– Не надо! – попыталась возразить девочка, не сообразив промолчать.
Лейтенант Сэйл беседовал со своими сержантами, но тут соизволил отвлечься, как будто бледный смертоносный богомол посмотрел на дичь.
– Похоже на ужин.
Он продолжил делать пометки на заплесневевшей карте, не думая, что именно приказал и кому испортил этим жизнь.
Солдатик обмотал веревку Гэбби вокруг ее копыт, стянул их и внезапно сшиб козу с ног привычным движением. Гэбби рухнула с грохотом и удивленно закричала, но теперь она оставалась беспомощна, как мешок риса.
Лейтенант Сэйл разговаривал с сержантами, и иногда его слова заглушал шум.
– Гоните его от берега, к югу, – обсуждал сержант детали охоты. – А‑шесть, распределитесь по этому гребню, он пока не тонет во время прибоя. Река прикроет…
Маля бессильно наблюдала, как солдатик опустился на колени рядом с Гэбби, поднял мачете и вонзил его в шею козе. Гэбби в панике заблеяла, но тут клинок вошел ей в горло, и коза замолчала навсегда. Мальчик начал отпиливать ей голову. Хлынула кровь, и Маля отвернулась.
Больше никто этого не заметил или не обратил внимания. Они всегда так поступали – забирали еду у других людей, убивали их. Маля смотрела на солдатиков и ненавидела их. Солдаты были очень разные, черные и белые, желтые и смуглые, худые, маленькие, высокие, низкие, но при этом ничем не отличались друг от друга. Неважно, пытались ли они отвести от себя пули при помощи ожерелья из пальцев, браслета из детских зубов или татуировок на груди. Все равно их покрывали одинаковые шрамы, а глаза были мертвые.
Маля закончила мыть руки и протерла их спиртом, пытаясь не смотреть на расчленение Гэбби.
«Они просто такие, – напомнила она себе, – не надо бороться с тем, с чем бороться не можешь». Ей нужно думать, как Сунь Цзы. Составить собственный план, достать нужные лекарства и убежать к Мышу.
Маля стала вслушиваться в план лейтенанта Сэйла.
– Б‑шесть, взвод Хай-Ло, Потомак… – все эти имена ничего не говорили Мале, но она поняла, что вокруг множество солдатиков, им нужен получеловек, и что жизнь Мыша теперь и ржавчины не стоит. Если они найдут получеловека до возвращения Мали, он решит, что она его выдала, и тогда Мыш умрет, а она застряла здесь, пытаясь подлатать человека, который с радостью отрезал бы ее оставшуюся руку.
Маля закончила мыться, вытащила из горшка простерилизованные щипцы, скальпели и иглы и прошла между внимательно наблюдающими солдатиками к последнему выжившему. Вот бы найти какой-то способ объяснить доктору, что произошло с Мышом.
– Отойдите, – велела она, проталкиваясь сквозь толпу. Солдатики чуть-чуть расступились, но отходить не стали. Доктор поднял голову:
– Вашему товарищу нужен воздух. Лишняя грязь его ранам явно не нужна. Либо вы будете слушаться девочку, либо он не выживет.
– Если он умрет, ты тоже сдохнешь, – пробурчал один из них.
Маля не знала, был ли это Соа или кто-то другой, но раненый парень отреагировал на эти слова.
– Вы их слышали, – прохрипел он, – отойдите, пусть доктора работают.
Маля опустилась на колени и стала тампонировать раны, осторожно отрывая прилипшие кусочки ткани от мяса и проверяя, как выглядят сломанные ребра и не повредили ли они внутренние органы.
Парень ни разу не вздрогнул, только иногда задерживал дыхание, когда она лезла слишком глубоко. Он смотрел прямо перед собой с выражением крайнего презрения. Маля отжала лоскут от крови и продолжила обрабатывать рану.
Какая она дура. Конечно, за монстром охотились. Там везде были отпечатки ботинок и собачьих лап. Не мог же он появиться ниоткуда. Он пришел из Затонувших городов, как и его солдатики. Теперь это было очевидно.
– Не притворяйся, что это сделала свинья, – сказала она.
Раненый солдатик впервые посмотрел на Малю. В зеленых глазах с золотыми искрами вспыхнула жестокость. Лицо, созданное войной. Твердое.
– Если я говорю, что это был вепрь, значит, вепрь.
Маля опустила глаза. Нет смысла возражать. Такие мальчики пролили в своей жизни слишком много крови, и им ничего не стоит отнять еще жизнь-другую. Глупо ему сопротивляться.
– Что-то не так, сержант Ошо?
Голос звучал довольно мягко, но у Мали мурашки по коже побежали. На них смотрел лейтенант: бледная кожа, светлые волосы, пустые серые глаза. Поначалу ей казалось, он похож на труп, такой же бледный, а теперь он скорее походил на насекомое – длинное худое тело и тонкие конечности, но вдруг Маля поняла, кто этот персонаж на самом деле: койволк. Настоящий койволк, кровавый и ржавый. Идеальный хищник. Опасный и умный.
Светло-серые глаза Сэйла остановились на ней:
– Я должен что-то знать?
Ошо пренебрежительно взглянул на Малю:
– Ничего, лейтенант.
– Ты должен мне рассказать.
– Нет. Ошметок хорошо себя ведет.
Лейтенант Сэйл вернулся к грязным картам, раздавать указания другим солдатикам, и Маля наконец-то выдохнула. Она вернулась к работе, надеясь, что рискнет поспешить.
