Данные слова произнеслись с обычным для Императора Вэя холодом. Мужчина явно уже надеялся, что на этот раз наследник сгинул с концами, но нет, он снова явился на его порог.
— На этот раз последний. — ровным голосом ответил Вэй Лун, смотря в пол.
— Благо небесам, я уже вновь хотел начать иска…
— Отец, я буду целителем. — перебил речь Императора юноша, наконец, заставив того встать. Вот только не для помощи, а от гнева, наполнивший душу мужчины всего из-за пары слов.
— Опять ты об этой чуши? — после этих слов все слуги вышли из комнаты, лишь по взгляду мужчины понимая: кто остался, тот с жизнью расстался, — Сколько раз тебе говорить о том, что целители – это лишь подручный материал. Живые бинты для людей! Ты не будешь позорить моё имя и…
— Поздно. — вновь перебил отца сын, показав в руке духовную энергию целителя, но не она заставила Вэй Цзяня широко раскрыть глаза, а то, что появилось на лбу юноши, — Я уже стал целителем.
Некоторое время в комнате стояла гробовая тишина. Несколько минут мужчина без слов пялился на сына, словно о чём-то вспоминая. Сделав два шага в сторону, а затем подойдя к юноше, Вэй Цзянь вдруг развернулся и ударил его по щеке, свалив с ног. Не успел Вэй Лун и секунды пробыть на полу, как его схватили за шиворот. Император принялся тормошить парня словно куклу, которая даже не пыталась сопротивляться.
— Мелкое ничтожество! Да как ты посмел?! — крики мужчины звенели в ушах Вэй Луна, но лицо его оставалось по-прежнему невозмутимым, — Никто не должен об этом узнать, ты меня понял?! Никто не…
— Как и о том, что моя мать тоже была алхимиком?!
Слова сына заставили отца заткнуться и отпустить его. От злости лицо Вэй Цзяня покраснело, но услышав слова юноши о бывшей жене, Император словно побледнел, а его лицо искривилось.
— Она выбрала неверный путь. Эта была её ошибка, о которой она жалела всю жизнь. — после долгого молчания мужчина всё же решил заговорить, — Как думаешь, почему твой дорогой дядюшка не рассказывал тебе об этом? — словно задав вопрос в воздух, Вэй Цзянь сам же ответил на него, — Да потому, что целительство очень опасно и владеть им могут далеко не все. Она хотела, но не смогла, в итоге погубив ни одну жизнь, став тёмным алхимиком!
Вэй Лун сжал кулаки. Чёрными алхимиками считаются те, кто вопреки всем правилам испачкал свои руки кровью, лично пожелав кому-то смерти. Но не только это. Перестав старательно изучать основы лечения, чëрные алхимики используют ужасные ритуалы, от которых одни могут поправиться, а вторые век не найти покоя из-за разорванной души. Тёмная алхимия проста в использовании, и выучить её не составляет труда, потому-то многие и избирают её, считая допустимой нормой. Но это не так… У истинного алхимика руки должны быть чисты, как и душа. Если же что-то из этого запятнано, то мудрый целитель должен отречься от своего призвания и вопреки всему отказаться от дальнейшего лечения кого-либо, но не все готовы идти на такой шаг, всё больше загоняя свою душу в безрассветную тьму.
В мире ведётся отлов тёмных алхимиках. Они признаются врагами своих рас, и их подвергают смертной казни. Всё же люди и демоны сами выбирают столь ужасный путь, идя по нему вопреки смертям других. Это недопустимые действия для целителей.
— От этого она страдала и постепенно сходила с ума, потратив своё существование на бессмысленные учение. — Вэй Цзянь говорил о своей бывшей жене с неким отвращением, явно никогда не ощущая к ней хотя бы частичку любви, — Тебе никто об этом не говорил, но истинной смертью твоей матери стало… — до этого стоя к сыну спиной, Император решил всё же обернуться, сказав всего одно слово, — Самоубийство.
Услышав отца, Вэй Лун ощутил, как по его голове словно ударили молотом. Он ведь тоже чуть было не совершил страшное деяние. Тоже не смог защитить одну душу, разорвав её тело в клочья. Казалось, что сын идёт по стопам матери, постепенно падая в пропасть.
— И это не всё, — словно желая добить сына до конца, мужчина грозно изрёк, — Она хотела умереть не одна, а забрать с собой тебя.
— Это не правда!
Вэй Лун не верил отцу, считая, что тот наговаривает на его мать. Но откуда он может знать наверняка? Всё же из-за темной алхимии люди сходят с ума, и даже убийство младенца для них ничего не значит. Наверное, юноша не хотел принимать правду не для светлой памяти о матери, а ради своего спокойствия. Ведь пока он совершил уже две страшных ошибки алхимии, и кто знает, может, они повлекут за собой дальнейшие или же станут хорошим уроком, не дав допустить подобного.
— Выпив яд, она закрылась в комнате, но благо её смогли оттуда достать, вытащив тебя из её утробы на раннем рождении. Ты чудом выжил, а всех свидетелей происшествия пришлось ликвидировать. — несмотря на явную боль сына от правды, Император Вэй вовсе не желал прекращать, словно думая таким образом напрочь отбить у сына желания когда-либо связываться с алхимией, — Об этом знали только я и мой брат.
