и Юнхэн явно переживал и волновался при каждой их встречи, словно боясь хоть немного упасть в глазах дорогого человека. Видя нерешительность мужчины войти дальше порога, Сян Лун с лëгкой улыбкой пригласил его внутрь, сразу заметив, как лицо великого Императора расцвело.
До этого выпив зелёного чаю, теперь старые друзья распивали изысканный алкоголь, принесённый слугами вместе с различными деликатесами. Сян Лун и впрямь ощущал себя очень важным гостем, к которому относятся не менее уважительней, чем к самому господину.
За непринуждённой беседой, Сюн Лун рассказал мужчине о чудесных местах, которые он поведал, и об удивительных существах, которых повстречал. Мужчина и впрямь повстречал на своëм пути немало прекрасного, но упустил некоторые моменты, не желая посвящать великого Императора в свои проблемы. Всё это время Ли Юнхэн внимательно слушал рассказы гостя, о себе не рассказывая ничего, словно не считая это важным, потому Сян Лун спросил сам:
— А как поживал эти годы Император?
Ли Юнхэн остановил чашу с вином около губ, но не притронулся к ней. Казалось, мужчину удивил вопрос гостя. Поставив чашу на стол, Император Ли подарил Вэй Луну улыбку, но отчего-то мужчина не увидел в ней искренности.
— Не смею жаловаться. Мой путь хоть не был так интересен, как у шисюна, но он тоже подбрасывал мне множество трудностей, — отозвался Ли Юнхэн, — Но, я рад, что смог не разочаровать шисюна. Ты же гордишься мной?
Словно послушный ученик, великий Император ожидал похвалы от какого-то бродячего целителя, слова которого вовсе не имеют веса. Разумеется, Сян Лун не мог разочароваться успехами Ли Юнхэна, но всё же он замечал тусклость в чёрных глазах, словно путь, пройденный Императором для достижения своей цели, был не тем, о котором желал Ли Юнхэн.
— Ваше Величество, скажи, почему…
— Молю тебя, — перебив гостя, голос мужчины звучал столь несчастно, словно он вот-вот расплачется, — Не называя меня так. Только не ты…
Ли Юнхэн побледнел, словно почтенные слова: «Ваше Величество» означало тоже самое, что и «мерзкое отродье». При виде его реакции Сян Лун ощутил мимолëтную вспышку удивления, однако за ней тотчас последовал укол сожаления: прежде ему никогда не доводилось так ранить кого-либо столь безобидными речами. Мужчина со всеми говорил вежливо и уважительно, будь то великий господин или же бродячий кот.
— Юнхэн, почему ты выбрал мир людей? — сжалившись, отступил от своего мужчина, решив, что Император вправе приказывать, как к нему нужно обращаться.
— В этом мире живёт шисюн, а с демонами меня связывает лишь кровь. — тут же изменился в лице Ли Юнхэн, теперь-то удовлетворившись словами гостя.
— Я брожу не только по миру людей. Иногда мои дороги ведут и к демонам, которым я также оказываю помощь в случае надобности.
Эти слова заставили Ли Юнхэна о чём-то задуматься, но он не решился поделиться с шисюном своими мыслями. Сменив тему, гость и Император обменивались парой слов, пока разговор не зашёл об уходе…
— Уйдёшь на рассвете?
Чаша в руке Ли Юнхэна дëрнулась, хотя, казалось, сдвинуть хоть на дюйм столь твëрдую и большую руку никому не дано. В глазах читалась растерянность.
— Мне лестно твоё гостеприимство, но я пришёл на малый срок, только для выражения уважения. Мои очи узрели твоё превосходство, и сердце радуется твоим успехам, а большего мне видеть не нужно.
Сян Лун действительно не желал задерживаться в чужих владениях. Мужчина избрал путь, в котором он одинок, а видя Ли Юнхэна, понимал, что может сорваться из-за его доброго отношения к нему. За столько лет красивому целителю ни раз предлагали задержаться те, кто был ему благодарен за спасение, но мужчина всегда отказывал. За всё это время для Сян Луна так никто и не стал дорог даже на малую долю. Мужчина отбрасывал все чувства, руководствуясь лишь своей дорогой, больше ни о чём в этом мире не думая. Любые тёплые и дорогие чувства могут стать помехой его силы. Целитель не мог этого допустить.
— Шисюн, прошу, останься здесь хотя бы на время. Можешь гулять по моему дворцу, где пожелаешь. – помедлив, Ли Юнхэн добавил: — Я поставил слуг за дверью, но они не осмелятся войти сюда. Если тебе что-то понадобится, просто дайте им знать. Ты здесь дорогой гость, поэтому прошу... — Император опустил голову, сказав свои речи с некой болью в сердце, — Не уходи так быстро...
Вид Императора казался жалким. Мужчина, которому подчиняется весь людской род, сейчас так унизительно молил какого-то уличного целителя задержаться в его владениях. И смех, и грех… Но Сян Лун не мог не подчиниться воли единственного дорогого существа в своей жизни. Казалось, только ради Ли Юнхэна мужчина был готов отказаться от многого. Многого, но не алхимии...
— Я останусь на два дня. — проникнувшись к бывшему шиди жалостью, поддался Сян Лун, и хоть этого казалось ничтожно мало для удовлетворения Ли Юнхэна, он всё же согласился.
