– Не было? А теперь?
– А теперь, считай, они появились. Если хочешь.
– Хочу, – решительно произнесла Алиса. – И, между прочим, я тоже вполне взрослая.
В подтверждение своих слов она неожиданно повернулась к Быкову, прижалась к нему и требовательно прикусила его нижнюю губу.
– Перестань, – попросил он.
По вполне понятным причинам получилось это невнятно.
– Почему? – спросила Алиса, оставив его губу в покое.
– Потому что я за себя не ручаюсь, – просипел Быков, голос которого окончательно сел, как при сильнейшей простуде. – Потому что ты мне очень нравишься. Потому что я тебя хочу.
Последнюю фразу он произнес по-английски: I want you. Так звучало лучше. Прямолинейность высказывания как бы затушевывалась, размазывалась, замутнялась. Но Алису эти лингвистические хитрости не обманули.
– Тогда возьми меня, – предложила она тоже по-английски.
Ее тело прижалось к нему сильнее.
– Ну не здесь же, – смешался Быков.
– Тогда под водой? – Алиса озорно подмигнула. – Завтра? – Видя его смущение, она расхохоталась. – Это была шутка, Дима. Нам придется потерпеть. Но, говорят, ожидание усиливает любовь, так что я даже рада.
– Я тоже, – с облегчением произнес он.
Они еще немного постояли, наслаждаясь обществом друг друга, поболтали о том о сем и разошлись по каютам. Стаут и Ватерман уже спали, койка Леоне пустовала. Укладываясь, Быков подумал, что итальянец, наверное, уединился с Элен в одной из подвесных шлюпок или, возможно, в вышедшей из строя смотровой камере, оставленной на корме. Ревности не было. Чувства, которые Быков испытывал к бывшей любовнице, были умеренно теплыми. Но он понимал, что она его не простила и вряд ли когда-нибудь простит. Отвергнутая женщина злопамятна. Наверняка при случае Элен не преминет поквитаться с Быковым, но дальше язвительных шуток дело не пойдет, тем более после того, как он фактически спас их обоих во время нападения косатки.
С этими мыслями он уснул и видел совершенно мирные, спокойные сны, подброшенные подсознанием, чтобы помочь снять напряжение.
Утро встретило участников экспедиции порывистым ветром и небольшими беспорядочными волнами. Болтанка вызывала неприятные ощущения, и Быков еле дождался, когда настанет их черед.
– Иди сюда, Алиса, – позвал он. – Давай повторим нашу систему сигналов.
Девушка послушно отрепетировала набор жестов, которыми обменивались аквалангисты под водой, а потом заявила:
– Но самый главный знак ты забыл, Дима.
– Какой? – изумился он.
– А вот. – Алиса изобразила пальцами сердечко, как на открытках ко Дню святого Валентина. – Если я сделаю так, что это значит?
– Что? – заинтересовался профессор Заводюк, неслышно подошедший сзади.
Его белая шевелюра колыхалась на ветру так сильно, что, казалось, сейчас будет унесена, словно пушистые семена одуванчика.
Пальцы Алисы стремительно изменили конфигурацию.
– Я показываю Диме манту, – соврала она, не моргнув глазом. – На случай, если они опять появятся.
– А так будет косатка, – предложил профессор, выставив ладонь с вертикально поднятым большим пальцем. – Похоже?
– Очень, – пробормотала побледневшая Алиса.
– Она давно уплыла, – принялся успокаивать ее Быков. – Косатки крайне редко охотятся в одиночку.
– Думаешь, ты меня обрадовал? А вдруг они заявятся к нам в гости стаей?
Профессор Заводюк окинул взглядом волнующееся море.
– Если хочешь, можем устроить тебе небольшой перерыв.
– Конечно, – поддакнул Быков. – Я вполне справлюсь один.
– Не выдумывай! – одернула его Алиса голосом матери, выговаривающей малышу, сморозившему глупость. – Времени в обрез. Вдвоем мы будем работать в два раза быстрее. К тому же у меня предчувствие, что сегодня мы обязательно что-нибудь найдем.
И, как это часто бывает с женщинами, предчувствие ее не обмануло.
По утрам судно немного смещалось вдоль предполагаемого подводного канала, так что каждый раз поиски шли на новом месте. Сегодня, погрузившись в океан, Быков и Алиса обнаружили, что к северу простирается довольно обширный крутой склон, заканчивающийся двадцатиметровой расщелиной, заваленной зелеными валунами и скальными обломками. Ватерман и Стаут, проводившие разведку ранее, ничего о провале не сообщили, значит, искали в другой стороне. И Быков решил попытать счастья. Прежде чем начать спуск, он жестами показал, что намерен сделать это один, а она должна оставаться на привычной и относительно безопасной глубине.
В ответ Алиса отрицательно помотала головой, и ее волосы плавно колыхнулись, повторяя движение. Даже в маске, искажающей черты лица, со шлангом во рту и раздутыми щеками она была чертовски привлекательна. Гидрокостюм облегал ее, как перчатка.
Глядя на девушку, Быков колебался. Он не знал, как подействует на них давление на дне расщелины. Может, не рисковать? Но тогда сюда опустятся Элен с Леоне, а Быкову и так показалось, что за завтраком они смотрели на него с чувством некоторого превосходства. Это ранило самолюбие. И, повисев немного в воде, он решился.
