Час спустя заправленный под завязку вертолет выкатился из ангара.
– Если случится задержка, я выплачу неустойку, – пообещал Линдси, осваиваясь в кабине.
– За несвоевременную оплату штрафа вы будете обложены еще одним штрафом, – сообщил Кукер.
Он стоял рядом с открытой дверцей вертолета, но все же приходилось предельно напрягать голосовые связки, чтобы перекрыть шум разгоняющихся лопастей.
Помахав ему рукой, Линдси сдвинул рычаг, и «Серебряная пчела» легко взмыла в яркое синее небо. Поднявшись на высоту девятисот ярдов, Линдси взял курс на северо-запад.
Вертолет жужжал, как исполинское насекомое, выискивающее добычу в океанских водах. Монотонный рокот двигателя и свист винта нагоняли сонливость. Линдси пришлось несколько раз хорошенько потрясти головой и даже ущипнуть себя, прогоняя дремоту.
Сверху было забавно наблюдать за кораблями, бороздящими рябую поверхность. Линдси удивился, как много пассажирских лайнеров и рыболовецких суденышек плавает вблизи Виргинских островов.
Удалившись от суши, он переключил двигатель на экономный режим работы. Можно было, конечно, подыскать вертолет помощнее и с бо`льшим запасом топлива, но Линдси не был уверен, что справился бы с управлением. Нет, «Серебряная пчела» устраивала его по всем параметрам. Ее винт бойко и неутомимо перемалывал свежий, чистый воздух. Когда Линдси не был занят наблюдением за показаниями приборов, он внимательно смотрел по сторонам, чтобы не столкнуться с другим вертолетом или самолетом, взлетающим с военной базы, которых здесь хватало. Судя по реверсивным следам в небе, сверхзвуковые истребители проносились тут достаточно часто.
Потом все признаки существования человечества пропали. Мчась со скоростью двести миль в час над безбрежной Атлантикой, Линдси почувствовал, как он одинок. Внизу, насколько хватало глаз, была лишь бескрайняя океанская гладь. А что, если впереди нет никакого острова?
Повинуясь безотчетной тревоге, Линдси поднял вертолет на предельную высоту, истратив на это немало драгоценного горючего, но не увидел ничего, кроме неба и воды. Первый бак был уже на три четверти пуст. На практике керосин расходовался значительно быстрее, чем в теории, и это напрягало.
Линдси понял, что элементарно боится. Он решил лететь еще пятнадцать минут, а потом, если остров не появится, повернуть обратно. Какой толк от него будет, если, приземлившись, он объявит, что у них нет горючего для полета назад? Конечно, в вертолете имеется небольшой запас провизии и воды, но пятерым робинзонам хватит этого ненадолго. И как будет выглядеть Джон Линдси в глазах дочери, если его тоже придется спасать?
Тринадцать из пятнадцати минут пролетели с ошеломляющей быстротой. Следя за датчиками, Линдси услышал механический кашель – это испускал дух основной топливный бак. Он поспешно переключил двигатель на питание от второго бака, и в ту же секунду его сердце подпрыгнуло при виде желто-зеленого пятнышка несколько севернее, чем предполагалось.
«Обратно будем лететь как можно ниже и без маневров», – решил Линдси, заходя на посадку. Она оказалась несложной, поскольку остров представлял собой плоскую песчаную поверхность с редкой растительностью. Снижаясь, Линдси насчитал четыре фигурки, бегущие к вертолету. Одна из них, несомненно, принадлежала Алисе, и его тревога сменилась эйфорией: дочь не только жива, но и невредима, раз способна бегать, прыгать и размахивать руками!
Радость Линдси несколько поугасла, когда, увидев его, Алиса словно бы споткнулась, замедлила шаг и наконец остановилась.
– Я Быков, Дмитрий Быков, – представился запыхавшийся кудрявый здоровяк, очутившийся возле вертолета первым. – Мы члены экспедиции профессора Заводюка. Вон он. Это Элен Керн, а это Алиса Заводюк, внучка…
– Я знаю, – перебил Линдси. – Ее настоящая фамилия Линдси. Я ее отец.
Элен, поправляя платье, с любопытством уставилась на него. Профессор, догнав Алису, остался возле нее, явно не торопясь обниматься с зятем. Быков смотрел то на них, то на Линдси, не зная, как себя вести.
Винт вертолета сделал еще несколько оборотов и замер. Стало очень тихо. В этой тишине Линдси слышал свое участившееся дыхание и собственный голос, произнесший:
– Алиса, привет. Я так рад тебя видеть! И я горжусь тобой.
– Нечем гордиться! – крикнула девушка издали. – Я опять попала в неприятности. Твоя дочь неудачница. Ну, ты знаешь…
– Я знаю другое. – Пройдя между Элен и Быковым, Линдси медленно направился к дочери. – Ты самая отважная и сильная девушка в мире. Других таких нет. Ты лучшая, Алиса!
Он шел, загребая песок, а дочь смотрела на него, то складывая руки перед собой, то пряча их за спину, то упираясь в бока. Когда все способы продемонстрировать безразличие были исчерпаны, она сорвалась с места и побежала.
– Папа! Я знала, что ты меня найдешь!
– Нас как бы и нет, – усмехнулась Элен, наблюдая за обнимающимися отцом и дочерью, к которым поспешил присоединиться профессор.
– Мы есть, – заверил ее Быков. – И что самое удивительное, живые.
