Зулусы были уже очень близко. Они прыжками пытались преодолеть стену. Но натыкались за ней на новую — из штыков и слитных залпов британских винтовок. А потом снова выстрелил сержант Торлоу.
Если в первый раз результаты были чудовищно жестокими, то для второго выстрела у меня просто нет слов. Ведь Торлоу стрелял в упор. Невидимая волна ударила с такой силой, что стоявших к сержанту ближе всего зулусов просто превратило в кровавый пар. А потом волна пошла дальше. Просека в рядах зулусов, сильно сгрудившихся, чтобы атаковать наши позиции, оказалась еще более страшной. Их уже не разбрасывало, а просто сминало, словно картонные фигурки. Кровь потоками хлынула на остальных зулусов. Да и нам перепало немало.
Когда осела пыль и рассеялся самый настоящий кровавый туман, повисший в воздухе после выстрела пушки Торлоу, перед баррикадой остались стоять не больше десятка зулусов. Да и те были не в лучшей форме. Любой человек на их месте давно отправился бы на тот свет — столько на их телах было ран. Но эти даже попытались напасть на нас. Страх смерти им был неведом.
Как только это жуткое нападение было отбито, мы смогли хоть немного расслабиться. Но тут прозвучали первые выстрелы зулусских стрелков.
Рядом со мной покачнулся сержант с роскошными бакенбардами. Пуля пробила ему левое плечо. Рукав мундира начал стремительно темнеть.
А пули врезались в землю и в стену миссии все чаще и чаще. Они разбивали в щепу ящики, набитые камнями. Застревали в мешках с землей. Конечно, особенной меткостью чернокожие стрелки не отличались, однако винтовок и патронов у них, похоже, было вдоволь.
— Взвод, на колено! — скомандовал я. — Сержант, отправляйтесь в лазарет немедленно. Сопроводите туда остальных раненых.
— Есть, сэр! — выпалил побледневший от боли и кровопотери сержант с роскошными бакенбардами.
Он и еще пять человек из взвода, которым мне пришлось командовать, пригнув головы, бегом направились к госпиталю. Еще двое так и остались лежать на земле. Их ранения были смертельными.
Остальные солдаты взвода тем временем опустились на колено. Мы с Торлоу последовали за ними. Теперь нас почти полностью скрывала баррикада и стена миссии. Можно было аккуратно осмотреться, чтобы понять — откуда по нам стреляют зулусы.
— Торлоу, — обратился я к здоровяку, — как скоро ваша пушка сможет стрелять?
— Полминуты, сэр, — тут же ответил он, — не больше.
Не знаю уж, как он узнавал это, но мне оставалось только верить его словам.
Сняв шлем, слишком хорошо видный из-за своей белизны, я аккуратно высунулся из укрытия, поводя линзами бинокля примерно в том направлении, откуда слышались выстрелы.
Увидеть их удалось далеко не сразу. Они засели на скалистой террасе, что возвышалась над постом примерно в направлении кухни. Стрелков было довольно много. И разглядеть их мне удалось только потому, что они напялили, словно в насмешку над нами красные мундиры прямо на голое тело.
— Питер, — обернулся я к сержанту Торлоу, — выстрели из своей пушки прямо по той скале. — Я указал ему на террасу, где засели зулусские стрелки.
— Вряд ли толк будет, сэр, — засомневался тот. — Угол не тот. Даже если в полный рост встану.
— Стреляйте, сержант, а не пререкайтесь! — оборвал его я.
Я не хуже Питера видел, что с нашего места ничего с зулусами на террасе не сделать. Ни чудо-пушка Торлоу, ни орудия — даже паровые — тут не помогут. Но я не ставил целью перебить зулусов одним или парой удачных попаданий.
Торлоу встал во весь рост. Казалось, его ничуть не волновали пули, что били в землю и в наши нехитрые укрепления вокруг него. И били они очень часто. А может быть, Питеру на самом деле было плевать на все зулусские пули. Он нажал на курок своего смертоносного орудия.
Волна кровавой земли поднялась в воздух. Неведомая сила разбрасывала останки зулусов. А после врезалась в скальную террасу, где засели стрелки. Но лишь для того, чтобы поднять пыль да отколоть пару некрупных камней.
Вот только именно это мне и было нужно.
— Все назад! — скомандовал я, вставая во весь рост. — Отходим к госпиталю! Помочь пушкарям с орудиями.
Зулусы снова начали стрелять по нам, когда мы уже успели отступить на приличное расстояние. Мы отошли почти к самой стене госпиталя, которая довольно хорошо прикрывала нас от их пуль. Правда, отсюда вести ответный огонь не удалось бы никак. Но я решил, что этим вполне можно пожертвовать.
— Торлоу, принимайте командование, — сказал я. — Мне надо вернуться к Чарду.
Хотя вернуться — это сильно сказано. Нас с командиром теперь разделяло не больше десятка шагов. Я подбежал к нему. Быстро отдал честь и доложил обстановку на моем участке сражения.
— Плохо, конечно, что вы отступили, — покачал головой Чард. — Мы даем зулусам и так слишком много места для маневра. Но я понимаю, что выбора у вас не было. Возвращайтесь к взводу. Верните сюда Торлоу, он тут нужнее будет. Если зулусы полезут с той стороны — отбивайтесь, сколько сможете. Не дайте им ворваться в госпиталь. Фельдшерам передайте мой приказ — всех легкораненых отправлять вам в помощь.
