Где-то среди моих волонтеров должен быть и представитель доблестной союзной германской армии, состоящий при этих винтовках. Поскольку они изготовлены в Штутгарте по нашему спецзаказу, то немецкое командование не могло не заинтересоваться тем, как поведет себя новый патрон в боевых условиях. После перехода на уменьшенный калибр и бездымный порох для полного счастья этой винтовке не хватало только отъемного или неотъемного магазина, превращающего его в многозарядку. Но, понятно, что много изменений сразу – это слишком плохо. Ну и, кроме того, снайперам многозарядность особо и не нужна. Хотя чем черт не шутит, быть может, до того, как дело дойдет до драки, мы успеем получить и магазинные винтовки. Думаю, что это будет очередной новинкой, которой наше правительство в Константинополе порадует немцев.
Третьим сюрпризом для нас стали разобранные и упакованные в ящики четыре, как было указано в сопроводительных документах, «легких скорострельных орудия», на поверку оказавшихся десятиствольными картечницами Гатлинг-Горлова на облегченном трехногом лафете. «Кушали» эти пулеметы XIX века русские патроны калибра 4,2 линии от винтовки Бердана, что представляло для нас определенные неудобства в смысле разносортицы боеприпасов к разным видам оружия.
Впрочем, чуть позже мне обещали прислать сменные ствольные блоки, приспособленные под германский патрон с дымным порохом 11×60R. Непосредственно в Ирландии не должно остаться никакого русского следа.
И пусть до сего времени картечницы ничем особо не показали себя на полях сражений, но это, как я думаю, исключительно от неумения местных генералов использовать этот вид оружия. Они, по своему невежеству, причислили картечницы к легкой артиллерии. Но мы-то знаем, что место пулемета – непосредственно в боевых порядках пехоты. Там, и только там, он способен показать все свои преимущества. Боюсь, что после нашей «презентации» картечниц в Ирландии во всем мире начнется очередная гонка вооружений. Ну и пусть, как говорится, волков бояться – в лес не ходить.
Что касается настоящей артиллерии, обещанной мне в прошлый раз, то с этим вышла задержка, и пушки с боекомплектом обещали доставить очередным рейсом. Но зато мы получили снаряженные пироксилином ручные гранаты с терочным запалом – аналог германских гранат Stielhandgranate – известных так же, как «колотушки», что позволяло нам приступить к подготовке штурмовых подразделений.
Кроме того, «Колхида» также привезла полный комплект «ирландского» полевого обмундирования для моих бойцов, которые пока носили изрядно потрепанные темно-синие германские пехотные мундиры без знаков различия.
Пока грузовые катера сновали от «Колхиды» до берега, доставляя к пристани ящики и тюки, я вызвал к себе своих старших командиров.
– Господа, – сказал я Мак-Диармиду и Маккарти, – начальный этап наших тренировок закончен. Наши люди приобрели необходимую физическую форму и получили понятие о воинской дисциплине. С сего дня наша подготовка переходит на новый уровень, касающийся уже непосредственно ведения боевых действий.
– Ваше величество, – недоуменно спросил меня Маккарти, – неужели после почти трех месяцев таких адских тренировок мы еще недостаточно готовы к тому, чтобы прямо сейчас вступить в бой с англича-нами?
– Да, еще недостаточно готовы, – ответил я. – Нашим людям предстоит еще многому научиться. Сейчас мы можем побить англичан при равном соотношении сил, один на один. Но у нас всего две тысячи штыков. Надо учитывать еще и то, что в бою у врага будет численное преимущество. Да, несомненно то, что сразу после высадки к нам примкнет местное ополчение из восставших. Но на первых порах оно будет состоять, не обижайтесь только на мои слова, лишь из плохо вооруженной толпы, надеяться на серьезную помощь которой было бы верхом легкомыслия. Если в городах решительно настроенные многочисленные повстанцы и смогут в какой-то степени сковать действия противника, оказав тем самым нам значительную поддержку, то в условиях маневренного боя на открытой местности вся тяжесть ведения боевых действий ляжет на плечи наших людей. Но нельзя рассчитывать на то, господа, что нам придется воевать только в городах. Ведь глупо и преступно превращать свои дома в руины и пепелища. Поэтому необходимо каждый день учиться. Учиться владеть новым оружием, учиться воевать, пока каждый из ирландских и шотландских бойцов не станет в бою стоить десяти английских. Теперь вам все понятно?
– Так точно, ваше величество, – хором ответили мне Мак-Диармид и Маккарти, – мы все поняли.
– Постройте своих людей, – приказал я, – будем вручать им новое обмундирование.
Надо сказать, что ирландцы буквально помешаны на зеленом цвете, с давних пор считающемся символом Ирландии. Поэтому новая форма вызвала среди «королевских стрелков» всплеск неподдельного энтузиазма. Шотландцы из «бригады Роберта Брюса» отнеслись к своим обновкам не в пример спокойнее. Впрочем, все у этих людей было еще впереди. К настоящей боевой подготовке мы, считай, еще и не приступали.