– Как только мы высадимся, я уеду, Дима.
– Да? – рассеянно спросил он.
– Да. Улечу первым же рейсом в Лондон. С меня хватит.
– И правильно, – кивнул Быков.
– А ты? – спросила Элен.
– Что я?
– Полетишь со мной?
– Зачем?
– Чтобы быть вместе.
– Нет, – помотал головой Быков. – Я не могу бросить профессора. Сначала нужно разобраться с теми искателями приключений, о которых упомянул Стаут. Дождаться окончания следствия. Организовать поднятие «Пруденс».
– А в перерывах спать с Алисой, – вставила Элен грустно, но без прежней злобы. – Что ж, это твой выбор. Надеюсь, правильный. Она такая молоденькая и свежая. Но ты…
Быков посмотрел на нее.
– Старый?
– Ты заменял ей отца, Дима. Теперь, когда они помирились, ей нужен не сорокалетний мужчина, а молодой парень, наивный, романтичный, не имеющий столько печального опыта, как ты… и я. Поедем со мной.
– Не знаю. – Быков нахмурился. – Скорее всего, ты права, Элен. Но я правда не знаю. И не могу оставить профессора. После всего, что мы пережили вместе…
– Тогда я тоже не полечу, – решила Элен. – Подожду и посмотрю, чем все это закончится.
Быков не ответил, потому что к ним подошли остальные. Все вволю напились свежей воды, но обедать на острове наотрез отказались.
– Меня уже тошнит от этого острова, – признался профессор. – Кроме того, не терпится разобраться с этими самозванцами…
– Какими самозванцами? – удивился Линдси.
– Я все тебе расскажу, папа, – пообещала Алиса, беря его за руку. – Во время полета. Про самозванцев, про предателей, про всех тех, кто не дожил до этого дня. А сейчас полетели! Нам не терпится покинуть это место. Оно страшное, папа.
– Но перекусить можно сейчас, – добавил Быков и тут же смущенно поинтересовался: – На борту найдется что-нибудь съестное?
– Разумеется, – улыбнулся Линдси. – Настоящий обед мы устроим в ресторане, а пока обойдемся пиццей и шоколадом. Возражений нет?
– Папа, я тебя обожаю! – вскричала Алиса. – Именно о пицце я мечтала все эти дни.
Получив от отца щедрый кусок, она отправилась с Быковым в лагерь за вещами.
– У тебя хороший отец, – сказал он. – Я рад, что вы вместе.
– Я тоже, – кивнула девушка, жуя. – О чем ты шептался с Элен?
– Ни о чем. Она сказала, что уезжает. Потом сказала, что остается.
– С тобой?
– С нами. Мы ведь одна команда.
Отправив крошки в рот, Алиса тихо сказала:
– Нет больше команды, Дима. Во всяком случае, я выхожу из игры. Для меня это было слишком. Я больше не стану испытывать судьбу. В следующий раз она может оказаться не такой снисходительной.
О чувствах Алиса не заговорила. Быкова с собой не позвала. Он ощутил болезненный укол в сердце, но вместе с тем и неимоверное облегчение. Их роман не мог продолжаться в обычной жизни, где не будет приключений и смертельной опасности. Романтика закончилась. Начинались будни.
– Это правильно, Алиса, – мягко сказал он. – Дело женщин рожать и создавать домашний уют, а не мотаться по свету.
– Какие у тебя старомодные представления о женщинах! – через силу улыбнулась девушка.
– Какие есть. Наверное, это потому, что я сам старомодный.
– Поцелуй меня.
Просьба была настолько неожиданной, что резко остановившийся Быков едва не упал.
– Не надо, – сказал он. Почти попросил.
– Почему? – быстро спросила Алиса.
– Труднее будет расставаться. Мы ведь расстаемся, правда?
Она промолчала. Потом взглянула на него снизу вверх:
– Ты побудешь с дедом? Хотя бы первое время?
Быков утвердительно наклонил голову:
– Обязательно.
– Я все расскажу отцу и попрошу его помочь. Он может все. Даже попасть на прием к премьер-министру.
– А к королеве? – улыбнулся Быков.
– Это намного труднее. – Девушка улыбнулась в ответ. – Но совершенно бесполезно.
Больше они разговоров не вели. Отнесли вещи к вертолету и смешались с остальными, как будто ничего особенного их никогда не объединяло. Теперь не объединяло.
Во время полета Алиса, сидя рядом с отцом, без устали рассказывала ему обо всем, что им довелось пережить. Устроившийся за их спинами профессор, перекрикивая рокот двигателей, вносил дополнения и уточнения. Элен сидела рядом с Быковым, который притворился спящим. Должно быть, это получилось у него не слишком убедительно.
– Дима! – окликнула она, положив ладонь ему на колено.
– Мм…
Быков сделал вид, что не может проснуться, и отвернулся к иллюминатору.
– Дима! – настойчиво повторила Элен и тряхнула его за плечо.
Пришлось приподнять веки.
– Что? – спросил Быков, неестественно хлопая глазами.
– Я хочу сказать тебе одну вещь…
– Настолько важную, что ты решила меня разбудить?
– Ты не спал, не ври. Притворялся, чтобы я оставила тебя в покое.
Это было чистой правдой, и Быков почувствовал, что краснеет. Хорошо, что отросшая борода и загар надежно прикрывали его вспыхнувшие щеки.