Убрав свои ладони от рук мужчины, Сюн Лун судорожно принялся искать в кармане драгоценную вещь, но та никак не попадала в его дрожащую ладонь. Ли Юнхэн ясно желал насладиться пытками человека, образ которого он раньше никогда не видел.
Подвешенный в воздухе мужчина стремительно бледнел от недостатка кислорода, отчаянно хватая воздух ртом. Собрав последние силы, он кое-как выдавил:
— Ли.. Ю..н.. хэ..н… — слова прозвучали столь неразборчиво, что демон никак не отреагировал на них.
Наконец, сумев взять в руки маленький медальон, Сюн Лун только хотел показать его демону, но тот предательски выпал из рук, раздав звук разбитой стекляшки. Это было концом. Уже попрощавшись с жизнью, мужчина вдруг рухнул на землю, начав сильно откашливаться. Восстановив дыхание, Сюн Лун посмотрел на демона, взирающего на поднятый с полу медальон.
— Откуда… — тихо изрёк Ли Юнхэн, вдруг развернувшись и вновь схватив человека за горло, но на этот раз прижав к стене, — Откуда у тебя это?! — прорычал он в лицо мужчине, словно не зная, что с перекрытым воздухом очень не просто вести диалог.
Сделав вдох, насколько это было возможно, Сюн Лун открыл глаза, смотря прямо в красные зрачки демона, пылающего яростью и злостью. На лице человека повисла мягкая улыбка, какую обычно он дарил другу, будь то счастье или горе. Ли Юнхэну потребовалось всего пару секунд, чтобы узнать эти глаза.
Ладонь демона в миг разжала горло мужчины, дëрнувшись так, словно он держал раскалённое железо. Ли Юнхэн смотрел на человека, замерев в одной позе от изумления. На лице демона повисло опасливое недоверие. Прошло несколько минут, по истечению которых ни демон, ни человек не нарушали тишину, каждый словно позабыл все слова. Но всё же гость решил начать первый.
— Давно не виделись, как ты? — немного хрипя от недавнего удушения, Сюн Лун вновь подарил мужчине лëгкую улыбку, но она словно устрашала его, а не успокаивала, как раньше.
— Шисюн… — всё ещё говоря с ноткой недоверия, Ли Юнхэн никак не мог собрать новый облик и душу дорогого человека воедино. — Но, как… — вся недавняя злоба словно растворилась в облике, точно её никогда и не возникало.
— Обсудим это за зелёным чаем? В горле пересохло, — постарался разрядить обстановку смехом мужчина, но этим лишь накалил её до предела.
Будучи столь слабым и малым перед огромным и великим демоном, Сюн Лун угодил в его крепкие объятия, закрывшие мужчину целиком. Недавно демон, вызывавший лишь страх, сам оказался дрожащим от ужаса, который он испытал при новости о смерти дорогого человека.
— Шисюн… Шисюн! — раз за разом повторял демон, словно не веря в реальность происходящего.
— Извини, я не знаю сколько меня не было. Я нарушил обещание? — ощущая неловкость от столь тесного контакта, Сюн Лун пытался как-нибудь отодвинуть массивную фигуру, но та никак не поддавалась ему.
— Нет, не нарушил. — возле уха мужчины послышался смешок, слово его вопрос рассмешил отчаянного демона, — Тебя не было три года.
— Вот как? Видимо я очень пунктуален.
— Шисюн… — наконец, оторвавшись от человека, Ли Юнхэн вовсе не спешил отпускать его, всё так же прижимая к себе, но теперь смотря прямо в лицо, будучи слишком близко, — Шисюн…— лишь одно слово вызывала на теле мужчины мурашки, покуда демон перед ним выглядел как-то слишком странно…
— Чай? — поторопился как-то сменить странную обстановку целитель, отведя взгляд, который явно завораживал демона, ведь только глаза и остались от прежнего облика Сюн Луна.
— Да, конечно. — привстав, Ли Юнхэн любезно подал ему руку, застыв с ледяной улыбкой на лице, не сулившей ничего хорошего, но выбора нет, и Сюн Луну пришлось взять руку, послушно последовав за тем, кем он уже не являлся…
Часть 26. Терпение демона подошло к концу.
Раз десять извинившись перед мужчиной за грубый приём, Ли Юнхэн заставил демонов-лекарей вылечить горло гостя, и хотя те явно поразились заботой их господина о каком-то человеке, но не стали открывать рты.
Поскольку теперь Сюн Лун имел смертную оболочку, то угощение императора он принял на ура, будучи безумно голодным от нескольких дней, прожитых без пищи. Ли Юнхэн не отрывал от мужчины взгляда, словно думая, что, если моргнёт, снова навсегда его лишится.
Закончив с трапезой и придя в себя, целитель, наконец, поведал Ли Юнхэну о случившемся. Император внимал каждому слову дорогого человека, печалясь, удивляясь, поражаясь, и радуясь при его рассказе.
— Богом целительства? — переспросил мужчина.
— Я и сам впал в смятения от этой новости и сначала не поверил. Но да, меня сделали богом-целителем. — немного смутившись, Сюн Лун потёр нос, не привыкнув к своему новому статусу.
— Шисюн и впрямь невероятен, — хоть слова должны были выражать восхищения, от них исходила какая-то тьма.
