Градлон и Малгвен остались на море в одиночестве на целый год. Однажды, в ладье, Малгвен родила дитя, девочку. Назвали ее Дахут. К несчастью, после родов королева ослабела и умерла. Король Градлон и Дахут вернулись в Корнуолл. Но король был так печален, что не выходил из своего замка. Дахут росла, она стала такой же прекрасной, как и ее мать. Король любил играть с локонами ее длинных золотых волос. Дахут открыла для себя море. В один из дней она попросила отца построить город близ моря.
Градлон любил свою дочь и согласился. Много тысяч рабочих начали строить город. От высоких волн и штормов город был обнесен очень высоким валом, с запертыми замечательными бронзовыми вратами. Ключ имел только король Градлон. И был назван город Не. Рыбаки каждый вечер видели на пляже громко поющую девушку, с развевающимися золотыми волосами. Это была принцесса Дахут. Город Не стал местом, где люди праздновали, он был полон лихих моряков. Каждый день видел новые пиры, игры и пляски.
Каждый день, принцесса Дахут свершала новую помолвку. Вечером она одевала на лицо черную маску, а жених стоял с ней до утра. И как только раздавалась песня лугового жаворонка, маска сжималась на горле юноши и удушала помолвленного. Всадник брал тело на лошадь и отвозил в Океан, подле Залива Покойника. Все те, кто был помолвлен с Дахут, умирали к утру и их выбрасывали в море.
Однажды весной странный всадник вошел в Ис. Он был в красном, его руки были длинны и тонки, а ногти искривлены и заточены. Дахут улыбнулась ему, рыцарь не взглянул на нее. Вечером он подошел к ней. Через долгое время он провел своей рукой с заточенными ногтями по ее золотым волосам. Внезапно великий шум пришел с моря, и ужасный ветер потряс стены города Ис. «Буря может реветь, врата города сильны и король Градлон, мой отец, имеет свой уникальный ключ, висящий на шее», — сказала девушка. «Твой отец-король спит. Ты можешь сейчас запросто взять ключ», — ответил рыцарь.
Принцесса вошла в спальню своего отца, тихо подошла к нему и взяла ключ, висевший на цепочке на шее. В тот же миг огромная волна, выше горы, обрушилась поодаль. Ее отец тут же пробудился, и она сказала ему: «Быстрее, отец, мы должны взять коня Морварха! Море рушит дамбы!». Король взял дочь на коня, море было яростно. Конь мчался по воде, которая бурлила большими пузырями. Принцесса вцепилась в отца и сказала ему: «Спаси меня, отец мой!». Вдруг великая молния грянула в буре, и прогремел глас свыше, который произнес: «Градлон, брось принцессу!».
Возник облик бледный как смерть, одетый в коричневые одеяния. Это был святой Гуенол, который молвил принцессе: «Позор и горе тебе, ты пыталась украсть ключ от города Ис у собственного отца!». Дахут отвечала: «Спаси меня, унеси меня на другой конец мира!»
Но Морварх не двигался более, и яростные волны обрушились на него. Святой Гуенол повторил приказ Градлону: «Брось принцессу!», огромные волны разбивались у ног святого. Дахут выскользнула наземь, и король, рыдая и сокрушась, бросил ее в море. Волны мигом поглотили принцессу. Море залило город Ис и всех его обитателей. Конь понес короля на побережье, затем в луга и холмы, мчась ночью.
Градлон основал город, где две реки собираются вместе, между семи холмов. Он сделал его своей столицей и провел там остаток дней своих. После смерти короля его статую вырубили из гранита. Статуя сия находится между двух башен собора святого Корентина. Она представляет короля Градлона, верхом на коне, вглядывающегося в направлении исчезнувшего города.
Люди толкуют, что после смерти Дахут стала русалкой, и ее видят рыбаки лунными ночами расчесывающей золотые волосы. Также говорят, что в очень тихую погоду можно услышать колокола исчезнувшего города.
Впрочем, есть и вторая версия легенды о городе Ис.
Дагю, в повествовании Меррита названа «Дахут» — злая, но красивая ведьма жила более двух тысяч лет назад в городе Ис. Никто не знает, где находится город Ис, возможно, между Киброном и Бель-Илем. Когда-то на том месте была суша. Ис называли злым городом, где жили ведьмы и колдуны. Самой злой из всех служителей тьме была Дахут, дочь короля Иса. Она брала себе в любовники любого, кого хотела, а потом бросала в море. Или, как говорят, отдавала своим теням.
Дахут заставляла тени подчиняться себе. Это были тени убитых ею любовников, демонов, инкубов и суккубов из кошмаров.
Наконец, боги решили вмешаться, они считали, что тот, кто живет мечом, от меча и должен умереть. Они послали в Ис юного героя, которого страстно и неистово полюбила Дахут. Это был первый человек, которого она по-настоящему полюбила, несмотря на прежние связи. Но он оказался очень скромным. Парень мог простить ей прежние грехи, но чтобы полюбить ее, он хотел убедиться, что она его любит. Дахут решила доказать ему это.