6 декабря (24 ноября) 1877 года, утро. Остров Корву
Верещагин Василий Васильевич
Куда только ни заносила меня судьба за мои тридцать пять лет. Но здесь, на этом маленьком – всего полтора десятка квадратных верст – островке мне бывать еще не приходилось. Место очень красивое, с двумя озерами с кристально чистой водой и старинной церковью XVI века. С холма, расположенного на окраине маленького городка Вила-Нова, открывался восхитительный вид на окрестности.
Но я приехал сюда не для того, чтобы нарисовать несколько этюдов и пейзажей. У меня была другая цель. На корабле югороссов «Перекоп» я прибыл на этот остров вместе с группой молодых (и не очень) людей, среди которых были и врачи, которые когда-то спасли мне жизнь после моего ранения на Дунае. Рядом с нами шел быстроходный грузовой транспорт «Колхида», и все мы в шутку называли себя аргонавтами. И прибыли мы не за мифическим золотым руном. Цель нашего путешествия была совершенно иная.
Еще в Константинополе до меня дошли слухи, что готовится вооруженная экспедиция, целью которой должно было стать освобождение Ирландии от гнета британцев. Естественно, никто открыто об этом мне не говорил, но сложив вместе кусочки услышанных мною фраз, я сделал надлежащие выводы.
После некоторых размышлений я решил попросить аудиенции у адмирала Ларионова, рассчитывая, что Виктор Сергеевич позволит мне присоединиться к участникам этой экспедиции. Ну, а для начала я переговорил с моим старым другом Александром Васильевичем Тамбовцевым.
Разговор у нас получился тяжелым. Поначалу господин Тамбовцев ни в какую не хотел даже слышать о том, чтобы я отправился вместе с теми, кто готовился высадиться в Ирландии.
– Василий Васильевич, – заявил он, – ну, не могу я взять грех на душу и позволить вам рисковать жизнью. Вы должны понять, что люди, желающие освободить Ирландию от власти британцев, прекрасно осознают, что они идут на смерть ради свободы их родины. Правда, есть еще и волонтеры, которые тоже знают, ради чего они рискуют. Но они молоды, обучены военному делу, и полны желания сражаться с англичанами.
Тут я не выдержал и воскликнул:
– Милостивый государь, Александр Васильевич! Я прекрасно знаю, кто такие британцы! Так же я знаю и то, как они относятся к покоренным ими народам. В Индии они сотнями привязывали возмутившихся против них сипаев к жерлам пушек и без снарядов, одним порохом, расстреливали их. Все делалось, как принято у цивилизованных народов, без суеты, без явно высказываемого желания поскорее лишить жизни несчастных. Что делать? Печальная необходимость: те, с точки зрения цивилизованных европейцев, «преступники» и должны искупить вину, никто не должен быть вне их «закона»…
Видимо, мое лицо в этот момент выразило отвращение к чинимым британцами жестокостям, и Александр Васильевич не стал со мной больше спорить. Впрочем, он снова попытался меня уговорить, заявив, что помочь борцам за свободу Ирландии можно и с помощью моих картин, которые я смогу нарисовать по рассказам самих ирландцев.
– Василий Васильевич, – сказал он мне, – вы ведь художник милостью Божьей, вы – гордость России. Мы не можем позволить, чтобы вы рисковали жизнью…
Я опять не выдержал и довольно резко заявил уважаемому мной Александру Васильевичу, что трусом я никогда не был и за чужие спины не прятался, о чем свидетельствует орден Святого Великомученика Георгия 4-й степени, полученный мною в Туркестане. И отнюдь не за картины, которые я там нарисовал.
– Поймите меня правильно, – сказал я Тамбовцеву. – Выполнить цель, которой я задался, а именно: дать обществу картины настоящей, неподдельной войны, нельзя, глядя на сражение в бинокль из прекрасного далёка. Нужно самому все прочувствовать и проделать – участвовать в атаках, штурмах, победах, поражениях, испытать голод, холод, болезни, раны… Нужно не бояться жертвовать своей кровью, своим мясом – иначе картины мои будут «не то».
Видимо, эти последние мои доводы подействовали на Александра Васильевича, и он на следующий день устроил мне аудиенцию с адмиралом Ларионовым. Виктор Сергеевич попытался было повторить мне то же самое, что уже говорил Александр Васильевич. Но потом он лишь махнул рукой и разрешил мне вместе с другими волонтерами отправиться на остров Корву на борту учебного корабля «Перекоп», туда, где готовились к сражениям с британцами ирландские патриоты и все пожелавшие примкнуть к ним в святом деле завоевания свободы.
Там, на острове, меня и представили будущему королю Ирландии. Им оказался капитан-лейтенант флота Югороссии Виктор Брюсов. Мне объяснили, что он является потомком последнего короля Ирландии Эдуарда Брюса, погибшего в 1318 году в бою с британцами. Так ли это на самом деле было или нет – сейчас трудно сказать. Но главное заключалось в том, что в это верили ирландцы, готовые идти не жалея жизни в бой за свою родину под знаменем вновь обретенного короля.
Впрочем, Виктор Брюсов вел себя совсем не по-королевски, личным примером показывая, как надо сражаться с ненавистным врагом. Этим он мне чем-то напоминал нашего императора Петра Великого, который сам махал топором на верфях в Саардаме и сам водил в атаку полки под Полтавой. Мне захотелось, чтобы Виктор Брюсов победил, изгнал британцев и получил корону на священном для всех ирландце