Незнакомка, занявшая мои мысли, направлялась туда же и быстро скрылась за стеклянными дверями магазина. Благо открывались они автоматически, и я не столкнулась ещё раз со столь грубым поведением. Когда я оказалась внутри супермаркета, женщины нигде не было видно, и я тут же забыла про неё и сосредоточилась на покупках. Я задумчиво бродила среди торговых рядов, постепенно заполняя свою тележку продуктами. Завернула в бакалейный ряд – и вдруг наткнулась на знакомое пальто, мелькавшее у меня перед глазами по дороге от школы до супермаркета. Я подняла глаза – незнакомка стояла ко мне лицом и также смотрела на меня в упор.
Упаковка с печеньем выпала из моих рук. На секунду голова закружилась, закружилось всё вокруг – чёткие очертания имело лишь это лицо передо мной, до боли знакомое и в то же время чужое. Напротив меня стояла Жанна. Сначала я не могла вымолвить ни слова. Мне хотелось схватить её за рукав, чтобы она не исчезла, пока я прихожу в себя. Но я понимала, что это ни к чему. Она стояла в метре от меня и никуда не могла бы деться, даже если бы захотела. Она изменилась. Никогда бы прежняя Жанна не нарядилась в такие лохмотья, ни за что бы не дала просочиться хотя бы одному седому волоску сквозь её шикарную шевелюру, никогда не вышла бы в общественное место без макияжа и, главное, не смотрела бы на меня, её лучшую подругу, таким отчужденным взглядом. Тут я пришла в себя, её холодное выражение лица я объяснила самой себе неожиданностью нашей встречи, сейчас она выйдет из оцепенения и захочет меня обнять и расцеловать, так же как и я её. Я отодвинула тележку, стоявшую между нами, и первая направилась к ней, протянула руки, обняла её и прошептала:
– Жанка, это я, Рита. – Я почти плакала, слёзы счастья проступили на глазах. Наконец-то судьба преподнесла мне подарок!
Вмиг я представила, как изменится моя жизнь, – я снова воссоединюсь с любимыми людьми, Жанка сейчас же приведёт меня к Жану, и всё встанет на свои места. Я ещё не представляла, как именно всё это произойдёт, учитывая моё семейное положение, но в ту самую секунду радостные эмоции переполняли меня. Да, ровно одну секунду длилось моё всепоглощающее счастье, потому что уже в следующий момент я поняла, что никакого ответа на мои объятия от старой подруги не последует. Я отстранилась, не выпуская Жанкины ладони из своих, и потрясла её за руки, пытаясь растормошить.
– Жанночка, что с тобой? Мы наконец встретились – это такое счастье!
Но подруга смотрела на меня так же холодно. И я поняла, что это состояние не имеет ничего общего с оцепенением. Как бы мне ни было сложно в это поверить – Жанна действительно ничуть не рада меня видеть.
– Я знала, что это рано или поздно случится, – холодно промолвила она чужим хрипловатым голосом. – Я узнала тебя, конечно, узнала, но не могу разделить твоего восторга, извини. И поверь мне, лучше бы нам никогда не встречаться.
Я почувствовала, что Жанка сейчас с удовольствием покинула бы место встречи и сделала бы вид, что её и вовсе не было, а не поступала так лишь потому, что понимала: так просто я не дам ей уйти.
– Много времени прошло с нашей последней встречи, – продолжила она. – То, что произошло за эти годы, сделало нас с тобой чужими людьми. И вряд ли есть смысл ворошить прошлое. Лучше нам разойтись прямо сейчас. И идти разными дорогами, как и все эти годы. Ты, глядишь, скоро станешь первой леди государства, ты – жена спасителя человечества. По крайней мере, все его таковым считают, и лишь единицы вроде меня знают его истинную сущность. Так что лучше тебе вычеркнуть меня из своей жизни навсегда и наслаждаться ею…
Почему-то первое, что пришло мне на ум после её слов, это встать на защиту Влада. Она говорила о нём с таким презрением, даже не произнося его имени, что мне показалось это несправедливым. Но я быстро опомнилась:
– Жануль, о чём ты говоришь? Все эти годы я жила только надеждой на встречу с тобой и Жаном. – В этот момент я заметила, как Жанку передернуло. – Да, я жила под одной крышей со Ждановым, рожала от него детей, но ни на секунду не забывала о вас, моих самых родных и близких людях. Ты меня представляешь победительницей, идущей с гордо поднятой головой, но поверь, я тоже в некотором смысле жертва. Все эти годы я несла на себе груз неоценимой потери.