Ис находился ниже уровня моря, от воды его защищали прочные стены. Были только одни ворота, через которые могло войти море. Для чего они были сделаны неизвестно. Во всяком случае, легенда гласит, что такие ворота были. Ключ от них всегда висел на шее отца Дахут, короля Иса. «Принеси мне ключ, и я поверю, что ты меня любишь», — сказал герой. Дахут прокралась в спальню отца, сняла у него с шеи ключ и отдала его любимому. Он открыл морские ворота, и море ворвалось в город. Таким был конец мрачного города Пса и злой Дахут.
В легенде есть достойная внимания подробность. Дахут в порыве преданности прибежала к отцу, разбудила его и взяла большого черного жеребца. Оседлав его, она посадила перед собой короля и попыталась ускакать от волн на возвышение. Но тут восстали ее тени, устремились в волны и стали их двигать все быстрее и выше. Волны обогнали черного жеребца Дахут и ее отца. Предполагают, что она по-прежнему едет по берегам Киброна на своем черном жеребце, и у ее ног, преследуя ее, бежит свора теней людей, некогда убитых ею.
По бретонским преданиям, иногда можно услышать звон колоколов Пса, предупреждающих о приближении шторма.
Бретонцы говорят, что Ис был самым красивым городом на земле, и после его разрушения, франки переименовали Лютецию в Париж, так как по бретонски «Par Is» значит «подобный Псу». Согласно бретонским поверьям, Ис всплывет, когда Париж будет поглощен водой.
Иногда легенда воспринимается как победа христианства (Градлон был обращен святым Гвенноле) над язычеством (Дахут и остальные жители города поклонялись кельтским богам). Однако по бретонской легенде, Градлон встречался и разговаривал с последним друидом Бретани. Король утешал его, а после смерти друида, перед строительством часовни в священной роще, наблюдал за его погребением по языческому обряду.
Легенда о затоплении Пса отличается от большинства подобных легенд, так как расположение города четко определено: на него указывает статуя Гладрона в Кемпере, большинство обозначенных в легенде местностей действительно существует, несколько римских дорог фактически приводят к морю (подразумевается, что они должны были вести к Псу).
Кроме того, помимо бретонцев, схожие легенды о затоплении имеются и у других кельтских народов — ирландцев и валлийцев. Предполагается, что легенда основана на реальном событии, произошедшем в те времена, когда бретонцы, ирландцы и валлийцы были одним народом. Любопытен факт, что согласно древнему историку епископу Григорию Турскому, Хильде берт I — король франков из династии Меровингов, правивший с 511 по 558 год нашей эры, — носил на шее золотой ключ.
Город Ис занимает важное место в бретонских мифах. Считается, что Ис может возродиться, когда в нем отслужат мессу. По другим преданиям, каждые сто лет воды расступаются, и в это время можно увидеть легендарный город город.
Для мировой общественности Кер-Ис был открыт виконтом Теодором Эрсаром де ла Вильмарке, который в середине XIX века опубликовал балладу «Затонувший город Ис» в своем сборнике бретонских народных песен «Барзаз Брейз».
Легенда о затонувшем городе Свитязь
Легенды — удивительные, таинственные. Одна из них повествует о том, что на том месте, где сейчас находится озеро, стоял когда-то город Свитязь. Одна из легенд о древнем городе Свитязе гласит: исчез город потому, что жители в нем были слишком негостеприимные.
Отличался город достаточно строгими нравами: не принимали здесь чужих. И большинство нищих из околиц города прекрасно знали об особенностях городка и не заглядывали сюда. Знали — могут прогнать, могут собаками затравить, а могут и убить. И уж во всяком случае, ни приюта, ни милостыни здесь ожидать было нельзя.
Однако ходили в те времена по дорогам белорусским не только местные нищие, у которых был дом, да только вот в доме ничего не было, но и жабраки, как их называли, те, у кого и дома-то не было. Выгоняли из дому за долги — и отправлялась вся семья с котомками по свету в надежде на добрых людей, которые и переночевать пустят, и накормят, а, может, и в дорогу что дадут. И ведь принимали — даже самые бедные помнили присказку — «от сумы да от тюрьмы не зарекайся» и следовали старому правилу — накормившего однажды в беде добрые люди не оставят. А Свитязь — здесь жители были не таковы. Даже собаки здесь по улицам не бегали: уходили из нехорошего места. Разве что те, что на цепях сидели, во дворах.
Негостеприимные были здесь люди, а на каждой двери висел обязательно замок. И это во времена, когда двери не только в деревнях, но и в небольших городах не запирались, разве что клямка набрасывалась, в знак того, что хозяев дома нет. И ведь никто не смел зайти, не то, чтобы взять чужое. Удивительная была земля — белорусская. Даже купцы, заключая договор, всегда заключали его лишь на словах. И на слово верили.
Появился в один из дней в городе Свитязь старый нищий. Видя незнакомца, местные плотнее запирали свои двери и окна, чтобы не подумал даже просить о приюте и милостыне. Однако нищий обычаев не знал, и решил, что даже в городе, где большинство людей столь негостеприимны, обязательно найдется добрая душа.
Прошел старик по центральным улицам, и выбрался на бедную окраину. Однако и здесь запирали перед носом его двери, и здесь никто не сочувствовал старому бедняку. Только одна вдова, что жила в хатке-развалюшке у самой городской стены, впустила его, когда совсем уже стемнело. Впрочем, единственное, что она могла предложить старому путешественнику — это место у холодной печки, где она сама вместе со своим малышом-сыночком ложилась вечером спать. Не было в доме никакой еды.