Дункан продолжал ошеломленно смотреть на него.
– Определенно, это наша вина. Во всем виноват новый парень, которого ты нанял четыре месяца назад. Они с женой поссорились. Она вышвырнула его на улицу. Он выпил несколько лишних кружек в пабе, прежде чем встал за штурвал. Дальше ты знаешь.
– В каком состоянии пострадавшие?
– Стабильны. Всего одиннадцать. Трое из них – дети.
– Проклятье!..
– Точно. – Дункан поморщился. – Я не могу поверить, что ты не доверил мне разобраться с этим.
Броуди моргнул:
– Конечно, я тебе доверяю.
– Так почему ты здесь? – Темные глаза Дункана оценивающе посмотрели на Броуди.
– Я вложил в этот бизнес все, что у меня есть. Мои лодки – для меня все. Они – моя сущность. Кейт или не Кейт, я должен быть здесь. Не потому, что я тебе не доверяю, а потому, что я…
Броуди замолчал, провел руками по лицу.
Потому что быть с Кейт пугало его до чертиков, и он ухватился за эту катастрофу, как за шанс отдалиться от нее.
Он прерывисто вздохнул:
– В общем, я здесь, чтобы помочь.
Зазвонил городской телефон. Дункан нахмурился.
– Ты ничего не можешь сделать сейчас.
Дункан поднял трубку, его лицо помрачнело.
– Конечно, бабушка, – сказал он. – Ты хочешь поговорить с Броуди?
Ее ответ был достаточно громким, чтобы Броуди услышал интонации, если не сами слова. Поморщившись, Дункан отвел трубку от уха. Через несколько мгновений он воспользовался паузой в бурной речи бабушки:
– Я скажу ему. Не волнуйся.
Когда Дункан повесил трубку, Броуди встал, пошатываясь от усталости.
– Ну, что еще?
Выражение лица Дункана выражало одновременно сочувствие и жалость. У Броуди похолодело сердце.
– Кейт в больнице. У нее было сильное кровотечение. Доктор говорит, что она может потерять ребенка.
Кейт теребила выбившуюся нитку на тонком больничном одеяле и старалась не думать о Броуди. Он сбежал. Она осталась одна. Даже если он вернется на роды, это ничего не значит. И, кроме того, возможно, возвращаться будет не за чем. Слезы, которые она не могла сдержать, текли по лицу.
Шел второй день ее пребывания в больнице. Кейт отправила Изабель домой несколько часов назад – старушка была слишком слаба для постоянного дежурства у ее постели. На улице было темно, и ей ничего не оставалось, как ждать.
Стопка почты, которую принесла бабушка Броуди, была не более чем отвлекающим маневром, но Кейт потянулась за желтым конвертом и извлекла открытку, чтобы прочитать ее во второй раз. Друзья в Кэндлвике устраивали праздник в честь скорого рождения ее малыша. Они были возмущены и озадачены тем, что Кейт не знала пол ребенка, отсюда и желтая открытка. Шарма возглавляла планирование вечеринки.
Несмотря на боль и страх, Кейт была тронута и благодарна судьбе за то, что у нее есть друзья, которым она небезразлична. Последние пять лет она вела замкнутый образ жизни и старалась не сближаться с людьми. Как ни странно, за эти годы ей все же удалось обзавестись друзьями. Удивительно, что она не распугала их всех…
Шум у двери заставил ее поднять голову.
На пороге стоял Броуди.
– Кейт…
Она покачала головой, не вполне уверенная, что это не сон.
– Выглядишь не очень, – только и сказала она.
Он не брился с тех пор, как она видела его в последний раз. Его лицо казалось изможденным от недосыпа и усталости, волосы были взъерошены.
– Ты тоже, – усмехнулся Броуди.
Ничто не могло пробить лед в ее сердце. Она не злилась на Броуди за то, что он прервал их медовый месяц из‑за неотложных дел. Это было бы мелочно.
Ее ранило до глубины души то, как ясно он дал понять, что его проклятые лодки были для него всем.
– Я думала, ты вернулся в Шотландию. – Кейт знала, что так оно и было. Она отследила его рейс на сайте авиакомпании.
– Вернулся. И пробыл там целых сорок пять минут, прежде чем позвонила бабушка. Дункан отвез меня в аэропорт.
Кейт пожала плечами:
– Тебе не следовало беспокоиться. Это было глупо.
– Как ты себя чувствуешь?
Она снова пожала плечами:
– Как ты думаешь, что я чувствую? Ты разбил мне сердце, Броуди. Я думала, мы с тобой становимся ближе, но ты сорвался с места и убежал при первых признаках неприятностей. Я думала, что я часть твоего всего. Теперь я знаю, что это не так. И вдобавок ко всему, я могу потерять своего ребенка. Я люблю тебя, Броуди. Но это не имеет значения, потому что ты сделал свой выбор. По крайней мере, мне не пришлось гадать, на чьей ты стороне.
Ее холодный, резкий тон заставил Броуди побледнеть под загаром.
– Они сказали, у тебя кровотечение.
– Мне дали лекарства. Все, что мне сейчас остается, – ждать.
– Я люблю тебя, Кейт.
Броуди выпалил это как на духу. Он осознал это во время второго трансатлантического перелета.
Кейт удивленно хлопала ресницами, но не казалась особенно обрадованной.
– Возвращайся в Шотландию, Броуди.
– Я не могу оставить тебя.
– Поправка: можешь, и ты это сделал. Все, что тебя заботит, оказалось в опасности, помнишь?