Разговаривать в окружении полок с печеньем и конфетами дальше было неразумно. Мимо ходили покупатели, толкались тележками.
– Жанна, тут за соседней дверью кафе, пойдём туда и спокойно поговорим. Нам ведь есть что обсудить, невзирая на те поспешные выводы, которые ты сделала на мой счёт, – как можно более убедительно проговорила я. Но получилось всё равно умоляюще. Весь Жанкин вид говорил о том, что продолжать разговор со мной она не намерена. Я вдруг не на шутку испугалась, что она сейчас развернётся и уйдёт, и мне придётся хвататься за её старенькое пальто в попытках удержать, а она позовёт охрану, которая задержит меня и даст ей спокойно уйти. Ужас от этой картины, которую я поспешно себе нарисовала, стоял у меня в глазах, я умоляюще смотрела на Жанку.
– Хорошо, давай поговорим. Только в кафе я с тобой рассиживаться не собираюсь. Я до сих пор в бегах в отличие от тебя, и с такой небезызвестной персоной, как ты, светиться в общественных местах мне ни к чему.
Жанка лукавила, никто пока не знал меня в лицо. Знаменитый Владислав Жданов всё ещё держал свою жену в тени. Но я не стала спорить.
– Тут недалеко припаркована моя машина. Пойдём, там и поговорим.
Жанна оставила свою корзинку с продуктами возле моей заброшенной тележки, и мы вместе проследовали к выходу. До моего джипа мы шли молча. Видимо, каждая собиралась с мыслями. Я даже как-то неловко почувствовала себя перед Жанкой, распахивая перед ней дверцу своего шикарного джипа, перед ней – такой неприкрыто убогой в своём новом обличии. А ведь Жанна не меньше меня стремилась к роскоши и богатству, любила дорогие аксессуары и машины, стильные вещи и дорогую косметику. И всё это должно было присутствовать в её жизни, всего этого она заслужила не меньше меня. Мне неудержимо хотелось узнать, что привело её к такой жизни, что случилось за эти злополучные шесть лет и кого она приводила в детскую школу искусств. Всё это я непременно хотела спросить у неё после того, как задам главный вопрос – вопрос о Жане. Мне было стыдно самой себе сознаться, что я не столько рада видеть подругу, сколько жду известий о своём возлюбленном. Но пока я не задала ни одного вопроса. Почему-то сейчас, когда Жанна сидела рядом со мной в моей машине, я уже не решалась заговорить первая. Я включила зажигание, чтобы нам обеим не было зябко в остывшей машине, и облегчённо вздохнула, когда двери автоматически заблокировались. У нас было минут сорок до окончания занятий в школе, и я знала, что это время мы проведём вместе в моей машине, а старая подруга успеет ответить на интересующие меня вопросы. Однако пока я старалась не смотреть в её сторону. Закрапал мелкий дождь со снегом, и я включила дворники. Сделала это машинально, ради того, чтоб совершить хоть какое-то действие. Совсем не так я представляла нашу встречу, совершенно посторонней казалась мне сейчас давняя лучшая подруга. Абсолютно несвойственное ей выражение лица, потухший взгляд, язвительные замечания в мой адрес – всё это обескуражило меня, и я не знала, с чего начать разговор с этой чужой женщиной. Я всё-таки решилась перевести взгляд с работающих дворников на Жанну.
С ней произошли разительные перемены, я даже не заметила, в какой момент это случилось. Сейчас рядом со мной сидела растерянная Жанка, теребила свой вязаный шарф, явно волнуясь и собираясь с мыслями. Она подняла глаза на меня, и они были полны тревоги, черты лица смягчились, губы дрожали.
