– Эй, – сказал он, – ты меня помнишь?
Рука умирающего поднялась, и Ошо сжал ее.
– Да. Ты меня вылечил, – он посмотрел на окровавленную рубашку, – прости, а? Эти парни никакой дисциплины не понимают. Честно говоря, они даже не знают, из какого конца винтовка стреляет.
Доктор не смотрел на него. Ошо не знал, слышит ли его старик или уже слышит что-то совсем другое. Какой глупый способ умереть. Взвод Хупи подстрелил его просто так. Они должны были сгонять людей обратно в деревню, в рабочие отряды, а это была просто месть. Хупи бесили раны, полученные от девчонки, вот он и решил, что доктор такого заслуживает.
Никакой дисциплины.
Доктор уже почти не дышал, а потом и вовсе затих. Рука его обмякла, и Ошо выпустил ее.
– Прости, старик. – Он выпрямился. – Вытащите его мальчишку из джунглей и проследите, чтобы Хупи его не тронул, пока я не задам парочку вопросов.
Он пошел назад по топкому грязному полю, оставив мертвого доктора лежать на земле и все еще злясь на Хупи. Сэйл много говорит о дисциплине, но, в конце концов, они ведут себя не лучше койволков.
Маля смотрела из-за деревьев. Солдаты собрались на почерневшем поле, и, когда один из них встал, она его узнала. Ошо. Сержант, которого она спасла. Ее рука сама собой сжалась в кулак, а потом девочка увидела, вокруг чего собрались солдатики, и чуть не закричала.
Доктор Мафуз. Она узнала зеленые штаны и грязную сине-желтую рубашку, которые он часто носил. Дурацкая одежда, чтобы прятаться и убегать, но он любил яркие вещи. А теперь он лежал в грязи. Глупо. Как глупо.
Солдатики бежали к ней. Тул затащил Малю глубже в джунгли. Мгновение она думала, что ее заметили, но потом солдатики нырнули в чащу в ста метрах в стороне. Послышались выстрелы и крики, и они вышли обратно на поле с каким-то…
Мыш.
Маля рванулась вперед, но Тул удержал ее. Наклонился совсем близко:
– Ты не переживешь этого боя.
Маля в ужасе смотрела, как Мыша тащат по полю. Впереди горел город, здания пылали, как огромные факелы. Крыша обрушилась, ярко вспыхнув, и солдатики радостно закричали.
Где-то вдалеке закричала девушка, но Маля смотрела только на Мыша. Худой рыжий мальчик, такой маленький рядом с солдатиками. Маля попыталась стряхнуть руку Тула со своего плеча.
– Они отрежут ему руки, – прошептала она, – они всегда так делают.
– Ты его не спасешь, – рука Тула сжалась.
– Он спас меня! Я перед ним в долгу!
– А я спасаю тебя. Я в долгу.
– Должен быть способ.
– Почему? Просто потому, что ты так хочешь? Ты приносила жертвы Норнам и Богу-Мусорщику, и? Потому что ты пришла к христианам, раскаялась и пила их глубокую воду? – Тул покачал головой. – Как только ты выйдешь на поле, тебя заметят. Слева и справа от нас расстрельные команды прочесывают лес, и они же наблюдают за полем. Это, – он указал на открытое пространство, – просто место для казни.
Маля злобно посмотрела на него:
– Тебе хоть до кого-нибудь есть дело?
Тул зарычал и вдруг отпустил Малю.
– Хочешь доказать свою любовь к мальчику? Иди. Докажи, – он пихнул ее в спину. – Вперед. Нападай. Бери свой ножичек и нападай. Покажи свою любовь и храбрость, ну?
Маля посмотрела на получеловека, от всей души его ненавидя.
– Я не получеловек.
– А я не твоя собака.
Маля посмотрела на деревню. Над Мышом стояли солдаты. Один из них…
Сэйл…
В руках у него был пистолет. Он медленно обошел мальчика, а потом сделал шаг вперед. Маля прищурилась, стараясь все разглядеть, сама того не желая, но и не имея сил отвести взгляд. Сэйл сунул дуло пистолета в рот Мышу.
Уши Тула встали торчком, вбирая ветер.
– Он спрашивает, где мы, – сказал получеловек, – угрожает ему. Скоро он все узнает и пустится в погоню.
Рука получеловека опустилась на плечо Мале. Рука была тяжелой и жесткой, а голос вдруг стал мягким.
– Пойдем, – сказал он, – лучше не смотреть на такое.
Маля стряхнула его руку и продолжила смотреть. Она не могла отвернуться. Получеловек раздраженно зарычал. Странно, что он просто не схватил ее и не унес. Вместо этого он терпеливо ждал.
– Они его убьют. – Мале стало плохо.
Когда ей нужна была помощь, Мыш вступился за нее. Он кидал камни. Он поступил храбро и глупо и спас ее. А она тут скорчилась среди побегов кудзу, неспособная пошевелиться и испуганная до полусмерти.
– Они его убьют, – снова прошептала она.
– Такова их природа, – отозвался Тул, – пойдем. Тебе и без того снятся кошмары.
Глава 22
Сэйл сунул дуло пистолета в рот пленнику.
– Ты умрешь, сосунок.
Мальчик пытался заговорить, но с девятимиллиметровым стволом во рту это было сложновато. Мелкий, бледный, испуганный, он плакал и пытался умолять. Ошо стоял рядом, глядя в джунгли и ожидая пули.
Мальчик продолжал плакать и говорить что-то, но Ошо старался не слушать. Он давно уже понял, что, если обращаться с отродьями как с людьми, это рвет душу. Мучает тебя и делает слабым там, где надо быть сильным.