Выбирая из ран листья и мусор, девочка думала о лекарствах, лежавших прямо у нее над головой, в хижине доктора. Солдатики их не нашли. Пока не нашли. Доктор прятал лекарства в чехлах из промасленной кожи, лежавших в книгах с вырезанными страницами. Просто книги. Их там целая куча. И все-таки лекарства в хижине были. Антибиотики, за которые можно выкупить жизнь Мыша у умирающего получеловека. Нужно только добраться до них.
Доктор подошел к Мале с иглой и кетгутом в руках. Видел он очень плохо, даже в кое-как зачиненных очках. Мафузу пришлось сильно наклониться, чтобы осмотреть рану.
– Не так все и страшно, – решил он, – ребра у него крепкие.
Маля указала на одну из ран:
– Эта очень сильно кровоточит.
– Гм, – доктор присмотрелся, – разорван нервно-сосудистый пучок. Нужно ее прижечь, а затем зашить раны.
– Ты хоть что-нибудь видишь, старик? – неожиданно спросил пациент.
Маля посмотрела на него, пытаясь вспомнить имя. Ошо. Сержант Ошо.
– Я вижу, – сказала она, – и шить буду я.
– Кровь и ржавь! Калека будет шить?
– За словами следи, – велела Маля, – а то зашью тебе задницу.
Доктор испуганно дернулся, но солдатик только усмехнулся.
– Смотри-ка, какой смелый ошметок.
– Просто у меня есть игла.
Маля выбрала место и левой рукой воткнула иглу. Рука доктора встретила ее на другой стороне и протянула кетгут сквозь плоть. Затем доктор передал иглу девушке. Вдвоем они составляли почти целого врача. Мафуз и Маля сделали еще один стежок.
– У нас нет никаких вакцин, – сказал доктор, – тебе придется держать рану в чистоте и сухости.
– Знаю, – отозвался Ошо, снова глядевший прямо перед собой.
Судя по состоянию его тела, вряд ли Ошо в самом деле это знал. На темной коже светлели десятки шрамов. Куска уха не хватало, а на шее красовался круглый сморщенный шрам, как будто от ожога или удара ножом – маленькое круглое отверстие, со временем затянувшееся.
Солдатик проследил взгляд Мали.
– Армия Бога, – объяснил он, – снайпер, – и открыл рот, демонстрируя выходное отверстие. Розовый язык был разорван.
– Прошло насквозь. Язык разорвало сбоку. Пуля вышла изо рта. А вот зубы целы, – солдат оскалился. – Все целы. Норны меня уберегли.
– И меня, – Маля подняла культю.
– Не сказал бы.
– У меня осталась левая.
– Ты левша?
– Теперь да.
Она не стала рассказывать ему, сколько времени ушло, чтобы научиться делать левой то, что она так легко делала правой. Иногда девочка переставала понимать, что делает, и чувствовала себя как будто в зеркале, пытаясь что-то сделать левой рукой.
– А у тебя неплохо получается, – признал он.
– Для того, что я делаю, – да.
– А мне больше и не надо.
Маля испуганно посмотрела на солдата. В его голосе прозвучало что-то, похожее на извинение… сожаление?
С ним можно иметь дело? В нем осталось нечто человеческое?
Доктор Мафуз постоянно нудел – любой человек добр по своей природе. Судя по опыту Мали, он слишком хорошо думал о людях, но сейчас, глядя на сержанта по имени Ошо, она думала – в душе этого сурового парня, покрытого шрамами, осталось что-то живое, что она могла бы использовать.
Маля продолжила шить.
– Почему тебя называют Ошо?
Он вскрикнул, когда игла прошла сквозь кожу.
– Убил восьмерых врагов. Зарезал. У них были ружья, а я им горло перерезал. А Ошо – это «восемь» на каком-то языке. – Солдат дотронулся до глубокого ожога на щеке. Метки полковника Гленна Штерна. – Получил полные полосы за это дело. Громкий был случай.
Солдатики, столпившиеся вокруг, закивали.
– Легендарное было дельце, – согласились они.
– А как ты это сделал? – спросила Маля.
– Не твое дело, ошметок.
Всякая мягкость в его голосе исчезла. Даже если в душе у него и оставалось что-то доброе, голос сделался резким и грубым.
– Заткнись и шей.
– Я…
– Я вырву тебе язык и зажарю, если не заткнешься. И съем.
Жесткий и холодный, как кость. Очередной убийца со следами крови за спиной и целой рекой крови впереди.
Маля опустила голову и сосредоточилась на работе, мечтая, чтобы на нее никто не обращал внимания.
Наконец они с доктором распрямились.
– Ну вот, – сказал доктор, – ты поправишься.
У Мали затекли рука и шея. Шить так было ужасно неудобно, но по-другому они не могли. Ошо внимательно оглядел швы.
– А что, аккуратненько, – решил он. – Эй, парни, гляньте, как меня заштопали.
Ага, заштопали. А теперь выметайся отсюда на хрен, чтобы можно было забрать лекарства и убежать.
Если бы солдатики ушли, она еще могла успеть убежать в болота, к Мышу. Даже в темноте Маля почувствовала бы, где он ее ждет. Она приведет доктора. Они договорятся, и Мыш не умрет.
Подошел лейтенант:
– Как ты, сержант?
– В полном порядке, – Ошо сел. Смертельно побледнев, несмотря на светлую кожу, он сумел встать. – Я готов идти дальше.
Его начальник резко дернул головой.