Его палец указал в сторону прожекторов, спущенных с «Пруденс» на тросах, соединенных с проводами внутри резиновых шлангов. Вести осмотр без них было все равно, что искать в вечерних сумерках оброненные ключи. Что-то видно, но большинство деталей скрыто от глаз.
Подхватив прожекторы, Быков и Алиса дружно заработали ластами, приближаясь к провалу. Насколько можно было судить, ничего похожего на пропасть под ними не было. Но бегающие лучи голубого света вырывали из сумрака лишь небольшие участки морского дна. Камни, камни, песчаная прогалина, опять камни…
Ощутив прикосновение, Быков вздрогнул. Алиса с расширившимися под маской глазами вытянула руку, призывая посмотреть туда, куда был направлен ее взгляд. Проследив за ней, Быков не удержался от восторженного мычания.
Внизу, затерявшийся среди валунов, торчал какой-то светлый, почти белый предмет неприродного происхождения. Похоже, это была стела или колонна. Почти наверняка. Вряд ли она была принесена сюда подводным течением. Упала с какого-то корабля, перевозившего строительные материалы? Тоже маловероятно.
Осторожно, чтобы не уронить прожекторы и не запутать провода, Быков и Алиса поплыли туда и зависли метров на тридцать выше таинственной находки. Девушка опять тронула его за предплечье и требовательно сжала пальцы. Быков кивнул и развернулся вниз головой. Алиса повторила его маневр. Медленно и осторожно, освещая путь прожекторами, они начали спуск.
Это оказалась стела. Ее очертания были четкими и прямоугольными. Камень оброс водорослями, но под ними угадывались барельефы или письмена, выполненные печатными буквами.
Приблизившись, аквалангисты не могли не подивиться ее размерам. Стела достигала, пожалуй, пятнадцати метров в длину и у основания была примерно в три человеческих обхвата, постепенно сужаясь к ограненной верхушке. Поверхность ее была покрыта ракушками и изъедена морской солью, но местами хорошо просматривались рельефные изображения людей в остроконечных шлемах и одеждах, напоминающих доходящие до колен рубахи.
Сгорая от нетерпения, Быков показал Алисе, где поставить прожектор, чтобы получше рассмотреть изображение. Длины проводов едва хватило. Это означало, что они находятся чуть ли не на стопятидесятиметровой глубине. Стоило понять это, как давление стало ощущаться сильнее. Впервые за все время погружений Быков четко осознал всю степень опасности, которой они подвергают свои жизни. Случись что на этой глубине, и спасения уже не будет. Сейчас с жизнью их соединяют лишь шланги баллонов. А вдруг резина лопнет? Каково это, если вода ринется внутрь, заполняя легкие и разрывая их в клочья?
Стараясь не поддаваться панике, Быков принялся фотографировать находку, чтобы позже рассмотреть ее во всех деталях в высоком разрешении. Алиса тем временем работала с видеокамерой. Она хотела снять стелу со всех сторон, чтобы дать возможность хорошенько рассмотреть объект тем, кто сейчас находился наверху.
Вышло так, что возле монитора дежурил Леоне, который как раз благодарно принимал чашечку кофе из рук прекрасной Элен, которая словно расцвела после вчерашней ночи. На ее щеках играл румянец, глаза сияли, губы были пунцовыми без всякой помады. Леоне в тысячный раз подумал, что ему очень повезло с этой женщиной. Пылкая, чувственная, раскованная… Конечно, иметь такую жену итальянец не хотел бы. Женщины, столь легко меняющие сексуальных партнеров, не остановятся, пока будут оставаться желанными. Это такой способ самоутверждения или что-то иное?
– Спасибо, милая, – улыбнулся Леоне, отпив глоток. – Ты приготовила замечательный кофе.
– Кофе готовил тот моряк с кривым носом, – сообщила Элен, присаживаясь рядом.
Каюта, в которой они находились, выполняла роль командного пункта и информационного центра одновременно. Она была так набита электронным оборудованием, что места для людей оставалось крайне мало. Колени Элен и Леоне соприкоснулись, вызвав искру желания, мгновенно пробудившую страсть.
– Скорее бы на берег, – хрипло произнес Леоне, беря Элен за руку.
Она наивно округлила глаза:
– Зачем?
– Я хочу привести тебя в отель. С нормальным душем и большой кроватью.
– Зачем? – повторила Элен, пренебрежительно фыркнув. – В полевых условиях гораздо интереснее.
– В той мокрой конуре, где мы были вчера? – удивился Леоне. – Мы там едва поместились.
– Зато были так близко. – Элен встала, мягко высвобождая руку. – Хочешь еще кофе? Я, пожалуй, закажу себе вторую порцию.
Итальянец, бросивший взгляд на монитор, не увидел там ничего, по его мнению, интересного и снова посмотрел на Элен.
– Похоже, тебе не терпится вернуться к кривоносому моряку?
Она расхохоталась, запрокинув голову так, что едва не ударилась затылком о полку.
– Ого! Ты уже ревнуешь, мой друг?
– Я? Ревную? – Леоне пожал плечами. – Это удел не уверенных в себе мужчин.
– А ты, я погляжу, в себе уверен!