У юноши не находилось слов. Вспоминая дядю, когда он рассказывал ребёнку о его матери, Вэй Лун не помнил, чтоб тот улыбался. Если слова мужчины правдивы, то существование Вэй Луна становится вдвойне смешнее. Подумать только, родная мать желала убить его при рождении, надеясь избавить от ужаса мира или же не желая, чтобы на свет появился наследник мужчины, которого она явно также совершенно не любила. А может и вовсе ненавидела...
— Именно поэтому я был против твоего учения алхимии. Тебя ждёт такая же судьба, если ты не передумаешь, в ином случае… — в словах отца появилась доля заботы. Такая маленькая и ничтожная, что она тут же была отброшена Вэй Луном, — Тебе суждено умереть, как и твоей матери.
Последние слова прозвучали с угрозой. Словно отец предупреждал Вэй Луна о страшной судьбе, которую он ему организует в случае протеста. Мужчина отошёл на два шага назад от сына, как бы давая ему выбор без выбора.
Юноша сидел на полу с опущенной головой. Чем больше он узнавал о своей матери, тем тягостнее ему становилось на душе. Казалось, что Си Дэйю – это дьявол воплоти, а он потомок этого дьявола. Вот только парень совсем не мог полагаться на слова тех, кто явно испытывал к покойной женщине неприязнь. Юноша знал, что правда скрыта под семью замками, но у него не находилось ни одного ключа для её открытия.
Видя подавленность юноши, Император Вэй ощутил победу, потому сел обратно на трон. Вэй Цзянь поистине являлся правителем своего народа. Правители должны быть жестоки и непоколебимы. Он мог растоптать сердце сына, сделав из него бездушную куклу, только бы она сидела на троне, поддаваясь его воле.
— Итак, мы скроем твою метку. — став искать пути решения проблемы, мужчина и не думал кому-либо выдавать новые способности сына.
Для Вэй Цзяня целительство — это позор. Мужчина твёрдо верил, что все они лишь грязные бинты, которые с годами теряют свою белизну, впитывая гниль раненных. Император никогда не позволит своему сыну заниматься чем-то подобным, и долго пытался с этим бороться, думая, что со смерти брата у того пропадёт интерес к столь неблагородному делу, не зная, как сильно ошибся...
— Никто не узнает о том, что…
— Я не согласен. — воспротивился Вэй Лун, подняв голову на отца.
От этих слов глаза мужчины покраснели. Казалось, он готов задушить стоящего перед ним наглеца, смеющего не подчиниться его воли. Это был первый раз, когда юноша посмел себе такую дерзость. Обычно он молчал, зная, что от подачи голоса ему лишь ещё больше попадёт. Но теперь парень не собирался молчать, твёрдо выбрав свой путь.
— Я сам решаю свою судьбу и как ей распоряжаться! — гордо изрёк Вэй Лун, смотря на мужчину уверенным взглядом. Кажется, в первые в жизни сын смел так смотреть на отца, — Моя мать поступила так, как считала нужным. Это был её выбор. Мой будет иным, и если даже из-за него я умру, — сжав у груди кулак, юноша словно произносил клятву, которую отныне не смел нарушить, — Я не отступлю.
— Какой же ты идиот. — покачал головой мужчина, положив ладонь на лицо, дабы утихомирить внутренний гнев, — Желаешь стать бродячим целителем и лечить бедняков, сам при этом живя на улице? Это ведь унизительно! Они живут на помойках и питаются объедками! Целителей никто не ценит, и если ты сейчас же не упадёшь к моим ногам с извинениями и клятвой больше никогда даже не думать о столь ужасной глупости, то… — как не в себя тараторил мужчина, что аж слюни текли ручьём. Впервые Вэй Цзянь оказался настолько взбешён, — Я заберу твою фамилию, с позором изгнав тебя. Ты навечно будешь запачкан грязью предателя!
Император Вэй кричал как никогда раньше. Стоящий неподалëку стол оказался опрокинут его духовной силой. А в комнате так и витал запах дурной энергии, выходящей из человека в период ужасающей злости. Сейчас Вэй Лун должен был чувствовать страх от потери всего. Но он его не чувствовал.
Всё это место не было дорогим или родным для юноши. Единственный человек, к которому он хотел бы вернуться из семьи, уже мëртв. Стены не грели тёплыми воспоминаниями. Люди вокруг не заставляли сердце биться чаще. Нет, это место никогда не было для Вэй Луна родным, и он ничего не терял, покуда никогда его и не имел.
— Прощайте, Император Вэй. — сделав поклон, юноша спокойно пошёл прочь.
Мужчина у трона некоторое время с глубочайшем удивлением смотрел на уходящую фигуру, не веря в его решение. Вэй Цзянь явно ожидал совершенно иного исхода событий, позабыв, что его сын вырос и вырос без его участия. Открыв двери и сделав шаг за порог, парень без труда увернулся от летящей книги, брошенной в него отцом.
— Лучше бы ты умер в тот раз, чем так опозорить меня! — грозно кричал мужчина, — Ты позорище семьи Вэй! Я, Император Вэй Цзянь, изгоняю тебя из царства. Больше у тебя нет дома!
Крики Императора разошлись по всему царству. Теперь каждый знал, что на самом деле отце думает о своём наследнике.
— Здесь у меня его никогда и не было, — безмятежно подняв книгу, Вэй Лун удивился, ведь это было ничто иное, как целебное пособие, которое он когда-то сам переписывал, но которое отец заставил сжечь.