разница большая. Только смерть все одно потом приходит.
– И что? Ты многих знаешь, за кем она не пришла или не придет, в конце концов?
Вопрос был явно риторический, потому просто пожал плечами.
– Банши не просто вестники, вроде иудейских ангелов, которым, по сути, все равно какую весть и кому приносить. На самом деле банши покровительницы родов, и крик их – это плач жалости по потомкам.
Кажется, начинаю понимать, к чему она клонит.
– Что, так плохо?
– Все зависит от вас, и от тебя в том числе.
– Зарыться по самую маковку и не высовываться?
– Это был бы идеальный вариант, но ни ты, ни твои люди, как понимаю, на это не пойдут.
– Правильно понимаешь. Да и кто собирается жить вечно?
– Они еще молоды.
– Война забирает молодых не реже старых, скорее, даже чаще. Каковы другие варианты, кроме как не дразнить зверя?
– Быть готовым к его прыжку, может, даже спровоцировать в удобный для тебя момент.
– Твои бы слова, да… Ха, смешной каламбур получается, богиня. Спасибо! Я услышал, будем думать.
– Удачи.
Недоля грустно улыбнулась, повернулась и неторопливо пошла, как поплыла, к опушке. Минута, и она канула в желто-бордовых зарослях.
Все-таки это был гром. Вон какая туча накатывает. И хотя идет она быстро, но время еще есть – какой-никакой шалашик сложить можно. Все равно, конечно, намочит, но не утопит, если успеть подготовиться. Хотя туча, конечно, страшноватая. Нет, легкий шалаш здесь не поможет – ветром растреплет, потоками смоет. Для нормального укрытия надо еще суметь выбрать правильное место – не на открытом месте, где снесет порывами ветра, но и не в низине, иначе затопит потоками воды. Надо думать. Как любил цитировать один известный пират – предупрежден, значит, вооружен.
На первый взгляд в мутной снежной круговерти время определить было невозможно. Точно можно было сказать только одно – еще не ночь. Пришлось лезть под рукав тулупа, дабы добраться до часов. Угу, полчетвертого.
– Тащ командир, может, кипяточку? – Жорка уже тут как тут. – Замерзли, небось.
Странно, но не замерз. Правда, с началом вьюги температура заметно подросла, на глаз сейчас градусов пять мороза, да плюс спали мы вповал на санях и в соломе. Еще бойцы умудрились какую-то рогожку добыть и укрыться. Буду считать это достаточной причиной, и не буду вспоминать, что во сне находился в довольно теплом осеннем дне. Потому как, если еще и не забывать о прогрессирующей паранойе, можно много до чего додуматься.
В общем, в свете последнего сна, проглядывают два варианта: либо я продолжаю сходить с ума, либо подсознание встало на дыбы, заметив нечто, что осознанно я не вижу в упор. Третий вариант: беседы со славянскими языческими богами отметаем, как невероятный. Ну, пусть почти невероятный. Тогда думаем – откуда грозит опасность. Здесь тоже два варианта – от своих или от чужих. Блин, сплошной дуализм прет.
Рассмотрим первый вариант. Итак, свои. Что здесь может быть? Вариантов опять вроде два: либо копают под меня, либо под весь отряд. Будь я пламенным альтруистом, первый вариант был бы предпочтительней, но своя шкура тоже дорога. Итак, что может произойти в случае, назовем это, «заговора юристов». Самое простое – это отстранение вашего покорного слуги от командования. Вроде не сильно страшно. Что делать с отстраненным командиром? Могут, конечно, просто отправить рядовым в бой, но что-то мне подсказывает, этим не обойдется. Тогда либо отправка на Большую землю, либо ликвидация на месте. Неприятная перспектива в обоих случаях.
Второй вариант чуть менее фантастичный, чем беседа с богами – моя чуйка унюхала внешнюю опасность, и, судя по сну, не для меня лично, или не только для меня, но для всего отряда. Резонный вопрос – а с какого это? Где-то что-то я не учел. Есть одна мысль, но больно уж она физике противоречит – а что, если попал я сюда не после путешествия в пространстве, или не только в пространстве, но и во времени? Если принять подобную версию, то кое-что проясняется. Если это прошлое моего мира или близкого к моему до того, что данные события, а имею я в виду войну, протекают похожим образом? Тогда, и если память мной не потеряна полностью, а заблокирована для сознания, что вполне вероятно, судя по случаям выздоровления больных амнезией, доступ к сохранившейся памяти возможен из подсознания.
