Жданов тяжело вздохнул и попросил меня подождать в спальне, пока он «переговорит» с Кариной. В ту же секунду я скрылась за дверью, но плотно прикрывать её не стала, чтобы слышать разговор в гостиной.
Карина, обычно сдержанная и немногословная, визжала так, что я услышала бы её и через плотно закрытую дверь.
– Я верой и правдой служила тебе все шесть лет, а ты даже ни разу не позволил мне остаться в твоей постели до утра. А её ты при первой же возможности переселил к себе со всеми шмотками.
– Карина, сейчас же успокойся. – Жданов говорил тише, приходилось прислушиваться. – Я никогда ничего тебе не обещал. Касательно наших отношений. А главной привилегии ты удостоилась и так. Я сдержал основное обещание и позволил тебе не принимать на себя Затмение.
– Вот не стоило тебе этого делать! Я же долгие годы ждала момента, когда, кроме нас двоих, на базе не останется ни одного человека, способного на человеческие эмоции. Я надеялась, что это сблизит нас ещё больше. И что я вижу? Ты приводишь в дом эту тряпичную куклу в надежде, что в таком инфузорном состоянии она тебе всё-таки отдастся. Ты думаешь, я не заметила перемен в тебе, когда Марго появилась на базе? Думаешь, не видела, как ты смотрел на неё? Долгие четыре года я жила только тем днём, когда она для тебя станет не более чем рабочим материалом, как и все базисты. А то, что я вижу сейчас, эти ваши робкие объятия… Да мне жить после этого не хочется! Зря ты оставил мне здравый ум. Что мне теперь с ним делать-то?! – Карина зашлась в истерических рыданиях.
Эта драма, разыгравшаяся за дверью, напомнила мне эпизод из истории, рассказанной когда-то давно Жаном о девушке Саше, которую покромсал его братец. От этой ассоциации неприятные мурашки пробежали по спине.
В гостиной тем временем повисла тягостная пауза. Видимо, Влад лихорадочно соображал, как привести Карину в чувства и не потерять в её лице полезного соратника.
Однако Карина заговорила первой.
– Но ты знаешь, дорогой мой. Ты просчитался! Ничего у тебя с ней не выйдет! Ты что, ослеп? Затмение её ничуть не коснулось! Мне хватило пары секунд, чтобы определить это.
От этих слов я в ужасе отпрянула от двери. Вот так вот. Ничто не может сравниться с проницательностью безумно влюблённой женщины. Теперь я пропала. Она сейчас же выведет меня на чистую воду прямо при Владе. Я отошла в самый дальний угол комнаты и присела на край кровати. Теперь мне оставалось только лишь покорно дожидаться своей участи.
С этой позиции мне не удалось расслышать, чем закончился разговор. Минуты через три Жданов позвал меня. В гостиной он был один. Взволнованный и напряжённый, он попросил меня одеться потеплее и выйти на улицу. Вернувшись к себе, я накинула длинную шерстяную кофту с капюшоном и направилась к выходу. Жданов стоял на крыльце в одном лёгком свитере. Ветер был пронизывающим, но Влад, как будто не замечая этого, нервно докуривал сигарету.
– Следуй за мной. Я хочу кое-что тебе показать.
Я засеменила за ним, снедаемая неприятным предчувствием. Всё происходящее казалось мне опасным и непредсказуемым. Уже не первый раз за этот день я была на волоске от разоблачения. Что за испытание ожидало меня впереди, оставалось только догадываться.
Мы обошли основной корпус и направились в сторону старых бараков, находящихся на самой опушке леса. На улице было уже совсем темно. Я едва различала высокий силуэт Жданова перед собой. Мне стало не по себе. Даже страшно. Захотелось развернуться и бежать со всех ног обратно. Хотя бежать-то было особо некуда. На худой конец было бы неплохо хотя бы вернуться на освещаемую территорию базы, подальше от тёмных лесных зарослей. Но ноги самоотверженно несли меня вперёд, в темноту.
Жданов остановился у одного из бараков и извлёк из кармана связку ключей. Правда, я не заметила никакой двери перед нами. Однако, когда Влад достал карманный фонарик и посветил им куда-то вниз, я разглядела прямо у наших ног деревянные створки какого-то погреба, закрытые на тяжёлый навесной замок. Жданов быстрым ловким движением снял замок и открыл дверцы погреба. Откуда-то снизу пробивался тусклый свет.
Я уже приготовилась к тому, что Влад заставит меня лезть вниз и оставит там на всю ночь, если не дольше, в качестве наказания за обман, но он начал спускаться первым. Когда его ноги коснулись твёрдой поверхности, он велел мне спускаться за ним. Я нащупала ступеньки хлипкой лестницы и через несколько секунд стояла рядом со Ждановым. По узкому коридору с низким потолком он направился в сторону, откуда лился тот самый тусклый свет. Ступая следом за ним, я с любопытством смотрела по сторонам, едва сдерживаясь, чтобы не спросить, что это за странное место. Я знала, что в подземельях базы расположен целый город из различных лабораторий, в которых раньше трудилась научная группа, а теперь и все остальные базисты. Но располагались они непосредственно под основным корпусом. А это, судя по всему, и есть прародина современных лабораторий. Видимо, ещё во времена основателя базисты продумали запасной вариант на случай, если чужаки обнаружат базу. Правда, подземелье под основным корпусом, в которое спускалась даже я, выглядело вполне цивилизованно. Оно было рассчитано на то, чтобы там могли укрыться все жители базы в случае обнаружения или атаки извне. А вот кому и с какой целью могло послужить это тесное укрытие, было совершенно неясно.