— Вас понял, сэр, — ответил я, снова отдал честь — и только тут понял, что шлем мой так и остался лежать у полуразрушенной стены миссии, Я забыл взять его, когда скомандовал отступление.
— Ничего, — усмехнулся Чард, видя мое недоумение по этому поводу. — Главное, чтобы наши головы не достались зулусам. А шлем — черт с ним, со шлемом.
Я был удивлен тому, что вроде бы обычно мрачный Чард оказался способен на шутки в таком жутком положении. Однако лейтенант не спешил впадать в уныние.
Я вернулся на позиции взвода. Там уже худо-бедно собирали баррикаду. В дело пошло всё. Опустошенные ящики из-под патронов. Только на сей раз пустые. Перевернутая повозка отца Уитта. Днище ее укрепили снятыми колесами. Пятеро солдат выносили из церкви лавки — они тоже пошли в дело. Сам святой отец периодически высовывался из задних дверей церкви, превращенной в госпиталь, и кудахтал о варварстве и причинении ущерба святой церкви. Этим он только мешал солдатам, которых то и дело хватал за рукава мундиров или пытался вырвать лавки у них из рук. Солдаты держались мужественно и спокойно. Хотя видно было — еще немного и кто-нибудь из не сильно верующих просто отмахнется от святого отца. А это может закончиться для Уитта довольно плачевно.
Походя одобрив действия солдат, я зашел в госпиталь. Мне надо было быстро переговорить со старшим фельдшером насчет легкораненых. Заодно я решил переброситься и парой слов с отцом Уиттом.
Он как раз кинулся к солдатам, выносящим последнюю лавку, когда я перехватил его за рукав рясы.
— Святой отец… — только начал я, но прервался. От Уитта несло дешевым спиртным. По всей видимости, он был пьян в стельку. И тогда разговор я повел совсем в ином ключе. — Что вы тут делаете в столь непотребном виде?
— Это моя церковь, — выпалил он, обдавая меня волной винного духа. — И я не позволю…
— Вы зулусам будете позволять или не позволять, когда войдут сюда, — оборвал его я. — Если не можете быть полезны нам, так хоть не мешайте. Возьмите пример с вашей дочери!
Я указал на юную Маргарет. Та как раз ловко бинтовала руку моему сержанту с роскошными бакенбардами. Под ногами их валялись оторванный рукав мундира и рубашки.
— Я не умею лечить людей, — отрезал Уитт, но в голосе его мне послышались виноватые нотки.
— Тогда помолитесь за нас, — отрезал я. — Или просто не мешайте.
Я направился к его дочери. Маргарет как раз закончила с перевязкой и мыла руки в тазу. Вода в нем стремительно окрашивалась кровью. Довольно жуткое, надо сказать, зрелище.
— Мисс Маргарет, — обратился к ней я, — подскажите, кто старший среди фельдшеров?
— Теперь я, — ответила она. — С тех пор, как беднягу Хэнкока застрелили. Слава Господу, он почти не мучился. Пуля пробила грудь навылет.
Меня мало интересовали подробности гибели фельдшера Хэнкока, но прерывать мисс Маргарет я счел невозможным. Слишком невежливо. Даже в сложившихся обстоятельствах.
— Раз вы теперь за старшую, — сказал я ей, — то вот вам приказ лейтенанта Чарда. Всех легкораненых, кто может продолжать сражаться, — отправляйте прямо ко мне.
— Но это же просто бесчеловечно, — лицо Маргарет вспыхнуло, — снова отправлять в бой тех, кто только покинул его с ранением.
— Мисс, — сказал ей я, — зулусы, как я слышал, имеют привычку вспарывать всем животы. Я думаю, лучше умереть в бою, чем от такой раны. Впрочем, бесчеловечно или нет, но приказ лейтенанта вы слышали.
Сейчас у нас на счету каждый человек, который способен держать винтовку.
Я указал ей на сержанта с роскошными бакенбардами. Тот одной рукой помогал солдатам вынести ящик из-под медикаментов. Он тоже пойдет в нашу баррикаду.
— Очень скоро нам придется драться с зулусами без прикрытия стен, — сказал я мисс Маргарет напоследок. — Я понимаю, что ваша христианская доброта застит вам глаза, но подумайте о том, что зулусы вспарывают животы всем и пленных не берут.
— А вы разве не христианин? — с укором поглядела на меня Маргарет.
— Сейчас, мисс, я — солдат.
И я вышел из церкви, превращенной в лазарет, вслед за солдатами, несущими пустой ящик из-под медикаментов.
— Снарядов мало осталось, — сказал мне артиллерист, стоило мне только покинуть стены церкви. — Да и пороха тоже.
— Беречь все равно не стоит, — отмахнулся я. — Вряд ли мы доживем до вечера.
— Это да, — кивнул артиллерист.
Мои солдаты быстро сооружали баррикаду. Но та не шла ни в какое сравнение с нашими первоначальными позициями. Укрыться за ней можно было разве что во время рукопашной. Но когда дойдет до нее — скорее всего все мы очень быстро окажемся покойниками. Тем более что Торлоу со своей чудо-пушкой давно убрался обратно к Чарду.
Солнце перевалило зенит, а солдаты наладили баррикаду, когда зулусы снова пошли на приступ.
По нам открыли просто ураганный огонь с террасы, но результата он не принес. Пули без толку бились в стену госпиталя, не в силах причинить нам вреда. Тем временем сотни зулусов устремились в атаку. Они ловко перепрыгивали стену миссии, почти не замедляя шага, и также бегом неслись на нас. Вот тут чернокожие воины были как на ладони. Этим и надо было пользоваться!