Одна книга осталась, и почему-то мужчина сохранил её. Возможно, этим отец хотел показать, как его сын поступает неправильно, бросая тех, кто думал о нём. Но слишком поздно. Одной частичкой заботы невозможно вернуть годы равнодушия и холода. Для маленького огонька там просто нет места.
Не став больше ничего говорить, юноша пошёл прочь, в руке сжигая свою старую жизнь, зная, что с этого дня у него начинается своя дорога, с новым именем, с новой дорогой, с новой целью, но без кого-либо дорогого...
Часть 19. Начало нового пути.
— Шисюн!
Ли Юнхэн увидел своего дорогого человека, ещё когда тот только вышел за пределы дворца. Соскочив с места, юноша бросился к Вэй Луну, сначала обрадовавшись их встрече, словно они не виделись годы, но затем резко остановился всего в трёх шагах от парня, заметив на его лице сиреневый отпечаток.
— Кто? — столь пронзительно холодный голос совсем не присущ такому милому юноше, но всё же именно из его рта произнеслось ледяное слово.
— Для меня этот человек уже никто, — бегло бросил Вэй Лун, но, заметив горящие ненавистью глаза шиди, положил на его голову руку, потрепав, как большого щенка, — Всё хорошо. Мне совсем не больно.
— Шисюн всегда говорит, что всё хорошо, даже когда это не так, — с обиженным видом проговорил Ли Юнхэн, но уже не таким холодным тоном. Казалось, тëплая рука юноши растопила его злость.
Вэй Лун слегка улыбнулся своему другу. Такому наивному и доброму. Ли Юнхэн отличался от всех, кого когда-либо знал парень. Он был особенным. В голове юноши пронеслось множество воспоминаний их душевных разговоров, комфортных времяпрепровождений, клятв и желаний о будущей жизни.
Вспомнив о том, как они сидели на берегу реки и рассказывали друг другу о своих мечтах, Вэй Лун остановил свою ладонь. Рука парня упала с головы шиди, отчего тот сразу же выпрямился и напрягся, словно его облили ледяной водой.
— Я ухожу в медитацию. — слишком резко сказал Вэй Лун, будто боясь передумать о своём решении в последний момент.
Юноша понимал, что если сейчас не соберёт мысли в порядок, то его насквозь сожрёт боль, и тогда отец окажется прав. Вэй Лун ощущал в душе полную пустоту. Казалось, что после падения из юноши выбили всю душу, из-за чего теперь его лицо отражает лишь лëгкую улыбку, не позволяя боли или радости выходить наружу.
На самом деле медитация – это очень сложный путь, когда разум работает 24/7, а тело неподвижно парит в течении нескольких лет. Таким образом духовное ядро заряжается энергией, а тело укрепляется, постепенно становясь бессмертным. Иногда заклинателям приходится по 10 лет впадать в несколько медитаций, но их тела отвергает разум, отчего они не становятся бессмертными, а сходят с ума. Это правда сложный и опасный путь, но многие идут им, поскольку только с помощью медитации люди могут заполучить бессмертие и укрепить своё ядро. Для алхимиков это и вовсе необходимость. Медитации помогает найти гармонию с разумом и душой, закрывая все эмоциональные каналы заклинателя, оставляя лишь базовые.
У демонов всё проще, и бессмертие получают лишь избранные с меткой, а остальным, как бы они этого не желали, проживают свой век и умирают. Но всё же и тут есть подковырка. Демону нужно заполучить определëнную ци, которая растёт от тренировок и использования силы, и только тогда он станет бессмертным. Малое количество демонов заполучают такую мощь в свои тридцать, но большинство лишь после 60-ти, поскольку натренировать своё тело и управиться с демонической энергией – вовсе не лëгкое занятие.
Некоторое время Ли Юнхэн пристально смотрел на шисюна. Казалось, парень не понял смысла столь простых слов, потому ждал разъяснений. Сжав кулаки, юноша чётко и ясно воскликнул:
— Я пойду с тобой!
Не важно куда, зачем и почему, Ли Юнхэн был готов следовать за шисюном по пятам, даже если ему для этого придётся отречься от самого себя. Вэй Лун это видел и ценил, но не мог принять. Его шиди – демон, и добьётся куда большего будучи в своём истинном облике, а не скрывающимся за маской человека.
— Нет. — всего одно слово заставило Ли Юнхэна дëрнуться, словно в его тело вонзили нож, — У тебя свой путь. Ты должен двигаться по нему.
Когда-то юноша не понимал, почему целители путешествуют в одиночестве, но теперь осознал эту жестокую истину. Все близкие люди для целителя – обуза. Как бы жестоко это не звучало. Привязавшись к одному, они желают во что бы то ни стало помочь близкому сердцу существу, в итоге тратя силы не на общее благо, а лишь на единицы. Но даже не это является сильной проблемой, а та боль, которую несут в себе целители от тесных связей. Каждый раз, когда в душе ураган, алхимия становится неуправляемой, неся вред раненному. И неважно, вызван этот ураган добрыми или злыми эмоциями. Возможно, у матери Вэй Луна тоже на сердце было тяжко, и поэтому она не смогла спасти брата Цян Шэня. Целитель должен платить за силу своим одиночеством, забыв о любви и сосредоточившись лишь на добрых делах, не привязываясь ни к кому, кто может пустить в сердце мрак от любви.