Однако, пройдя несколько метров по узенькому проходу, мы оказались в довольно просторном помещении. Правда, помещением это место можно было бы назвать с большим трудом. Нора – вот на что это было больше похоже. Так вот, в этой норе на невысоком стуле за низким столом сидел человек. Я знала этого мужчину. Один из базистов. Хотя в данной ситуации он напомнил мне охранника на проходной.
Судя по всему, мы пришли не к нему, поскольку, сухо поздоровавшись с «охранником», Влад прошёл дальше. Перед очередным поворотом Жданов ненадолго остановился, а далее пошёл уже медленнее, беспрестанно оглядываясь по сторонам. Повернув за угол, мы оказались в коридоре, куда более широком, чем первый. Вдоль его стен шли решётки из железных прутьев, а за ними вырубленные в каменистой земле небольшие коморки. Как будто камеры для заключённых.
И тут меня словно током пробило. Пустыми были лишь первые камеры. Пройдя чуть дальше, я увидела за решётками людей. Хорошо, что Жданов шёл впереди меня, потому что я резко закрыла рот рукой, чтобы не закричать от неожиданного открытия. Именно здесь Жданов и держал базистов, не подвергшихся Затмению.
Я видела знакомые лица, полные страданий, взирающие на меня с нескрываемым любопытством и даже некой надеждой. Держать себя в руках становилось всё сложнее. Наконец Влад остановился у одной из камер и взглядом показал мне, что мы у цели. Я уже знала, кого мне предстоит увидеть за этой решёткой, поэтому замедлила шаг, собирая всю волю в кулак, насколько это было возможно.
В дальнем углу камеры, на холодной земле, негусто покрытой соломой, сидел Жан. Он затравленно, с нескрываемой ненавистью смотрел на Жданова, пока наконец не перевёл взгляд на меня.
Жан как будто даже не сразу поверил своим глазам и, помедлив лишь несколько секунд, бросился к решётке. Прильнув вплотную к холодным прутьям, он протянул ко мне руки:
– Марго, как ты? С тобой всё в порядке, любимая?
Жданов усмехнулся, но пристального взгляда от меня не отвёл. А мне в этот момент нужно было думать лишь о том, чтобы ни один мускул не дрогнул на моём лице и ни одна слезинка не просочилась из моих глаз.
– Рита, – не унимался тем временем Жан. – Что с тобой?
Осунувшийся, с синими кругами под глазами, в перепачканной одежде, он взирал на меня так взволновано, что мне захотелось плюнуть на всё и примкнуть ладонями к его щекам, сказать, что я в порядке и с ума схожу без него, что люблю его так сильно, что готова остаток дней провести с ним в этой холодной камере, только бы Влад сжалился и позволил мне быть здесь.
Но какая-то другая моя половина нашёптывала мне, что я люблю Жана настолько сильно, что не позволю себе даже в этот невероятно накалённый по напряжению момент проявить слабость и сдаться. Сейчас я должна уйти отсюда ни с чем, только так у меня останется хоть какая-то надежда на то, что мы действительно сможем воссоединиться.
– Подонок, что ты с ней сделал? – На этот раз Жан обратился к Владу, крепко сжимая прутья решётки кулаками. – Отвечай, сволочь, что ты сделал со всеми этими людьми?
Но Жданов даже не взглянул на Жана.
– Пойдём отсюда, девочка моя, – удовлетворённо прошептал он мне. – Нам тут больше нечего делать.
Так, не сказав ни слова, я повернулась к Жану спиной и проследовала к выходу. Благо, сейчас Влад не мог видеть моего лица, потому что подступившие слёзы сдавливали горло, а подбородок предательски дрожал.
Глава 15
Пока мы шли обратно к коттеджу в кромешной темноте, у меня появилась возможность пустить пару слезинок. Но как же это было ничтожно мало, учитывая то, что творилось у меня внутри.
Жданова насторожили слова Карины, и он решил выбрать самый изощрённый способ, чтобы проверить правильность её догадок. Похоже, он был удовлетворён результатом. Видно было, что он уже не так напряжён, как по дороге в барак. Теперь Влад шёл неторопливо, как будто прогуливаясь. За это время мои слёзы как раз высохли на холодном ветру.
Влад проводил меня обратно в коттедж и посоветовал лечь спать, так как день у меня сегодня был долгий и непростой. Сам же накинул плащ и удалился, сославшись на незаконченные дела в лаборатории.
Я долго сидела в спальне, уставившись в одну точку, не решаясь прилечь на широкую мягкую, но чужую постель. Перед глазами стояло лицо Жана, полное волнения, недоумения и ненависти к Жданову. Мой любимый находился от меня в каких-то нескольких сотнях метров, а я не могла вернуться к нему, чтобы увидеть снова.
Поразительно, в каких нечеловеческих условиях Жданов держит Жана и ещё человек десять, спасшихся от Затмения. Люди могут замёрзнуть, заболеть или вовсе умереть от голода. Каким же чудовищем нужно быть, чтобы создать такие условия для людей, тех немногих, которым действительно посчастливилось остаться людьми, а не превратиться в бесчувственных зомби. Исключение составляли только мы с Ларисой и, возможно, Жанка. Но от этого было не легче. Мы, так же как и те несчастные люди, сидящие за решёткой, не чувствовали себя свободными. Мое положение усугубляло ещё и то, что рано или поздно из лабораторий должен был вернуться Жданов, и мне даже не хотелось думать о том, что будет, когда он откроет дверь этой спальни. Неужели вот так бесцеремонно придёт и ляжет на кровать рядом со мной. Нет, сейчас я была не в состоянии думать об этом.