Все оказалось хуже, чем он думал. Слышать, как Кейт цитирует ему его же бессердечные слова, было мучительно.
– Мама часто называла моего отца тупоголовым, упрямым мужчиной, когда я рос. Очевидно, я похож на него больше, чем думал. Мне очень жаль, Кейт. Я не знал.
– Не знал чего? – Кейт начинала терять терпение. – Убирайся. Я не хочу, чтобы ты был здесь.
– Ты чувствуешь ребенка?
– Я не стану обсуждать это с тобой. Если у меня случится выкидыш, мы разведемся. Это все, что тебе нужно знать.
– Это и мой ребенок тоже. Ради бога, Кейт. Не говори глупостей.
Монитор Кейт начал громко пищать. В палату вбежала медсестра.
– Вам придется уйти, сэр. Часы посещений давно закончились, вы расстраиваете мою пациентку.
Она быстро проверила давление Кейт и нахмурилась.
– Не заставляйте меня повторять это снова. Вам нужно идти.
– Я ее муж! – в отчаянии воскликнул Броуди.
Женщина приподняла бровь:
– Вы мистер Эверетт?
– Н‑нет, – заикаясь, произнес Броуди. – Я Броуди Стюарт.
– Но эта женщина зарегистрирована как Кейт Эверетт, так что я бы посоветовала вам уйти, прежде чем вызову охрану.
Броуди повернулся к молчаливой женщине в постели.
– Скажи ей, Кейт. Скажи ей, кто я.
Кейт бесстрастно уставилась на него. Ее яркие зеленые глаза были тусклыми и безжизненными.
– Ты для меня никто. Уходи.
Броуди, пошатываясь, вышел в коридор и привалился к стене. Боже, как он устал. Никогда в жизни он не испытывал такого всепоглощающего страха. Черная дыра в его груди высасывала все остатки надежды, за которые ему удавалось цепляться последние невыносимые часы.
Единственный день, настолько же ужасный, как сегодня, был в его жизни лишь однажды – когда стало известно, что родители разводятся.
И все же тогда ему было не так плохо – рядом были Дункан, дедушка и бабушка. Сейчас он был совсем один.
Почему он так поздно осознал правду?! Кейт была для него всем, а не лодки… Глубоко в душе Броуди уже давно знал об этом, но упрямо не желал признавать очевидное и предпочитал держался подальше от Северной Каролины. Как можно быть таким глупым? Он все разрушил, отказавшись признать чудо и принять самый ценный в его жизни дар. Позволил страху поглотить себя. Страх боли и потери.
И вот теперь все, что он мог сделать, – это молиться. Он должен придумать, как это исправить. Он должен…
Броуди съехал по стене и, растянувшись на полу, погрузился в сон. Его тело не выдержало напряжения и самопроизвольно отключилось.
Почему врачам нужно делать обход так чертовски рано? Кейт удалось уснуть ближе к пяти утра, и теперь, всего два часа спустя, ее разбудил акушер‑гинеколог.
– Позвольте я осмотрю вас, – сказала врач.
Руки женщины были нежны, когда она откинула простыню и подняла больничный халат и осторожно ощупала ее. Наконец она подняла голову.
– Дыши, милая.
Кейт даже не поняла, что затаила дыхание.
– О, простите. Как я?
Доктор улыбнулась.
– Насколько я могу судить, кровотечение полностью прекратилось. – Она приложила стетоскоп к животу Кейт и прислушалась. – Малыш там будто танцует. Я думаю, опасность позади. Но мы задержим вас до завтрашнего утра, просто на всякий случай.
– Спасибо, доктор.
Женщина ушла, и Кейт разразилась рыданиями. Облегчение было ошеломляющим.
Внезапно кто‑то сел на край кровати и взял ее за руку.
– Мне так жаль, Кейти. Так чертовски жаль. Пожалуйста, не плачь. Это убивает меня…
Она глубоко вздохнула и вытерла лицо простыней. Появление Броуди сбило ее с толку.
– Я велела тебе идти. Как ты вернулся так рано?
– Я спал на полу за твоей дверью. Доктор разбудил меня. Я слышал, как ты плакала. Мне очень жаль, Кейт.
Броуди заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
– От тебя пахнет несвежей картошкой фри, – сказала Кейт, шмыгая носом.
– Я хожу в одной одежде уже три дня. В этом нет ничего удивительного. – Он убрал волосы с ее лица. – Уверена, что все в порядке? – Его горло сжалось. – Я имею в виду с ребенком…
– С сыном все в порядке. Я плакала, потому что почувствовала облегчение.
Броуди замер.
– С сыном? – Его глаза расширились.
– Я хотела помолиться за нашего ребенка, и мне нужно было знать, сын у меня или дочь, поэтому я попросила доктора сказать мне.
– Мальчик…
Броуди выглядел потрясенным.
Кейт чувствовала себя слишком уязвимой, чтобы выдержать еще одну эмоциональную драму.
– Я в порядке, Броуди. Пожалуйста, уходи. Я не знаю, почему ты остался. Они задержат меня еще на один день, но это всего лишь мера предосторожности.
– Я люблю тебя, – повторил Броуди.
Кейт вздохнула.
– Уезжай. Нам надо возвращаться к обычной жизни. Все кончено.
– Нет!
Кейт откинулась на спинку кровати.
– Я не понимаю.
Броуди обхватил ладонями ее лицо и посмотрел в глаза.