— Я слышал твои мольбы. — отданных слов лёгкая улыбка на губах Ли Юнхэна в тот час спала, — Прости, тебе снова и снова приходится страдать из-за меня. — мужчина склонил голову, стоило ему лишь вспомнить ту ужасную боль на лице демона, с которым он молил о дорогом человеке, что снова покинул его, и уже в третий раз…
— Ничего, ведь шисюн вернулся ко мне, поэтому я больше не страдаю. — взяв в руку чашу с вином, император выглядел более-менее счастливым, хотя красные зрачки и пылали неким огнём.
— Но не навсегда…
Чаша с вином остановилась у губ демона, а его холодный взгляд пал на человека. Сюн Лун сразу же отвернул голову, чувствуя, как в помещении стало слишком холодно. Он не хотел давать Ли Юнхэну надежду или врать о том, что останется в его владениях. Сюн Луну дана такая честь стать тем, кем он мечтал, как он может её отбросить?
— На самом деле я пришёл попрощаться. — чаша в руке демона дëрнулась, а её хозяин опустил голову, с пустотой смотря на вино. — Став небожителем, мне не будет дан шанс возвращаться в людской мир. Я смогу лишь наблюдать и помогать сверху, не выходя в людской мир.
В комнате повисла неуютная тишина. От Ли Юнхэна исходила чудовищная энергия, которую он всеми силами пытался держать внутри. Отрыв рот, он сразу поджимал губы, словно ощущая, что вот-вот скажет нечто непоправимое. Сюн Лун терпеливо ожидал ответа императора, но тот выдал всего два слова:
— Вот как…
— Мне правда жаль, но это моя судьба. — словно оправдываясь за свой выбор, мужчина ощущал беспокойство и не только за демона, но и себя, чувствуя, как из-за демонической энергии вокруг становится трудно дышать, — Я не хотел, чтобы ты считал меня мëртвым. Я не ухожу по-настоящему, я лишь возношусь и…
— Судьба, значит? — оскалился Ли Юнхэн и встал с места, перебив целителя, — Если твоя судьба быть богом, то моя – влачить несчастное существования, смирившись с уходом единственного света своей жизни? — с каждой фразой он напористо шагал вперёд, продолжая перечень своих обид: — Шисюн, знаешь ли ты, как больно терять самое важно, что у тебя есть, и не один раз? Каждый раз отказываться от своего счастья, боясь навредить своему богу, раз за разом бросающего меня! — переведя дыхание, он произнёс, — И теперь ты хочешь сказать, что всё это — не что иное, как воля судьбы? Я так долго раздумывал над этим и теперь, кажется, наконец понял. — в улыбке Ли Юнхэна проявилось что-то первозданно жестокое. — Ничто не имеет значение, кроме осуществления моих желаний. Судьбы же вовсе не существует, а если она и есть, то ей предстоит подчиниться мне!
Демон стукнул кулаком прямо по столу возле Сюн Луна, разломив его в щепке. Алые глаза не просто горели, а пылали огнём ненависти, боли и обиды. Ли Юнхэну и до того казалось сложным держать демоническую энергию в своём теле, но теперь ему было ещё труднее совладать с собой. Казалось, его разум нещадно кромсают острым ножом, а из тела вырываются языки испепеляющего чёрного пламени.
— Юнхэн, прошу, успокойся… — поспешил предостеречь его Сюн Лун, чувствуя, как голова идёт кругом от демонической энергии, заполнившую комнату.
— Слишком поздно, теперь, — рука мужчины опустилась у щеки целителя, — Я не успокоюсь, не получив своё.
Всё вокруг начало плыть. Пытаясь оттолкнуть от себя демона, Сюн Лун угодил в его руки, не в силах даже нормально сопротивляться. Тяжело дыша, он обмяк, надышавшись демонической энергии и впав в настоящий ужас от того, кем стал его близкий. Прикрыв веки, Сюн Лун больше не мог открыть их, услышав в ушах всего одно слово:
— Шисюн…
***
— С этого дня этот ученик клянётся во что бы то не стало защищать и оберегать шисюна!
В маленькой комнате стояло два ребёнка, и каждый выглядел полным энергией и жизни. Будучи во сне, Ли Юнхэн оставался лишь посторонним наблюдателем, с горечью в сердце вспоминая то прекрасное время. Время, проведённое вместе с дорогим человеком.
— Отныне это тело и душа принадлежит шисюну!
Демон опирался о стебель бамбука, будучи облачённым в чëрное со скрещенными на груди руками, уставив неподвижный взгляд на прекрасное сновидение, которое никогда не сможет снова воплотить в жизнь.
— А-Ло, ты такой милый.
В глазах Ли Юнхэна воистину соседствовали лëд и пламень – угрюмое безразличие и опаляющая ярость. Мужчина сжал кулаки, по чëрному завидуя своей маленькой копии, которую дорогой шисюн так нежно гладит по голове, согревая тëплой улыбкой.
Не в силах больше выносить приятные, но до боли разрывающие воспоминания, мужчина прикрыл веки, а открыв их, оказался в своих покоях. Сделав тяжëлый вдох, демон встал с постели и отправился на верхний этаж своего замка, который он полностью предоставил пленнику. Вот только тот был этому вовсе не рад.
Стоя у больших дверей, подчиняющиеся лишь своему хозяину, Ли Юнхэн прикрыл веки и, с трудом собрав силы, натянул на лицо улыбку, войдя внутрь. В комнате, как и всегда, образовался чудовищный бардак. На самом деле демон даже считал милым такое проявления ярости своего дорогого шисюна. Обычно целитель лишь мягко говорил и никогда не позволял себе даже лишнего движения, но теперь мужчина словно позволил себе раскрыть истинное я, от злости и ненависти руша всё, что попадётся под руку.