– Прости Рит, – Жанка дрожащим голосом прервала тягостное молчание. – То, что я тебе сказала… Я не имела этого в виду. Да, можно было предположить, что ты упиваешься своим сегодняшним положением, властью и могуществом своего нынешнего супруга, что тебе давно плевать на меня, на Жана и всех, кто когда-либо осмелился пойти против воли Жданова…
– Жанна. О чём ты говоришь? Ты же прекрасно знаешь, что когда-то я была первая готова сорвать все его планы, я собиралась сбежать от него вместе с вами, я мечтала об этом. Но сейчас у меня такие обстоятельства… Я пока зависима от него во многом, но ты же знаешь…
– Да, Марго, я знаю. Ты не должна оправдываться передо мной. Я видела твои глаза там, в магазине, когда ты увидела меня, я знаю тебя достаточно хорошо и поэтому верю в искренность твоего порыва. – В её голосе снова зазвучали неприятные снисходительные интонации.
На секунду мне стало неприятно, что Жанка действительно могла подумать, будто я предала их. Однако я проглотила это и не подала виду, что задета. Жанна между тем заговорила более спокойно и мягко:
– Я виновата перед тобой. Мы оба виноваты, но я буду говорить за себя. С того самого дня, когда мы покинули базу, я не могла отделаться от этого навязчивого, липкого чувства вины. Я долгое время успокаивала себя тем, что, если бы мы тогда задержали вертолёт даже на несколько минут, то попались бы все, всем бы нам было несдобровать. Неизвестно, какое бы ещё наказание он придумал для нас. С тобой же всё было ясно. Тебя бы он не наказал ничем, кроме как совместным с ним проживанием, а нас… В общем, вот так я себя оправдывала. Мы приземлились примерно через два часа лёту в какой-то глуши. Как выяснилось, километрах в ста пятидесяти от Москвы. Я всю дорогу плакала. Жан молчал, опустив голову…
При первом упоминании о Жане тёплая волна пронзила меня насквозь. Я живо представила, как Жан тогда сидел в вертолёте и переживал те же эмоции, которые одолевали меня, когда я осталась одна на горячем асфальте вертолётной площадки.
– Это был небольшой городишко где-то недалеко от Московской области, – продолжала свою историю Жанна. – Там жил Геннадий, пилот вертолёта, помнишь? – Я кивнула. – Он сильно симпатизировал мне ещё там, на базе, и вызвался помочь нам ещё раз. У него в распоряжении имелась пустующая однушка на окраине городка. Мы с Жаном и Ларисой обосновались там. Геннадий навещал нас в течение трёх дней, приносил продукты, мы все вместе пытались продумать дальнейший план действий. Гена подкатывал ко мне – очевидно, ждал благодарности за свою отвагу и помощь. Ну, может, подкатывал – это, конечно, грубо сказано, я действительно ему нравилась и он, видимо, строил какие-то планы на совместное будущее. Но спустя три дня он пропал, очевидно не по своей воле. Мы заволновались, оставалось только гадать: вышел ли на наш след тот, кто стал причиной исчезновения Гены? Идти нам было больше некуда. Без документов, денег, без знакомых – мы были никем в этом захолустье. Нарвись мы на милицию, им не составило бы труда вычислить в нас бывших осуждённых, а попасть-таки наконец в тюрьму, которой мы когда-то чудесным образом избежали, нам очень не хотелось. Быть обнаруженными Ждановым, вернее его людьми, которые, в чём я абсолютно уверена, покончили с Геннадием, тоже не лучшая перспектива. Мы, как загнанные звери, сидели в этой сырой дыре и ждали непонятно чего, вздрагивали от каждого шороха. Но шли дни, а ничего не происходило. Мы потихоньку стали выбираться «в свет» – за теми же продуктами или средствами гигиены. Лариса установила связь со своими родственниками, и кто-то из них выслал ей денег, на которые мы прожили ещё несколько недель. В итоге кто-то из её друзей или родственников предложил ей поселиться в загородном доме где-то в Московской области. Она решила рискнуть, предложила нам перебраться вместе с ней, но мы решили, что это временное укрытие будет пока понадёжней. Так мы остались жить вдвоём с Жаном.