Чтобы тебе стало жить интересней,
К жидкости с градусом нежно прильни,
Таком закутай иль грустною песней.
В случае крайнем — Их матом пульни.
Простояв после этого два часа, так и не излив никому душу (а потребность в этом уже назрела; а очередь совсем неподходящее место для этого), Командированный чуть не целиком влезает в окно кассы, суя мятые рубли свирепой старой кассирше, которую он ласково называет «девушкой». Куда тебе? — обрывает его ледяной голос «девушки». Тебя русским языком спрашивают, куда?
Гражданин, слышатся сзади голоса из очереди, не задерживайте очередь! Вы же не один! Безобразие!! Мне в Вожде… — начинает лепетать растерявшийся Командированный. Говорите яснее, чеканит кассирша. Вас не поймешь. Что вам нужно? В какой Вожде…? Прекратите это безобразие, кричат сзади в очереди. Вождеград или Вождегорск? — режет кассирша, наслаждаясь своим явным превосходством над Командированным (интеллигент небось!). Какой Вождюйск? Их несколько. В Вождеславской области или в… О Господи, бормочет Командированный. Дайте в любой. Хоть в Вождебург. Не морочьте мне голову, кричит кассирша. Вождебург во Франции или в Англии. А может быть, и в Чили. Если вы иностранец, так идите в «Метрополь». Следующий!! Ррр-р-р-брр-аа-уу-жж-зз… — грохочет, шипит и гудит очередь. Позвать милиционера! Хулиган!! Что вы, чуть не плачет Командированный. Какой я иностранец?! Да разве я позволю себе что-нибудь подобное! Я же член… Мне же в… Все билеты уже проданы, говорит кассирша более миролюбиво. Вот остался один в Вождедырбулвычегодск. Берете?..
Схватив билет, Командированный чешет домой, кидает в драный чемодан всякое барахлишко и мчит на вокзал, хотя до отхода поезда еще два часа. Он знает, зачем он мчит на вокзал за два часа: на вокзале есть ресторан! Вот он, родимый. Ради такого момента можно ехать хоть в Вождетьмутараканск. Жизнь прекрасна! Это место свободно? Очень хорошо! Не возражаете? Позвольте!.. Вам куда, если не секрет? В Вождеисыккурдюк? Ха-ха! Так мне же тоже туда! Ну, за успех нашего общего дела! Как говорится, чтобы все они сдохли! Помните, в «Евангелии для Ивана» сказано:
Слезы, ребята, утрите,
Нигде это вам не зачтется.
Лучше стаканы берите
И пейте, пока еще пьется.
А время летит. Собутыльники позабыли про свои командировки, излили друг другу свои души, просадив чуть не половину командировочных денег. Ресторан закрывают. И тут только они вспоминают, зачем они здесь, залезают в первый подвернувшийся поезд, идущий в Вождеславль, и мирно засыпают на багажных полках, куда их общими усилиями водрузили подобревшие пассажиры. Ворвавшись в вагоны и захватив положенные места, русские люди становятся теми самыми добрыми русскими людьми, какими их до сих пор по наивности считают на Западе.
Проспав кучу Вождеградов и Вождегорсков, наш Командированный поутру отправляется в вагон-ресторан, если таковой имеется в поезде, или скидывается на бутылку с соседями, каковые всегда имеются в изобилии в каждом поезде, в каждом вагоне, в каждом купе. Вчерашний собутыльник забыт — он уехал в другом направлении. Новые собутыльники тоже готовы раскрыть ему свои души — рассказать, что им приходится жрать (мяса нет, за молоком очередь до рассвета, колбасу не нюхаем), как и с кем спать, что носить, рассказать, какое у них сволочное начальство (сами, б…и, жрут вовсю, квартирки отхватили, дачки отгрохали!), как трудно теперь с ребятишками… И готов наш Командированный ехать так бесконечно, если бы не безжалостный проводник. Холодной слякотной ночью он вытряхивает бесчувственного Командированного на первой же остановке. И что удивительнее всего, он оказывается именно там, где ему нужно быть. Вождянск, читает ошалевший Командированный, оставшись один под моросящим дождем на пустынном перроне. И как сказано в «Евангелии»:
Если не держут усталые ноги,
Если покажется, выхода нет,
Не торопися, подумай немного.
Вдруг обнаружится рядом буфет!
И он направился в вокзальный буфет.
И тут к нему подходит существо не иначе как из иного мира. Вы, товарищ, из Столицы, спрашивает существо голосом явно попахивающим портвейном… да, конечно, портвейном «Три семерки»!.. Боже мой, неужели здесь еще «Три семерки» продают?! Мне велено вас встретить, говорит существо. И устроить в гостиницу. Может быть, сначала в буфет заглянем? Не беспокойтесь, я угощаю. Ну, с приездом!
И за всю историю Страны еще не было случая, чтобы человек в таких ситуациях попал не туда, куда следует, или куда не следует. Ибо он — наш человек. К если он не наш, то он попадает именно туда, куда следует.
— А ты, собственно говоря, к кому прибыл? — спросил Встречающий после третьей стопки.
— В «Кибернетику», — сказал Командированный. — А кормят у вас тут х…во.
