Теперь же Маля и Тул прятались в джунглях на окраине городка. Он выглядел так же, как она помнила. Войска на отдыхе. Шлюхи. Выстрелы, выпивка, наркотики, смех и крики. Постоянно бабахали пушки, как будто фейерверк в честь весеннего праздника здесь не умолкал. Здесь устраивали бои на аренах, употребляли «ред риппер», и из теней за прохожими следили налитые кровью глаза. Мафуз не хотел брать ее с собой, и ее это только радовало.
На реке виднелось несколько парусов. Наверное, контрабандисты на маленьких яликах. Богатых тут нет. Когда она была здесь последний раз, на реке выли катера на биодизеле, мчащиеся по реке по приказу Гленна Штерна и его солдат.
Девочка смотрела на солдат и на шлюх. И вдруг испугалась, разглядев одного из бойцов получше. На голой груди у него зеленел татуированный крест, а приглядевшись, она заметила блеск алюминиевого амулета на шее. И они все были такие. С крестами и амулетами.
– Армия Бога, – прошептала она и сделала несколько шагов назад, готовясь бежать. – Это Армия Бога.
Тул схватил ее за руку, остановив.
– Что это меняет?
– Здесь был Объединенный патриотический фронт.
– Военное счастье непостоянно, – Тул изучал город, – на реке солдаты, в доке разгружают ящики. Товары с черного рынка все еще возят по реке. Игроки сменились, но стратегия осталась прежней.
– Да, вот только если нам придется пробираться вниз по реке обратно к Объединенному фронту, то мы можем считать себя покойниками. – Она посмотрела на Моховую землю. Грубые хижины ютились в развалинах покосившихся и заросших кирпичных домов. Солдаты распевали какую-то песню о том, что их генерал не умрет, пока с последними безбожниками не будет покончено.
– Сбежать ты хотела не поэтому, – заметил Тул.
У Мали громко билось сердце. Она сглотнула слюну:
– Это они меня поймали. Тогда… они отрезали руку.
Тул медленно кивнул:
– Идти все равно придется. Посмотреть, остался ли еще проход.
– Не пойду, – Маля яростно затрясла головой, пытаясь не думать, как она пыталась вырваться, как смеялись солдатики над ее рукой, валяющейся на земле. – Они не любят ошметков.
Кто-то закричал, и Маля вздрогнула. Несколько солдатиков дрались посреди улицы из-за шлюхи. Они все были пьяные или под кайфом, совершенно дикие от осознания, что они не на фронте
Объединенный фронт вел себя точно так же, когда стоял в этом городе. Моховая земля считалась безопасной территорией. Местом для отдыха. Речными воротами в Затонувшие города. Легким местом службы.
Маля вдруг поняла, что тянется за камнем, готовясь защищаться, если к ней кто-то подойдет. Взглянув вниз, она чуть не закричала. Она схватила череп, на котором еще остались куски плоти. Она уже почти истлела, но на щеке еще виднелся тройной знак Гленна Штерна. Маля с ужасом поняла, что они с Тулом спрятались на кладбище и что под тонким слоем земли лежат тела.
– Норны… – прошептала она.
– Я думал, ты знаешь, – удивился Тул.
Маля бросила череп и тщательно вытерла руку о бедро, понимая, что это не поможет.
– Именно поэтому я выбрал это укрытие, – пояснил Тул, – солдаты не полезут в могилу. Им не нравится вспоминать об истории этого места, пусть они сами и приложили к ней руку.
– Ты почувствовал запах?
– Конечно.
В этом был смысл, но Малю все равно тошнило при мысли, что она лежит на мертвых телах. Ей суеверно казалось, что нужно немедленно убраться отсюда, но она заставила себя остаться на месте. Она видела множество трупов, и еще парочка ничего не изменит. К тому же они напоминают о том, на что способна Армия Бога.
Как будто она раньше этого не знала.
– Нам нужно найти другой путь, – сказала она.
– Боишься? – поинтересовался Тул.
– Точно. Армия Бога… они гребаные фанатики. Они просто нас уничтожат.
– Чем они отличаются от Объединенного фронта? – спросил Тул. – У тебя был план. Пробраться к берегу. Поискать проводника.
Теперь Маля понимала, насколько рискован этот план. Даже когда здесь стояли солдаты Объединенного фронта, ходил в город и возвращался назад доктор Мафуз.
Она посмотрела на людей, сидящих вокруг костров. Девушки смеялись – так, что становилось понятно, что им страшно и они пытаются задобрить солдат.
Кто-то подошел к краю леса, спустил штаны и помочился. Взрослый. Сколько по-настоящему взрослых людей она видела с начала войны? В Баньяне они, конечно, были, а вот в Затонувших городах? Только важные люди. Те, кто что-то решает и командует другими. Лейтенант Сэйл. Лицо полковника Гленна Штерна, главы Объединенного фронта. И все же здесь был взрослый мужчина.
За ним стояли двое солдат. Отродья войны. Еще даже усы расти не начали. Сумасшедшие молокососы, наверняка закинувшиеся «ред риппером». У одного был дробовик, у второго охотничье ружье, а не просто мачете или кислота. Значит, они совершенно дикие – особенно если учесть, что эту молодежь назначили телохранителями взрослого. Мальчики с оружием пугали ее. Оружие давало им власть, а она делала молокососов жестокими.
