Василий Васильевич тут же облачился в латы, схватил оружие и выбежал из шатра. Его уже ждали остальные князья и простые воины. Под звуки труб с развернутыми знаменами, на которых были вышиты образы святых, все двинулись навстречу врагу.
Битва состоялась прямо у стен монастыря. Несмотря на численный перевес, а русских воинов было не больше полутора тысяч, казанцы вдруг побежали. Воодушевленные москвичи без всякого строя устремились за врагом, желая завладеть богатой добычей. Однако вскоре оказалось, что бегство — лишь хитрая уловка. Казанцы быстро перестроились и внезапно окружили москвичей. Вырваться удалось очень немногим. Оглушенного сильнейшим ударом Ивана Можайского спасли оруженосцы, Василий Ярославич, брат Марии Ярославны, ускакал. Василий II в число счастливчиков не попал. Он сражался, как лев, был ранен в руку и потерял несколько пальцев, получил много ударов по голове, плечам и груди. Наконец в тяжелейшем состоянии упал с коня и тут же был схвачен врагами.
В Москве известие о пленении великого князя восприняли как удар молнии. Едва оправившись от потрясения, Софья Витовтовна и Мария Ярославна заголосили так, что их рыдания были слышны на главных кремлевских площадях. Вместе с ними запричитала и вся многочисленная дворня. Никто не знал, что делать: ни войска, ни полководцев, способных его возглавить, не было. Казалось, отбить сына и мужа у врагов уже невозможно.
Москвичи, видя горе великих княгинь, также предались унынию. Кто их защитит от врагов, кто будет пастырем и господином? В довершение ко всем несчастьям 14 июля в Кремле внезапно начался пожар. Возможно, любители легкой наживы совершили поджог, чтобы во время всеобщей паники обогатиться. Вскоре жара и сухость, из-за которых огонь распространялся очень быстро, привели к тому, что в городе не осталось ни одного деревянного здания, стояли лишь обугленные остовы каменных церквей. 3000 человек погибли, спасая свое имущество.
Великокняжеская семья оказалась на Воробьевых горах. Взирая на пепелище, Софья, ставшая главой семьи, приняла единственно верное решение — вместе с невесткой и двумя внуками переехать в Ростов (в январе 1441 года Мария Ярославна родила еще одного сына, названного в честь умершего первенца Юрием). Снова жизнь не позволяла ей отдохнуть от Мирских дел и заняться только духовным. В семьдесят лет приходилось думать, как спасти сына, как защитить невестку и малолетних внуков во время стихийного бедствия.
К счастью москвичей, захватившие в плен Василия II казанцы не пошли к столице, а с ценной добычей отправились к хану Мухаммеду, расположившемуся в Нижнем Новгороде. Тот решил связаться с Дмитрием Шемякой, чтобы за хорошую плату отдать ему пленника. Василий Косой к тому времени в борьбе за престол не участвовал, а Дмитрий Красный умер.
На этот раз Василий Васильевич не смирился с ударами судьбы. Он стал уговаривать хана отпустить его домой, обещая выплатить большой выкуп и дать в кормление несколько богатых городов.
Предложение показалось Мухаммеду очень заманчивым. Кроме того, прошел слух, что Дмитрий Шемяка убит и других претендентов на великокняжеский престол нет. В действительности Шемяка никак не мог решить, что делать, и задержался с ответом.
Наконец Василия II в сопровождении большого татарского отряда отпустили домой для сбора дани. По дороге встретились посланцы Дмигрия Шемяки с письмом хану. Василию удалось его прочесть. С удивлением он узнал, что двоюродный брат просил хана навсегда заточить Василия в Казани, а себя признать великим князем. Это означало, что новое междоусобие неминуемо...
Возвращение в Москву Василия Васильевича, чей авторитет после неудач был подорван, многие восприняли все-таки с большой радостью. Самая теплая встреча ждала его в Переяславле, где находились покинувшие Ростов Софья Витовтовна, Мария Ярославна и малютки-княжичи. Все еще энергичной матери великого князя вновь удалось собрать видных бояр, военачальников и простых воинов, которые составили двор и войско недавнего пленника. Он уже не чувствовал себя беззащитным перед новыми несчастьями и невзгодами.
В Москву переехали не сразу, после пожара надо было заново отстроить великокняжеский дворец. Первое время даже пришлось жить в загородном доме Софьи Витовтовны, а потом — у Юрия Пазрикеевича. Только в декабре удалось справить новоселье в новом тереме Марии Ярославны с отдельными покоями для сыновей. Более просторные палаты для великого князя появились еще позднее. Софья Витовтовна, по обычаям того времени, поселилась отдельно, хотя по-прежнему оставалась самым уважаемым членом семьи Василия II.
На праздничном пиру все подняли кубки за то, чтобы несчастья остались позади и наконец-то наступили долгожданные мир и покой. Но главная беда была еще впереди.
