Моя «карета» затормозила прямо у входа в Центр. Галантный «кучер» открыл дверцу и подал мне руку. Поблагодарив его, я зашла внутрь красиво подсвеченного здания. Помещение казалось пустым. На первом этаже не было ни души, но ломившаяся от верхней одежды гардеробная говорила о том, что где-то в здании находится большое количество народу. Я даже предполагала где именно. На втором этаже находился конференц-зал, в который я и проследовала.
Приоткрыв тяжёлую дубовую дверь, я услышала голос Жданова. Он вещал прямо с подсвеченной сцены, сжимая в руке микрофон. Зал был огромный, проход к сцене делил его на две равные половины. В левой половине сидели исключительно базисты. Присмотревшись к ним внимательнее, я сделала вывод, что Затмение ещё не снято. В правой половине разместились приближённые к Центру люди и, судя по взволнованным лицам, родственники базистов. Передние ряды занимали министры и первые деятели государства.
Судя по речи Жданова, официальная часть мероприятия подходила к концу, поэтому я не стала протискиваться между рядами в поисках свободного места, а так и осталась стоять в проходе у выхода. И всё же, невзирая на всю торжественность предстоящего момента, именно сейчас меня больше всего интересовал Влад. Я так спешила на встречу с ним, что мне уже не терпелось поскорее заглянуть ему в глаза. По-новому. С новой любовью, искренностью, благодарностью и обожанием. К тому же очень хотелось, чтобы и он оценил мой сегодняшний образ и, возможно, полюбил ещё больше. А то что же получается? Почти за десять лет совместной жизни я ни разу не приложила ни малейшего усилия, чтобы понравиться ему – именно ему!
Но в данную минуту Влад стоял слишком далеко и, кажется, даже не заметил моего появления. Но я всё равно пыталась поймать его взгляд. В этот момент кто-то аккуратно коснулся моего локтя.
– Маргарита, – услышала я бархатный мужской баритон и даже вздрогнула от неожиданности.
– Виталик! – воскликнула я.
Это был тот самый базист, который после взрыва сопровождал моё пробуждение в изоляторе. Он запомнился мне угрюмым и диковатым, как и все, кто подвергся Затмению, но сейчас передо мной стоял улыбающийся молодой человек с лучистым взглядом, именно такой, каким Виталик был до взрыва.
– Рита, как поживаешь? Рад тебя видеть! Такое впечатление, что сто лет не виделись. Что с тобой?
Я в недоумении оглядела зал.
– Извини, Виталь, я думала, что успела до начала операции по снятию Затмения, но, глядя на тебя, понимаю, что основная часть позади, – разочарованно протянула я.
– Нет-нет. Ты пришла как раз вовремя. Скоро всё начнётся, – бодрым тоном успокоил он меня.
– Но как же?..
– А! Это я смутил тебя? Ничего страшного, ты просто не в курсе. Можешь поздравить меня – я главный первоиспытатель! На мне испробовали сыворотку «Антизатмения», и вот результат, – улыбнулся он, разводя руками.
– Ах, вот оно что! – выдохнула я и улыбнулась в ответ. – Ну поздравляю тебя! Давай хоть обнимемся, первоиспытатель!
Мы обменялись тёплыми дружескими объятиями, и я внимательно посмотрела на молодого человека.
– Ну и как? Каково тебе было осознать всю правду?
Я часто задавалась этим вопросом. Пожалуй, с того самого момента, когда Жданов впервые упомянул о том, что Затмение будет снято. И я, и даже он сам могли только догадываться, какова будет реакция базистов после снятия Затмения, когда они осознают, что лишились нескольких лет нормальной человеческой жизни, а вместо этого были заточены в лабораториях в качестве бездушной рабочей силы. Но весь вид Виталика говорил о том, что мстить Жданову он не собирается.
– Ты знаешь, Марго, после укола мне потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и осознать всё произошедшее. Но, выстраивая в памяти события последних лет, оценивая плоды проделанной работы, ощущая в себе огромный потенциал знаний и умений, я только лишь возрадовался тому, что мне выпала честь быть частью этого глобального эксперимента по спасению человечества.
– Значит, ты ни о чём не жалеешь? – воодушевилась я.
– Ни о чём. Больше того, я могу с уверенностью утверждать, что моя жизнь прожита не зря, что именно моё имя, наряду со многими остальными, останется в истории, потому что мой личный вклад в общее дело достаточно велик. И уверяю тебя, любой из этих людей, – он обвёл взглядом левую половину зала, – через несколько минут будет готов подписаться под каждым моим словом.
В этот момент в помещении зажёгся яркий свет и широкие входные двери распахнулись. Все, кроме базистов, с интересом обернулись, а мы с Виталиком немного посторонились, пропуская в зал нескольких девушек, одетых в костюмы официанток. Впереди себя они несли круглые подносы, на которых не было ни бокалов с вином, ни лёгких закусок, а в ряд лежали обычные медицинские шприцы, наполненные зелёной полупрозрачной жидкостью.
– Вот он, момент истины, Рита. Смотри внимательно. Это событие останется в истории, – шепнул мне Виталик.
Я понимала, что именно должно произойти сейчас, но не могла унять нервную дрожь. Мелкие мурашки покрыли всё моё тело. Можно было только догадываться, что в данный момент переживал Жданов. И я готова была поспорить, что, невзирая на ликующий вид, в душе он трепещет не меньше, чем я.