Так, стоит заканчивать копаться в том, что сам не понимаю, тем более, чем глубже лезу, тем все больше допущений приходится вносить в стройную структуру мироздания. Остановимся на том, что в ближайшее, относительно, конечно, время должны произойти некие события, кардинально скажущиеся на сложившейся обстановке. Какие, доискиваться смысла не имеет, но стоит рассмотреть наиболее широкий спектр ответов на возможные опасности.
– Командир, держи. – Кипяток – это хорошо, а сухарь со слоем тушенки еще лучше. Пока подкидываю топлива в организм, есть время еще мозгами пошуршать.
Хоть у нас по факту и четыре лагеря, но вся неприятность, что отряд все одно расположен достаточно компактно. При этом место расположения, пусть даже примерное, противник уже знает с вероятностью процентов этак девяносто девять. Надо срочно приступить, если не к созданию новых баз, зимой это практически невозможно или потребует таких затрат, что мама не горюй, то хотя бы к их разведке и отработать маршруты отхода и пути эвакуации. Пятой точкой чувствую – время еще есть, но тает оно с каждой минутой. К весне, кровь из носа, надо иметь не меньше двух, а лучше трех мест новой дислокации, а также разработанные планы отхода.
Теперь не хватает генштабиста. Раньше не хватало безопасника, получил на свою голову, теперь ломаю, как ее не потерять. Интересно, во что выйдет штабист? Вообще, вся наша деятельность сводится к реагированию на действия противника и осуществлению краткосрочных тактических планов. Не скажу, что это удовлетворяет нас полностью, но отряд живет и действует. Правда, последнее время динамика пополнения личного состава у нас отрицательная – только несем потери. Тоже ситуация не блеск, но учитывая материальные запасы, в главную очередь продукты питания, большого роста численности мы рискуем не пережить, но о восполнении списочного количества надо думать.
Странная вообще история, вроде и народа полно, но людей не хватает. И что печально, нет никакой возможности изменить ситуацию – минимум четверть бойцов задействована в разведке и засадах, и в связи с нашим временным доминированием, после подрыва казарм, положение отнюдь не улучшилось. Еще четверть на хозработах, караулах, обслуживании санчасти и у Цаплина. Оставшиеся две четверти это ежедневная ротация, но хотя бы полдня удается вырвать на обучение. К сожалению, не всегда. В этот раз, считай, полсотни человек два дня на свалку выкинули.
Вьюга, похоже, решила успокоиться, если это не какой-нибудь «глаз» циклона. Все одно надо трогаться, есть все шансы к полуночи дома быть. Собрались быстро, но через полчаса снова пришлось остановиться. С головы колонны, разметая свежевыпавший снег, сломя голову мчался разведчик. Зеленов, Зеленицын, Зеленовский – не помню.
– Товарищ командир, впереди немцы, – боец перевел дух и зачастил дальше: – Пять машин. Как и мы, попали во вьюгу. Видно, занесло их здорово. Но эти гады откуда-то местных пригнали, много, те им теперь дорогу пробивают.
– Сколько немцев?
– Не знаю, мы близко подходить не стали, меня сержант к вам сразу послал.
– Лейтенант в голове колонны?
– Да, тоже приказал вам донести.
– Веди.
Прихватив по дороге Серегина, отправились навестить разведку. Автодорога здесь проходила через лес так, что деревья стояли почти у обочины. Разведчики разместились чуть в глубине леса, метрах в ста по ходу стоящей сейчас колонны. Точнее не совсем стоящей – каждые несколько минут машины трогались и, пройдя с десяток метров, снова останавливались, не глуша моторы – то ли бензина у них залейся, то ли боятся не завести заглохшие двигатели.
Местных немцы, и правда, нагнали много – человек сто, только местные были какие-то мелкие, хотя если бы не стоящие рядом охранники, может, внимания на это и не обратил. Что странно, почти никакого инструмента у закутанных невысоких работников не было – в основном они занимались тем, что идущие впереди разгребали снег руками и ногами, а следующие просто утаптывали колеи. Странная организация труда.
Вернулся боец, посланный осмотреть тыл колонны.
– Немцев десятка полтора. Пятеро в кабинах за рулями, рядом еще столько же – видно, греются. Остальные пацанов с девками охраняют.
– Какие пацаны с девками? – слегка ошарашенно спросил лейтенант. Ага, мне тоже интересно.
– Ну, вон дорогу чистят.
Блин, вот почему местные казались такими мелкими. Это же дети! Точнее, судя по росту, скорее, подростки. Те, что чуть покрупнее, впереди – это, наверно, как раз мальчишки, а позади топчут снег девочки. Почему без взрослых? Вряд ли немцы из соседней деревни только детей на работы забрали. Получается, они их с собой везли? Зачем им столько детей?