Но если Иван III лишь заимствовал византийский титул и герб, то его сын Василий III прямо объявил свою столицу Третьим Римом — центром всего христианского мира. Мысль об этом, видимо, внушила ему мать, никогда не забывавшая о своем высоком происхождении. Даже после двадцати шести лет замужества она все еще считала себя византийской принцессой. В 1499 году по ее приказу была вышита шелковая пелена для подарка Троице-Сергиеву монастырю, на которой указано, что это дар «царевны царе городской».
Великий князь не стремился поставить супругу на место. Более того, он позволял ей принимать иностранные посольства, как прямой наследнице Византийской империи. На Руси это казалось небывалым новшеством, поскольку великие княгини при живом муже самостоятельной роли не играли. Только правящие вдовы обладали этим правом.
Под влиянием жены Иван III также начал высоко возносить себя над простыми смертными. От нее он узнал, что, по византийским обычаям, правитель недосягаем для подданных и считается Божьим наместником на земле. Никто не имел права покушаться на его власть или подвергать критике его поступки. Если раньше некоторые представители двора позволяли себе вступать в спор с великим князем и говорить в его адрес грубые и бранные слова, то теперь эти вольности сурово наказывались. Жизнь и здоровье государя и членов его семьи объявлялись священными. Наказанием за покушение на них стала смертная казнь.
Великий князь, желая подчеркнуть свое величие, начал носить длинные парчовые одеяния, богато расшитые жемчугом и самоцветами. Свой трон он поднял вверх на несколько ступенек. Около него появился почетный караул из красиво одетых знатных юношей.
Простые нравы при дворе заменил чопорный византийский церемониал, подчеркивающий величие особы государя. Среди придворных появилась четкая иерархия, во многом напоминавшая византийскую. Наиболее высокое место заняли бояре из Ближней думы. Их обычно было четверо. Старшим среди бояр стал конюший, ведавший великокняжескими конюшнями. Особую значимость приобрела должность дворецкого, который занимался государевым хозяйством.
Очень почетным считалось обслуживать государя. Постельничий охранял его сон, кравчий подавал напитки и блюда за столом, стольники приносили блюда в столовую палату. Этим занимались теперь не обычные слуги, а знатнейшие люди страны из княжеских и боярских родов.
При Иване III все эти новшества многим не нравились, но при его сыне Василии III и при внуке Иване Грозном стали считаться нормой. Продвижение по служебной лестнице при дворе происходило отныне много быстрее, чем на поле брани. Все пороки византийского придворного быта (политические интриги, тайные козни, лесть и ложь) с помощью Софьи Фоминичны начали проникать во внутреннюю жизнь московского дворца. Былая грубость и простота заменяются изворотливостью и пронырством. Былые дружеские отношения между представителями знати становятся редкостью, поскольку мест «под солнцем» для всех явно не хватало.
Однако самой Софье новый уклад был на руку. Она ловко манипулировала мнениями наиболее видных бояр и умело влияла на своего непостоянного в пристрастиях мужа. Только это позволило ей в итоге выиграть в смертельной схватке за престол.
Первое время проблемы престолонаследия не волновали Софью Фоминичну. Ее первенец, дочь Елена, вскоре после появления на свет в 1474 году умерла. При дворе стали тут же поговаривать, что ждать потомства от «царегородской царевны» не стоит. Она наверняка для этого слишком тучна.
В 1475 году вновь родилась дочь, названная Феодосией. Видимо, у нее был какой-то физический недостаток, поскольку замуж ее не выдали и она довольно рано умерла (в 1501 году).
Третьим ребенком вновь оказалась девочка — дочь Елена, родившаяся в 1476-м. По сведениям современников, она была очень красива, умна и высокообразованна. но судьба уготовила ей печальную участь — умереть в неволе вдали от родного дома.
Появление на свет девочек подрывало авторитет Софьи в придворной среде, а пасынок Иван Молодой позволял себе открыто издеваться над мачехой и грубить. Это замечали даже иностранные послы, часто посещавшие Москву.
Возможно, княжичу не нравились слишком сильное влияние «грекини» на отца, новые лица и порядки при дворе. Чтобы не ссориться с сыном, Иван III поспешил объявить его своим официальным наследником и соправителем. Это навсегда закрывало путь к престолу будущим сыновьям Софьи и на время восстановило мир в великокняжеской семье.
Сблизившись с сыном, Иван Васильевич, видимо, отдалился от жены. Поэтому следующий ребенок появился на свет только через несколько лет. 25 марта 1479 года Софья Палеолог наконец-то родила долгожданного сына, получившего два имени: Василий и Гавриил. По случаю радостного события в Москву был приглашен из Рима брат великой княгини Андрей. В Италии он жил на скромную пенсию, назначенную Римским папой, поэтому надеялся с помощью сестры улучшить свое материальное положение и удачно выдать замуж дочь Марию.
