В ответ игуменья стала убеждать девушку не губить свою молодость и вернуться в дом родителей. Ведь монашеская жизнь полна телесных тягот, ночных бдений, беспрестанных молитв, каждодневного поста.
Но Феодулия заявила, что свое решение она хорошо обдумала, монашеская жизнь привлекала ее с детства и с ней она ознакомилась в Клево-Печерском монастыре, который часто посещала. В суздальскую обитель она прибыла для спасения своей бессмертной души, поэтому просит поскорее постричь ее и причислить к богоизбранной пастве. А соблазны она надеется преодолевать в ходе совместных молитв с игуменьей.
Собравшиеся во дворе монахини удивились столь разумным и благочестивым речам красивой и нарядной княжны, окруженной многочисленной челядью. Пренебрегая всеми радостями жизни, она думала лишь о служении Богу и спасении своей души. Л пя знатной и юной девушки такие намерения были весьма необычными.
Вместо изящного и яркого платья из паволоки — шелка, красивого и теплого плаща-накидки из похожего на бархат аксамита с золотой и серебряной нитью и венца с самоцветами ей предстояло надеть прямо на нежное тело власяницу из грубой шерсти и навсегда спрятать чудесные волосы под черным монашеским куколем. Но княжна отступать не собиралась.
Феодулия и ее речи понравились настоятельнице, поэтому с пострижением затягивать не стали. Уже 25 сентября дочь черниговского князя стала монахиней Евфросинией. Во время обряда игуменья сказала: «Теперь ты обручена с Христом, ты теперь его невеста. Соблюдай себя в чистоте и спеши работать на благо Бога до конца дней своих. Бойся Бога, почитай сестер своих, помогай им во всяких делах со смирением. Не только не говори, но даже в уме не держи, что ты знатного рода и что кто-то должен на тебя работать — не будет этого никогда. Будь убогой на земле — и на небе обогатишься».
Родители, узнав о пострижении дочери, сперва очень опечалились, но потом смирились и решили, что так угодно Богу.
Евфросиния сразу же ревностно принялась исполнять монашеский обет: трудилась в поте лица своего, ни с кем не сварилась, была послушна и покорна настоятельнице. В довершение всего она без всякой меры изнуряла себя постами: сначала не ела через день, потом — через два, наконец, стала голодать всю неделю и только пила воду. Своим сестрам-монахиням она говорила, что, изнуряя плоть, про-свешает душу. Утешением от телесных тягот становились церковное пение, нелицемерная любовь новых сестер, душеспасительные беседы с ними. По ночам Евфросиния часто молилась вместе с игуменьей. Устав, они читали Священное Писание и пели псалмы.
Девять лет постигала Евфросиния азы монашеской жизни. Не раз, как утверждали агиографы, дьявол пытался искусить ее, но Христос помогал разоблачать происки нечистого и одерживать победу над всеми соблазнами. Дьявола юная монахиня узнавала по венцу на голове, бесовские полки всегда были окутаны темным облаком, золото, серебро и драгоценные камни казались ей нечистотами. Часто духи лености, гордыни, пронырства, ненависти и сребролюбия пытались ввести Евфросинию в грех. Но она призывала на помощь Богородицу и крестным знамением разгоняла их.
Знавшая о мужественной борьбе молодой монахини с соблазнами и слабостями, игуменья любила ее больше остальных сестер. С радостью замечала она, как та становится все мудрее и благочестивее.
Тогда дьявол начал смущать Евфросинию во сне, принуждая вспоминать отчий дом, родителей, братьев и сестер. Он надеялся, что тяжелая монашеская жизнь сломит хрупкую девушку и заставит вернуться домой. Не раз он мучил ее страшными ночными кошмарами. Но монахиня говорила себе: «Христос подобен стене и оградит меня от всех ужасных ночных видений». Проснувшись, она молилась Богородице: «О Пресвятая Богородица! Вырви меня из рук змия-искусителя, разрушь его злые козни, заступись за меня».
Неугомонный дьявол стал принимать облик близких Евфросинии людей. Как-то раз он появился в келье под видом ее отца, Михаила Черниговского, и произнес: «Где ты, чадо мое? Где ты, утеха моей души? Где ты, свет моих очей, прекрасная Феодулия? Мы с матерью твоей волнуемся и беспокоимся о тебе. Почему ты покинула своих родителей? Почему заставляешь нас страдать? Я приехал за тобой. Почему ты здесь сидишь с осунувшимся лицом и истощенной плотью? Поедем со мной домой, в родной наш город Чернигов, встретишься там с тоскующей по тебе матерью. Мы найдем тебе жениха. Кто тебя прельстил и заставил затвориться в монастыре?»
Евфросиния сначала даже поверила, что перед ней отец, и ответила ему: «Я не вернусь домой, отче. Я отрекаюсь от тебя, поскольку теперь мой жених Христос. Я не предам его и не погублю свою душу». Но как только, воздев к небу руки, она стала произносить молитву, лжеотец исчез. Тогда княжна поняла, что ее вновь искушал дьявол.
В другой раз нечистый принял облик красивого юноши, который принес монахине золотое блюдо со всякой снедью, якобы от жениха. Однако Евфросиния тотчас его изобличила и вновь обратилась к Господу с горячей молитвой об избавлении ее от козней дьявола.