— Но я хочу быть с тобой… — кулаки Ли Юнхэна сжались ещё сильней, а опущенная голова резко поднялась, — Мне не важен свой путь, если в нём нет шисюна! — его крики сопровождались шагами, и, достигнув цели, парень хотел взять Вэй Луна за руку, но тот одëрнул её, достаточно грубо произнеся:
— Я разочаруюсь в тебе, если ты отступить от своего пути ради чужого.
Данные слова заставили парня побледнеть. Чтобы он и разочаровал шисюна? Да он скорее умрëт! Для Ли Юнхэна Вэй Лун являлся всем миром. Он был его Богом... Если Бог разочаровывается в своëм последователе, как тому потом с этим жить? Юноша этого не знал и не желал знать.
— Когда я отступил от своего пути, то стал ничтожным. Я потерял всякий интерес и смысл в жизни. Я не хочу видеть и тебя таким… — смягчение голоса Вэй Луна не помогло его шиди успокоить взволнованный взгляд, поэтому парень продолжил, — Ты достоин многого, и я уверен, что обязательно достигнешь своей цели, а я, — посмотрев на свою руку, юноша чётко знал, для чего она предназначена, — Своей.
— Но... я... Я. ..— руки Ли Юнхэна затряслись.
Парень не верил в происходящее. Только он подумал, что они с шисюном, наконец, оставили прошлое, начав вместе будущее, как дорогой сердцу человек решил уйти в это будущее без него. Для того, кому один человек являлся всем светом жизни – такое решение стало мраком во всём мире.
— Мы не прощаемся, а лишь говорим друг другу «до свидания». Когда-нибудь мы обязательно встретимся вновь, — ненавидя долгие прощания, Вэй Лун отвернулся, похрамывая, уходя от шиди, ощущая, как глаза что-то колит, а сердце не хочет успокаиваться.
Вроде снаружи лицо отражает холод и равнодушие, но вот внутри всё хотело разорваться на части. Как раз от этого Вэй Лун желал избавиться. Он больше не хотел нести тяжесть в душу и сердце. Он устал от этого, выбрав путь одинокого спокойствия, а не бурлящих приключений.
— Шисюн! — догнав дорогого человека всего в три прыжка, Ли Юнхэн ухватил его руку.
Повернув голову, Вэй Лун ощутил боль сильнее, нежели от раненной руки. С красного лица шиди шли слёзы. Он так отчаянно плакал, а в его глазах читалась такая неизмеримая боль, что от ней можно было умереть. «Боль помогает нам стать сильней» — осознал истину юноша, поняв, что правильная дорога не может быть лëгкой и безмятежной, и, дабы достичь цели, нужно чем-то пожертвовать. Вэй Лун решил, что этой жертвой для него станет последнее близкое существо на этом свете. Отдёрнув дрожащую руку Ли Юнхэна, юноша подарил ему лëгкую улыбку, уже не способную согреть от их печального расставания.
— Береги себя. — отвернувшись, бросил парень, уверенно похрамав вперёд.
Вэй Луну тоже было безумно больно от их расставания, но он держался. Это плата, которую он заплатил, открыв для себя новый путь. Словно поняв, что не может удержать шисюна, как бы этого не желал, Ли Юнхэн рухнул на колени, не в силах стоять на ногах. Вэй Лун не слышал его плача, но был уверен – в этот день они оба проронили не мало слёз, кто-то снаружи, а кто-то внутри, но эти слёзы стали началом их нового пути.
***
Покуда отец отрёкся от сына, Вэй Лун не смел больше носить его фамилию, изменив её на «Сян», что означало «идти вперед». Сян Лун испытал от своего пути много боли, но и света там хватало. Мужчине пришлось изрядно потрудиться, дабы добиться своего, и он никогда ни о чём не жалел. Несмотря на тяжёлые испытания судьбы.
Сидя у окна в выделенной гостью большой комнате, Сян Лун вспоминал былые времена, считая, что поступил верно, расставшись с Ли Юнхэном. Если бы юноша пошёл за своим шисюном, то никогда не добился бы таких высот. Всё же истина целителей неизменна, и хоть в память о помощи доброго алхимика некоторые жители воздвигли памятники, но отношение к мужчине всё равно оставалось пренебрежительным.
Сян Лун никогда не злился на грубых людей, не считая это равноценной платой за его силу. Алхимик всегда выбирал свою дорогу, идя даже туда, куда не следовало.
Смотря на уходящий закат, мужчина размышлял о своей жизни, отчего-то чувствуя, что его век близится к концу. Всё же он совершил не мало делов, и нашёл себе много врагов. Как говорится, даже если ты ангел, кому-то может не понравится шорох твоих крыльев, а кто-то разозлится на сияние твоего нимба, освятившего им глаза. В большом мире невозможно угодить всем, и, выбрав одну сторону, Сян Лун настроил против себя другую. Более влиятельную и сильную.
Расставшись всего час назад, Император Ли вновь потревожил покой старого друга, предложив ему прогуляться по дворцу, но мужчина вежливо отказал. Сян Лун и так увидел достаточно, а богатые дворцы не сильно трогали его сердце, нежели усыпанные цветами поля. Мужчина, как и желал, посетил множество удивительных мест из рассказов дяди, найдя и парочку своих, не менее чудесных территорий.
Хозяин дворца стоял у дверей, словно неприглашённый на встречу гость. Л