Все шприцы до единого были розданы сидящим базистам. Те, как по команде, приложили острие иглы к своим запястьям. В этот момент зал замер, воцарилась мёртвая тишина. Создалось впечатление, что все присутствующие сделали глубокий вдох и выдохнули, лишь когда поршни всех шприцов дошли до упора.
Все взгляды были устремлены на левую половину зала. А то, что там происходило, действительно заслуживало внимания. Базисты наконец перестали быть похожими на роту солдат при исполнении. Казалось, эти люди только что очнулись от долгого сна. Кто-то из них потягивался, кто-то зевал, а кто-то смешно потирал глаза.
– Что происходит? – спросила я шёпотом у Виталика.
– Всё нормально. Дай им две минуты прийти в себя.
И действительно, уже через минуту базисты начали с интересом оглядываться вокруг, как будто в поисках кого-то. А ещё через пару минут на их лицах появилась одухотворённость и несмелые улыбки. Было видно, что люди эти в данный момент пребывали в замешательстве, но скорее в благостном, чем в тревожном. Сперва они ощупывали себя, затем своих соседей, пожимали друг другу руки, хлопали по плечу, обнимались. И наконец, спустя некоторое время, левая и правая половины зала слились в горячих объятиях. Большинство базистов обрели возможность встретиться со своими родственниками – родителями, детьми, жёнами, мужьями, братьями и сёстрами – со всеми, кого не видели много-много лет, за всё время нахождения на базе и неутомимой работы в Центре Жданова. Сложно было в этой толпе найти человека, в чьих глазах не блестели бы слёзы радости.
Моё лицо защекотала тёплая струйка. Стоящий рядом Виталик тоже негромко всхлипывал. Влада я потеряла из виду, он спустился в зал и смешался с толпой. Через несколько минут из динамиков раздался его голос, приглашающий всех гостей и виновников торжества проследовать в банкетный зал.
Мы с Виталиком первыми ответили на призыв, поскольку стояли у самого выхода. Вслед за нами в банкетный зал медленно перетекла и вся остальная толпа.
Помещение было огромным – с резными потолками, монументальными колоннами, хрустальными люстрами – и предназначалось исключительно для торжеств, которые здесь частенько и проводились. Поводы были весьма однообразными – какое-либо глобальное открытие или изобретение очередной вакцины от неизлечимой болезни. Сегодняшнее же мероприятие по размаху и количеству высокопоставленных гостей превосходило все предыдущие.
По периметру зала буквой «п» стоял большой фуршетный стол. Те же самые официантки, которые несколько минут назад подносили базистам шприцы, встречали гостей с теми же самыми подносами, но теперь на них красовались бокалы с дорогим шампанским или изысканные закуски.
Подхватив один из бокалов, я пристроилась у большой колонны, так чтоб никому не мешать, и принялась ждать, когда плотное кольцо людей, окруживших Влада, наконец рассосётся. Сейчас прорываться к нему было бесполезно.
Удивительно, каким праздником для всех присутствующих обернулось столь рискованное по своей сути мероприятие. Особенно меня поражали восторженные лица абсолютно всех базистов. Эти люди явно не думали об украденных годах их жизни. Они ликовали, словно победители, наслаждались общением с друзьями и близкими и упивались обретённой наконец полной свободой. В этот момент я на секунду представила, что Жан и Жанна тоже могли оказаться среди этих довольных жизнью людей. И не только могли – они должны были быть здесь. Впервые за вечер сердце моё неприятно сжалось. Перед глазами стояли постаревшая несчастная Жанна и одурманенный большим количеством алкоголя Жан. Но я поспешила поскорее откинуть неприятные картинки прошлого и сосредоточиться на сегодняшнем торжественном вечере.
Моё внимание привлекли огромные плазменные экраны, развешанные по всему залу. Сначала на них мелькали счастливые лица базистов. Очевидно, данные фотографии были сделаны ещё до Затмения. Следом начали появляться более поздние снимки – «базисты за работой» как в подземных лабораториях базы, так и в стенах Центра. Затем на экранах замелькали фотографии и видеозаписи, иллюстрирующие главные достижения Центра, – множество улыбающихся людей, жизни которых были спасены, и различные хитрые изобретения не совсем понятного для меня назначения.
Между тем и моя персона привлекла многих гостей. Они подходили выразить хвалу и благодарность моему мужу, отмечая и мою немалую причастность к большому делу. Я лишь вежливо улыбалась и кивала. Вскоре и обалдевшие от нахлынувших эмоций базисты обратили на меня внимание, принялись обнимать, целовать и осыпать комплиментами. На лицах многих читалось недоумение: все помнили о моём умопомрачительном романе с Жаном и с трудом сопоставляли это с тем фактом, что теперь я жена Жданова и мать его детей. Но лишь самые любопытные и раскованные осмеливались задать мне наводящие вопросы. Я, улыбаясь, отвечала, что это долгая история. А про себя думала о том, что ещё вчера – да что уж там, ещё сегодня утром! – подобные упоминания ранили бы меня до глубины души. А сейчас мне было легко и весело. Впервые за долгое время не нужно было притворяться, натягивая на лицо улыбку.