Где-то поодаль кто-то плакал от боли и умолял не трогать его. Маля не поняла даже, мальчик это или девочка. Голос вообще не походил на человеческий. Маля поняла, что дрожит. Она знала этот звук. Однажды она плакала так же, когда ей отрезали руку.
– Я туда не пойду. Нужно найти другой путь.
Тул повернул к ней свою огромную башку:
– Другого пути нет, и пойдешь ты, – он кивнул в сторону городка, – так как плюсовые вроде меня – кровные враги солдат. Они пристрелят, как только увидят. Я – их главный ночной кошмар. Они сражались с такими, как я, на севере. Если они увидят меня, то примут за разведчика или решат, что мы снова нападаем. Они сразу меня убьют.
– А если ты просто пройдешь мимо?
– Полулюди не могут просто пройти мимо. Когда я последний раз пытался, это слишком дорого мне обошлось. Солдаты верят, что у нас всегда есть хозяева и что мы всегда им служим. У нас не может быть здесь другого дела, кроме войны с ними. Тебе придется добраться до реки и найти сговорчивого контрабандиста.
– А если ко мне кто-то пристанет?
– Нам нужна лодка и человек, который знает дорогу в Затонувшие города. Иначе ничего не получится.
– Нам нечем заплатить ему.
– Приведи его ко мне, – Тул оскалился. – Обсудим плату.
– Не думаю, что это сработает, – покачала головой Маля.
– Вперед, девочка. Дальше будет только хуже.
Маля посмотрела на городок, не в силах даже думать о походе туда.
– Утром, – решила она, – пойду, когда они все будут спать с перепою, а не сейчас, когда они только и ищут, с кем бы подраться.
– Решение, достойное Сунь Цзы, – ухмыльнулся Тул.
Глава 5
Проблема возникла не сразу.
Они стояли на территории, контролируемой Объединенным патриотическим фронтом, а значит, были в безопасности. Приглядывать приходилось только за торговцами и фермерами. Мыш вместе с солдатами его взвода отпускал шуточки, глядя на большие старые баржи, пробирающиеся по каналу К, и понятия не имел, что ждет впереди.
Баржи были огромные, бронированные и ржавые. Они заполнили весь канал. Паутина веревок тянулась от них на берег, где толпы людей налегали на эти веревки, таща баржи вперед.
У некоторых были мулы, но чаще всего за веревки тянули люди – худые, с грязными тусклыми волосами, со шрамами на коже, белые, черные, смуглые, с исхлестанными спинами, измученные работой.
Крики мулов и стоны людей эхом отдавались среди высоких стен. Вонь, исходящая от пленников, была почти невыносимой. Мыш отступил назад, когда они проходили мимо.
Первую баржу украшали зеленые логотипы и метка «Лоусон и Карлсон». А вторая…
– Она что, китайская? – спросил Мыш.
На борту баржи красовался огромный старый логотип с буквами, точно такими же, какие были на упаковках лекарств доктора Мафуза.
– Ну да, – посмотрел на баржу Пузан и продолжил встряхивать бутылку с кислотой. Вылил немножко, и деревянный настил задымился и зашипел, – оттуда их много приходит… и все товары наши. – Он указал на длинный ряд логотипов на бортах: – «Лоусон и Карлсон»… эти из Приморского Бостона. «ДжиЕ»… не знаю откуда. «Стоун-Аликсин», кажется, из Европы. «Патель Глобал» – тоже из Бостона.
– Я думал, что вожди… – Мыш помолчал, подбирая слова. – Я думал, мы всех китайцев вышибли отсюда.
– Только миротворцев. Если их торговцы продают нам боеприпасы, мы даем им доступ к мусору, как и всем остальным. Если они больше не пытаются захватить нас или научить демократии или еще какой хрени, они могут брать столько мрамора, стали и меди, сколько хотят.
Мыш нахмурился, раздумывая. Вспомнил Малю, которую все называли ошметком. А здесь все с радостью покупают боеприпасы у тех людей, которые ее бросили. Вся эта патриотическая болтовня, дескать, мы выгоним китайцев из страны, вернем себе свою родину… а теперь торгуем с китайскими компаниями? Они убивают детей китайских миротворцев, но при этом берут у Китая патроны?
Раздался громкий свист.
Мыш оглянулся, пытаясь понять, откуда идет этот звук.
У него за спиной взорвалась баржа. Осколки полетели во все стороны.
Взрыв швырнул Мыша и Пузана в стену. Гранитная крошка посыпалась с крыши здания и застучала по железу баржи. Крошка попала и на Мыша, порезав его в нескольких местах. Большой гранитный обломок пролетел мимо, расколотил деревянный настил и рухнул в воду канала. Мыш тупо уставился на дыру в настиле.
Где Пузан?
И снова свист. Взорвалась вторая баржа. Она перевернулась, увлекая за собой в воду мулов и рабочих. Послышались крики, многократно усиленные стенами.
Вокруг царил хаос. Кто-то бежал, кто-то нырял в воду, кто-то вылезал из нее. Все пытались уйти из опасной зоны. Рабочие падали в воду, запутавшись в веревках. У Мыша в ушах звенело от взрывов. Крики казались ужасно далекими. Кажется, он оглох. Еще один взрыв, что-то упало в канал, подняв тучи брызг.
Это же пушки девятьсот девяносто девятого калибра. Точно, оно. Такие есть у Армии Бога, а значит, это они стреляют. Мыш огляделся, ничего не понимая. Люди барахтались в воде и тонули.