Жить в тишине и покое монахиня стала только после того, как однажды во время ночного бдения перед Евфросинией разверзлась земля и всю дьявольскую нечисть поглотила бездна.
Скорее всего, агиографы вполне достоверно описали страдания и метания юной девичьей души в первые годы монашеской жизни. Несомненно, княжну мучили воспоминания о доме, отце и матери, она могла страдать от того, что ее красивое лицо тускнеет, молодое тело становится дряблым, как у старухи.
Возможно, лишь на уровне подсознания, отражающегося в снах, Евфросиния признавалась себе, что ее решение заточиться в монастыре было преждевременным и необдуманным. Ведь женщины княжеского рода принимали постриг, вырастив детей и овдовев. В тихой обители они находили успокоение и отдохновение от сложной и даже трагической жизни той поры.
С годами княжна смирилась со своей участью. Молитвы, церковная служба, чтение богословских книг стали заменять ей радости обыденной жизни. По своей образованности, искусству вести благочестивую беседу и красоте голоса она превосходила остальных монахинь. Слух о ее необыкновенных дарованиях распространился по городу Суздалю. Многие знатные боярыни с дочерьми приходили к ней выслушать поучение, вместе помолиться и насладиться ее пением.
Монахини во главе с настоятельницей любили слушать, как Евфросиния читала божественные книги. Многие из них она знала наизусть. Стоя в центре храма, опустив голову и прижав к груди скрещенные руки, тихим и проникновенным голосом она рассказывала о жизни и чудесах Христа, подвигах святых. У слушателей от умиления наворачивались на глаза слезы.
Евфросиния обладала редким для русского духовенства даром — умела говорить проповеди. Излюбленной ее темой была греховность человека: люди постоянно должны преодолевать и гнать неподобающие мысли — все они исходят от тела, обуреваемого страстями. Бог специально сотворил человека способным принимать решения и отличать благое от злого. Нет ни одного мужчины или женщины, которые бы не понимали, что хорошо, а что плохо. Поэтому творящим зло не избежать будущего суда и вечных мук.
Евфросиния обращалась к слушателям с такими словами: «Нам постоянно приходится бороться с желанием объесться, напиться, с такими страстями, как гордыня, сребролюбие, тщеславие, поскольку мы немощны и слабы. Но перед нами пример преподобных матерей Олимпиады, Платониды, Еппраксии, Февронии и других. Так будем же следовать их примеру. Если мы победим свои страсти, то избежим будущих мук и получим вечное блаженство».
После волнующих и убедительных речей молодой монахини игуменья говорила всем, что устами той вещает сам Бог. Прихожане же, просветленные, возвращались по своим домам и в быту старались следовать услышанным наставлениям.
Вскоре слух о божественном житии и премудрости Евфросинии распространился по русским городам. В Ризположенский монастырь приходили молодые девушки и вдовы, многие после беседы с проповедницей принимали решение покинуть мир и поселиться подле нее. Но игуменья распорядилась отделить замужних жен и вдов от девушек и построить для них особый Троицкий собор. Около Евфросинии остались лишь «юницы», во всем подражавшие своей наставнице. Она же сияла среди них, подобно звезде, превосходя всех ревностным служением Богу, кротостью и терпением. Ее даже сравнивали со святыми женщинами из древних восточных монастырей. Молва о божественном житии суздальской монахини все шире и шире разносилась по Руси. Если кто-нибудь спрашивал: «Кто начальник всем черноризицам?» — то ему непременно говорили, что это великая Евфросиния, княжна, дочь благоверного великого князя Михаила Черниговского. «А кто всем философам философ?» Ответ был только один — монахиня Евфросиния.
Она прославилась и стала почитаться как святая еще при жизни. И дело здесь не в заслугах перед Церковью, а в личных достоинствах и талантах: исключительной набожности, аскетическом образе жизни, глубоких познаниях, умении ярко и образно говорить и наставлять заблудшие души на путь истины, чудесно петь. Со временем она научилась врачевать и даже предсказывать будущее.
Облик молодой монахини кажется нам необычным для сурового и даже грубого Средневековья. Своей возвышенной, почти лишенной материальности жизнью она как бы возносится над обыденностью и даже отвергает ее. Она не хочет быть ни женой, ни матерью, ни рачительной хозяйкой (хотя бы в монастыре), ни даже рукодельницей. Евфросиния не из тех женщин, которые воспеты «Домостроем». Она — философ, проповедник, наставник, пророк и целитель.
С годами Евфросиния становилась мудрее и спокойнее. Ей хотелось уединения и тишины. В своей келье она размышляла о сущности бытия, о судьбах страны, о своем предназначении. Однажды в полудреме ей привиделась жуткая картина: полчища яростных и диких кочевников врывались в русские города и села, жгли дома, грабили, убивали жителей и толпами угоняли в плен молодых женщин и девушек. Очнувшись, монахиня обратилась к Богу с горячей молитвой не допустить погибели Русской земли. Но ответ был страшен. Евфросиния вдруг услышала, что наказание неминуемо — за беззаконное житие и грехи Господь отдаст своих чад в руки неразумных народов.