На этом вечер был закончен. Сян Лун так и не смог спросить у Императора те вопросы, что терзали его душу, как и Ли Юнхэн не осмелился признаться дорогому человеку в своём истинном желании.
Глава 20. Путь к дому алхимика.
Два дня пролетели даже слишком быстро. Казалось, что великому Императору, перед которым преклоняются миллионы людей, совершенно нечем заняться, покуда с самого утра и до самых сумерек он то и дело кружился возле гостя, не давая ему и минуты побыть в одиночестве. Это слегка напрягало того, кто привык чаще молчать и иметь свободное пространство. Но видя счастливое лицо Ли Юнхэна, мужчина не смел останавливать его в желании, решив удовлетворить потребность Императора в его персоне.
В огромной и комфортной комнате, с прекрасным видом, можно было разместить более 7 семей, от чего Сян Луну было тягостно распоряжаться ей одному. Даже его маленькая хижина и то в три раза была меньше данных апертометров. Нет, всё же лекарю не нравилось такое большое пространство, в котором он словно сидел как в золотой клетке, видя свободу, но не в силах выбраться к ней.
Изысканная еда так же баловала вкусовые рецепторы целителя. Обычно Сян Лун довольствовался чем-то простым, если вообще ел. Всё же бессмертному телу не так уж и нужна еда, и поглощают её заклинатели ради удовольствия или в знак почтения.
С досугом дела так же обстояли весьма занятными. Сам Император обслуживал гостя. Ли Юнхэн гулял с Сян Луном по саду, делил трапезу, показывал свои владения, а вечерами выпивал вино. Такая умиротворённость нравилось Сян Луну, но он знал, что со временем многим станет скучно от такого вида развлечения. Поддаваться безделью и отдыху полезно – но не стоит с этим затягивать, иначе есть риск слишком сильно привыкнуть. А как считал Сян Лун – чрезмерное расслабление не приводит к хорошим результатам.
Сидя в источниках, двое мужчин наслаждались приятным запахом цветов, сидя примерно в пару метрах друг от друга по разным сторонам. Сегодняшний вечер последний для двух старых друзей, поэтому Император предложил расслабиться в его источниках, на что гость не видел причин отказать. Сян Лун никогда не бывал в таких чистых и приятных источниках, которые и впрямь расслабляли не только тело, но и разум, покуда вокруг по камням свисали какие-то удивительные белые растения, а в воде плавили лепестки. Светом служила луна и звёзды, делая место удивительно волшебным.
Первые минуты Сян Лун сидел в приятной воде с закрытыми веками. Мужчина чувствовал, словно вода наполняет его тело энергией, исходящей от хозяина Царства Ли. От Ли Юнхэна и вправду словно веяло величием и совершенством. Даже его тело не имело и единого изъяна, будто сделано из фарфора. В отличии от тела целителя, изрядно потрепавшееся за длинный и сложный путь.
— Что-то не так? — поинтересовался Сян Лун, заметив, что Император смотрит на него как-то странно.
— Рана шисюна… Я думал, она заживёт, — глаза Ли Юнхэна казались расстроенными, стоило ему вспомнить как дорогой человек получил данную рану.
— Рана получена в период трансформации моего тела к целительству, поэтому, как и ногу, я не смог спасти своё тело от шрама. — не сильно заботился о данном изъяне целитель, — Зато я счастлив, что на твоей груди нет и одного воспоминания того дня.
Сян Лун говорил искренни. Мужчина всегда выкидывал из головы мысли о том страшном падении с большой высоты. О том кошмаре, творившиеся в его голове, когда он думал, что потерял единственную родную душу. Когда он сам был готов расставаться с душою, устав от невыносимой боли внутри.
— Шисюн всегда слишком сильно заботится о других, не думая о себе.
Свои слова Император произнёс с неким сожалением и злостью в тоне. Сян Лун решил не отвечать на них. Всё же это было правдой. Такая жизнь целителя – забота о других. Если лекарь будет беспокоиться о своём теле и его красоте, то он никогда не достигнет того ци, чтобы его считали призванным целителем. «Лечить всё живое во имя блага мира» – вот истинное предназначения тех, кто пошёл по пути целебной силы.
— Куда шисюн отправится дальше? — поняв, что разговор зашёл в тупик, поспешил сменить тему Ли Юнхэн.
— Мне нужно зайти в свой дом и взять некоторые травы. Давно я его не посещал, он, наверное, уже зарос.
Сян Лун был дома года три назад, и хоть он называл свою маленькую хижин «Домом», но не очень уж и дорожил этим местом. Всё же дом – это место, где тебя любят и ждут, а в крошечном домике лекаря, расположенного в горах, его ждали лишь сушёные травы, которые он заранее приготовил для создания лекарств.
— А где живёт шисюн? — заинтересовался Ли Юнхэн.
— На горе Мэй. Но, я редко бывая дома, и не долго там задерживаюсь.
— А можно мне прийти в гости в дом шисюна?
Данный вопрос удивил мужчину. Зачем Императору понадобилось идти к ему в дом? Он был мал и не ухожен. В нём водились жучки и паучки из-за долгого отсутствия хозяина. Сян Лун не стыдился своей хижины, но от чего-то не желал видеть в таком месте столь ухоженного и почтительного человека.