Дмитрий Шемяка, поселившийся в Угличе, упорно плел нити заговора против Василия Васильевича. Ему даже удалось склонить на свою сторону нескольких влиятельных князей: Ивана Можайского и Бориса Тверского, а также бояр и дружинников умерших удельных князей, которых в Москве не привечали и на службу не брали. Примкнули к ним некоторые купцы и монахи. Заговорщики всюду твердили, что великий князь — изменник, прихвостень ордынцев, отдает им русские города и для них собирает дань с простых людей. Последние обвинения были вполне справедливыми — за свое освобождение из казанского плена Василий II расплачивался достаточно долго.
В Москве никто не подозревал о грядущей беде, даже дальновидная Софья Витовтовна не могла предусмотреть готовящиеся козни. Это и неудивительно, великой княгине исполнилось уже семьдесят пять лет, и ей хотелось думать лишь о покое.
В феврале 1446 года, по устоявшемуся обычаю, Василий Васильевич с маленькими сыновьями Иваном и Юрием отправился на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Мария Ярославна осталась дома, она ждала очередного ребенка. Софья Витовтовна считала себя слишком старой для таких поездок, не подозревая, что в скором времени совершит более грандиозное путешествие, но уже не по доброй воле.
Сторонники Дмитрия Шемяки узнали, что Москва не охраняется и никто не ждет нападения врагов.
Действительно, в ночь на 12 февраля заговорщики без всякого труда проникли в Кремль и вломились во дворец. Немногочисленная стража спала глубоким сном и не оказала никакого сопротивления.
Первыми схватили Марию Ярославну и Софью Витовтовну. К несчастным женщинам тут же приставили стражу, а слуг бросили в темницу. Но одному из дворян по имени Бунко все же удалось пробраться к великой княгине и спросить ее: «Что делать?»
Софья Витовтовна, обрадованная, что не все предали ее и сына, попросила Бунко тайно отправиться в Троице-Сергиев монастырь и предупредить великого князя о случившемся. Тот так и сделал.
Наутро к пленницам пришел Дмитрий Шемяка и заявил, что отныне власть принадлежит ему, а Василий II за свои измены будет жестоко наказан.
На это гордая Софья Витовтовна смело ответила, что наказан будет сам Шемяка за клятвопреступление и беззаконие. «Бог видит все и каждому воздаст по делам его». После этих слов престарелая женщина стала главным врагом зарвавшегося честолюбца. Он решил, что с ней следует расправиться особо.
Василий Васильевич ничего пока не знал о московских событиях и спокойно молился у гроба святого Сергия Радонежского. Вдруг церковную тишину нарушил взволнованный голос дворянина Бунко, спешно прискакавшего из столицы: «Княже! Твой дворец захватили враги, Дмитрий Шемяка и Иван Можайский, казна ограблена, великие княгини в плену». Но великий князь не поверил гонцу, решив, что тот умышленно хочет рассорить его с родственниками, и выгнал Бунко. Вскоре он одумался и на всякий случай выставил на московской дороге дозор. А по ней уже приближались к монастырю отряды Ивана Можайского. Издали заметив воинов, они пошли на хитрость — наняли пятьдесят крестьянских саней и спрятались в них под рогожами. Васильевы стражники не обратили внимания на мирный обоз. Только, когда сани поравнялись с ними и рогожи были скинуты, они поняли свою ошибку, но было уже поздно.
Вскоре и сам Василий увидел мчавшихся к монастырю вооруженных всадников. Он бросился на конюшню и хотел ускакать в другую сторону, однако кругом лежали высокие непроходимые снега. Тогда князь решил найти убежище в Троицком соборе, но, услышав знакомый голос друга — Ивана Можайского, вышел к приезжим. Обращаясь к родственнику, Василий Васильевич напомнил ему о том, что они на кресте клялись жить в любви и верности, так что же теперь происходит? Коварный Иван заверил великого князя, что не собирается причинять ему зла и хочет лишь прогнать татар из его окружения. Сам же, пока Василий молился, покинул церковь и приказал слугам схватить великого князя. Так несчастный государь вновь стал пленником своих алчных и властолюбивых родственников. В Москве его бросили в темницу и через несколько дней ослепили. При этом предъявили следующее обвинение: «Слишком любишь татар, даешь им русские города в кормление, осыпаешь неверных серебром христианским, народ изнуряешь податями, ослепил нашего брата Василия Юрьевича». Последнее обвинение и было главным, а вовсе не забота о простых людях. Дмитрий Шемяка не собирался снижать налоги, он хотел лишь положить их в свой карман. Он присвоил великокняжескую казну и разрешил своим приспешникам ограбить московских бояр и выгнать их из Кремля.
Василия Васильевича под стражей отправили в Углич. Сопровождать его позволили только жене, Марии Ярославне, которая вскоре должна была родить и ни для кого не представляла опасности. Больше всего Дмитрий Шемяка ненавидел и боялся Софью Витовтовну. Ее-то и отправили в далекую Чухлому на окраине Галицкого княжества.
Для старой великой княгини это стало последним самым тяжким испытанием. Как она его выдержала, удивительно. Ведь одна лишь поездка в морозную зиму, по бездорожью и снегам в далекую крепостицу могла ее погубить или навсегда подорвать здоровье. Много тяжелее физических страданий были муки душевные: тягостные мысли о страшной