Парнишка завыл тоненько и обмочился.
«Просто убей его», – подумал Ошо.
Сэйл любил мучить отродья. Эта черта лейтенанта Ошо тоже не нравилась. Он был сумасшедший. Один из тех уродов, которые вырастают и обнаруживают, что на войне жить легче и веселее всего. Сэйлу нравились чужие страдания.
Сэйл продолжал задавать вопросы, чтобы мальчик думал, будто у него есть шанс. Это как поманить собаку мясом, а потом убрать его подальше и повторить. Заставить мелкого уродца встать на задние лапки и запрыгать, вывалив язык.
Сэйл предлагал свободу. Уговаривал людей сдать семьи, рассказать, где спрятана еда. Он хорошо умел уговаривать. Ошо было противно, и он старался держаться подальше, если мог. Каждый раз отговориться не удавалось. Если лейтенант сочтет тебя слабым звеном, мало тебе не покажется. Иногда приходится стоять рядом, пока очередное отродье войны умоляет о пощаде.
– Она убежала! Вместе со своим получеловеком! Они ушли! Она хотела убежать! На север.
Это показалось Ошо правдоподобным. Девчонка доктора походила на человека, у которого есть план. Она чуть не уничтожила весь отряд.
– Ты ее прикрываешь, – сказал Сэйл.
– Нет! Клянусь! Она сказала мне не возвращаться сюда. Сказала мне этого не делать. Сказала, доктор идиот, и что я тоже. – Он сплюнул кровь, и отчаяние в голосе заставило Ошо приглядеться к нему. Мелкое отродье войны выглядело так, как будто потеряло все. Никакой надежды не осталось.
Сэйл перехватил взгляд Ошо:
– А ты что думаешь?
Ошо прислонился к стене, пытаясь скрыть, как на самом деле болят ребра. Если бы только Хупи не пристрелил доктора. Хорошо было бы иметь в отряде настоящего врача. А теперь жизнь Ошо зависела в основном от воли Норн: если он подхватит инфекцию, то шансов у него нет.
– Мне кажется, он говорит правду, – решил Ошо, – доктор на самом деле был сумасшедшим. Я видел, как тот возвращался в одиночестве. Гуманисты, что с них взять? Благо человеческое и все такое.
– А этот тоже? А девка куда делась? – Сэйл посмотрел на пленника. Ошо пожал плечами:
– Доктор тоже удивился при виде койволков. Девка из Затонувших городов, тамошняя порода. Ошметок она или нет, война у нее в крови.
– Это отродье тоже умненькое.
– Ну, а доктор… – Ошо пожал плечами.
Труп в поле говорил сам за себя. У старика не было инстинкта самосохранения. Он вломился в зону военных действий, как будто на спине у него красовался огромный красный крест, а за спиной стоял целый отряд китайских миротворцев. Глупо. Они сражаются на другой войне. А может быть, доктор только что сошел с ума? Такое случалось. Штатские лишались рассудка и начинали творить глупости. Сами нарывались на пулю, хотя могли бы уйти живыми.
Только не ошметок. Эта девчонка все понимала. Дитя Затонувших городов до мозга костей. Он увидел это в ее глазах, когда она натравила на них койволков. Глаза убийцы. Ошо снова посмотрел на горящую деревню. Какая-то собака вилась вокруг мертвого тела. Интересно, она к хозяину вернулась или искала, чем бы поужинать?
– Ставлю на то, что девка подалась на север с получеловеком, – он сплюнул, – и я бы сам сделал так же.
– Ну да, – лейтенант посмотрел на пленника, – так оно и было, да? Она бросила тебя умирать? Сбежала на север, оставив тут твою трусливую задницу?
Мальчик, кажется, собирался заплакать снова. Ошо от души пожелал, чтобы лейтенант, наконец, его пристрелил, и посмотрел в джунгли.
– Хрен мы найдем их следы, – сказал он, – все эти штатские бегали там туда-сюда и все затоптали. Нам же все джунгли обыскать придется.
– Думаешь, мы их упустили?
Ошо посмотрел на Сэйла, пытаясь понять, ожидает ли он честного ответа или пытается заставить Ошо проявить слабость, но лейтенант тоже уставился в джунгли. Наконец Ошо сказал:
– Я не представляю, как мы найдем их след. Если девка вылечила собакорылого, то они движутся быстро. Когда мы подобрались к нему в прошлый раз, нам просто повезло, и то монстр порвал половину наших, – Ошо потрогал ребра, – четверых убил, и это он еще сам еле двигался.
– Он все еще ранен, – возразил лейтенант, – ведь он не волшебный.
– Да, но, похоже, чувствует себя сильно лучше, чем когда мы видели его в последний раз.
Лейтенант всхрапнул:
– Наверное, ты прав, сержант, – с этими словами он направился в сторону деревни, махнув Ошо: – Прикончи ублюдка.
Ошо посмотрел на мальчика. Глаза у того покраснели, по лицу размазались сопли.
– Прости, парень, – он подозвал ребят. Твик и Пузан схватили отродье и потянулись за мачете. Хорошие солдаты. Не стали тратить пули зря.
– Положи его шею на деревяшку, – сказал Твик, – не хочу лезвие царапать.
Пузан положил мальчика на бревно, и тут он как будто бы проснулся. Словно бы понял наконец, что все кончилось. Он задергался и закричал, и Твик и Пузан удерживали его с трудом. Для такой мелочи молодой человек боролся достойно.