— Что еще за «Кибернетика»? — удивился Встречающий. — Разве ты не в «Разинку»?
— Что еще за «Разинка»? — в свою очередь удивился Командированный.
— Сумасшедший дом. А ты разве не…
— Не… А ты разве не…
— Не… Ну да… с ним! Давай еще по одной, а там видно будет. Гостиница у нас, брат, отличная. В одном доме с вытрезвителем. Очень удобно. В случае чего мигом в чувство приведут. А на «Кибернетику» плюнь. Да у нас в городе никакой «Кибернетики» нет. Я тебе завтра все растолкую, что к чему. Ну, твое здоровье!
Очнулся Командированный под утро на незнакомом пустыре. Его трясло от холода и перепоя. Ни денег, ни документов, ни чемодана. Даже часы сняли, сволочи. И конечно же никакого Встречающего. Первая мысль, мелькнувшая в его пробуждающемся сознании, была мысль о том, что опять о его приключениях напишут на работу и опять будут неприятности. Он полез в загашник, где у него было кое-что припрятано от жены и на всякий случай. Живем, братцы, еще не все потеряно!
И он побрел на поиски какой-нибудь забегаловки, твердя сквозь слезы обиды строки из «Евангелия»:
Напрасно на нас, словно зверь, ополчилося
Наше прекрасное трезвое общество.
Полвека промчалось. А что получилося?
С чего оно начало, там же и топчется.
Нас крыли в комиссиях. Били в милиции.
С трибуны высокой грозили правители.
А мы устояли, не сдали позиции.
Мы клали с прибором на их вытрезвители.
Чтоб строить грядущее им не мешали мы,
Рефлексы по Павлову выправить тщилися.
И все ж по звонку перегаром дышали мы,
А не слюною, не зря ж мы училися.
Уколы кололи. Пугали психичками.
Даже пытались ввести облучения.
И само собой, нас до одури пичкали
Прекрасными сказками Маркса учения.
Но пусть эта муть хоть столетие тянется.
Нас не согнуть никакой тягомотиной.
Друзья алкаши! Собутыльники! Пьяницы!
Зарю человечества встретим блевотиной!
Иначе строители нового рьяные
Во имя прогресса совсем перебесятся.
И трезвые даже, не то что мы, пьяные,
Завоют с тоски и от скуки повесятся.
Когда Командированного в одном нижнем белье подобрали на перекрестке проспекта Карла Либкнехта и Розы Люксембург и улицы товарища Хлюпикова, его тут же отправили в «Разинку». После первого укола он перестал всхлипывать и мирно уснул. После второго укола он стал улыбаться и назвался товарищем Хлюпиковым. Услышав это, врачи переглянулись и сделали ему третий укол, после которого он четким и ясным голосом сказал, что он готов дать любые показания, подписать любую бумагу и послать письмо лично самому товарищу… как его?., с предложением ставить к стенке всех, кто… Врачи опять переглянулись, но на сей раз с удовольствием. У Командированного спросили, чем бы он хотел теперь заниматься. Он бодро заявил, что поскольку он забыл, сколько будет дважды два, а об остальном и говорить нечего, то он теперь способен только на одно дело — двигать дальше вперед марксистско-ленинское учение.
До революции Вождянск был, как говорил Первый Секретарь Городского комитета Партии Фрол Нилыч Дубов, отсталым сельскохозяйственным городом. На том месте, где сейчас раскинулись величественные корпуса завода имени Ворошилова (завод электронно-вычислительных машинок) и Института кибернетики, до революции пасли крупный рогатый скот (именно так товарищ Дубов и выразился). А на месте мясо-молочного техникума, представьте себе (старожилы это должны были бы помнить, если бы сохранились), было озеро. И в нем даже рыба водилась. Зато теперь Вождянск превратился, как сказал пьяница из ЧМО Стопкин, в отсталую промышленную деревню. На том месте, где сейчас выпускают безнадежно устаревшие и совершенно не пригодные для эксплуатации ЭВМ, когда-то паслись коровы. Да, братцы мои, настоящие коровы. А на месте никому не нужного мясо-молочного техникума, поставляющего выдающихся кретинов вроде Сусликова, можно было купаться и рыбку ловить. Жили же люди!
За годы советской власти в городе построили пять заводов союзного значения, шесть высших учебных заведений, три техникума, более десяти промышленно-технических училищ. Филиал консерватории, три научно-исследовательских института союзного значения, две психиатрические больницы областного значения, тюрьму европейского значения (в ней, по слухам, сиживали деятели братских стран). А обычных учреждений (школы, больницы, конторы и г. п.) вообще не счесть. По числу докторов и кандидатов наук на душу населения город превзошел Англию и Францию и стремительно настигает теперь даже Грузию, Армению и Бурят-Монголию. К концу века, как пообещал товарищ Дубов, Вождянск будет городом поголовной высшей грамотности, поскольку поголовно все население города будет (это — точные слова товарища Дубова) охвачено высшим образованием.
Но самым важным достижением Вождянска явилось не производство ЭВМ и заменяющих человека автоматов, разработанных в Институте кибернетики, но не нашедших пока применения за пределами района, а создание знаменитого УППГЧМО, или, короче, ЧМО.