Великая княгиня быстро сосватала племянницу за верейского князя Василия, который находился в родственных связях с мужем. Поскольку собственных ценностей у нее не было, она одарила молодую дорогими украшениями первой жены Ивана III — Марии. При этом даже не подозревала, что не имеет права ими распоряжаться, поскольку они являются собственностью великокняжеской семьи, передаваемой из поколения в поколение.
Несколько лет о щедром подарке никто не знал, пока в 1483 году не разразился скандал. Иван III, женив сына на молдавской княжне, задумал подарить украшения первой жены молодой невестке Елене Волошанке. Тут-то и выяснилось, что в казне их уже нет. Великий князь страшно разгневался, но Софья отговорилась тем, что не знала о традициях семьи. К тому времени на ее руках было уже пятеро маленьких детей (в марте 1480 года родился сын Юрий, в октябре 1481-го — Дмитрий), и подвергать опале жену Иван III не стал. Весь свой гнев он обрушил на Василия Верейского и потребовал вернуть подарок. Но князь счел требование слишком оскорбительным и вместе с семьей бежал в Литву.
Происшествие с драгоценностями еще раз показало Софье Фоминичне, что она находится в полном подчинении у мужа и не имеет никаких прав на общее имущество. Вероятно, у нее даже изъяли все его подарки, чтобы она не раздавала их своим бедным родственникам. На время великой княгине пришлось смириться с унижением, чтобы не потерять влияние на мужа и не подвергать своих детей опасности.
С Иваном Молодым и его женой отношения продолжали ухудшаться, что заставляло Софью постоянно думать о судьбе своих малюток, которым в будущем предстояло оказаться в подчинении у старшего полуродного им брата.
Женой Ивана Молодого стала дочь валашского (молдавского) господаря Стефана Великого Елена, прозванная Волошанкой. С ее отцом у Ивана III уже давно установились дружеские отношения. В договорных грамотах между двумя государствами постоянно указывалось, что оба правителя находятся «в свойстве и единачестве». Великого князя восхищало небывалое мужество, с которым Стефан отстаивал независимость своего небольшого государства и наносил ощутимые удары то огромной турецкой армии, то алчным литовцам. Дружить с ним было очень почетно. Кроме того, обе страны связывала общая православная вера.
Сам Стефан во время пиров часто подсмеивался над Иваном III, говоря, что московский государь слывет искусным воином лишь за столом, да на постели. Но породниться с ним не отказался.
Следует отметить, что молдавскую невесту связывало с женихом дальнее родство, ее мать была дочерью киевского князя Олелька (Александра), приходившегося внуком Софье Витовтовне и не раз посещавшего Москву. Эти родственные узы, видимо, и стали причиной сватовства именно к Елене.
Переговоры о династическом браке длились несколько лет. Наконец 14 ноября 1482 года будущая великая княгиня прибыла в Москву. До свадьбы она поселилась в Вознесенском монастыре у инокини Марфы, матери Ивана III Марии Ярославны. Это стало некоторым отступлением от традиций, согласно которым невеста сначала должна была жить под покровительством будущей свекрови, то есть Софьи Палеолог. Но из-за напряженных отношений последней с пасынком их пришлось изменить. Следует вспомнить, что саму греческую принцессу обвенчали в день прибытия и со свекровью она почти не общалась. Тогда традиции также нарушили из-за каких-то тайных соображений.
Через два месяца, уже в январе следующего года, состоялась свадьба, многолюдная и веселая, с посажеными отцом и матерью, дружками жениха и невесты, с катанием молодых на разукрашенных санях и почиванием в сенях на снопах ржи. Все происходило по старинным русским обычаям, затейливым и шуточным.
Для Софьи Фоминичны эта свадьба стала настоящим откровением, у нее самой обряд замужества был много проще и скромнее и состоял лишь из церковного венчания и праздничного пира.
Иван III сразу понял, что молодые не уживутся в кремлевском дворце с его все увеличивающейся семьей, и потому решил выделить Ивана Молодого на удел в Суздаль. Перед отъездом он и захотел одарить невестку драгоценными украшениями своей первой жены Марии, но их, как уже было сказано, в казне не оказалось.
Случай с драгоценностями показал великому князю, что в семье зреет грандиозный конфликт, для разрешения которого ему самому придется поддержать интересы одной из сторон.
Пока же судьба благоволила молодой семье. В октябре того же 1483 года в ней появился наследник — сын Дмитрий. Это еще больше закрепляло права Ивана Молодого на престол.
Софья Фоминична, напротив, оказалась в немилости. Вместе с маленькими детьми ее изолировали от внешнего мира, некоторых наиболее близких людей из числа итальянцев арестовали и бросили в тюрьму. Их обвиняли в расхищении государевой казны. Пострадали и бояре из окружения великой княгини, в первую очередь Морозовы и Салтыковы.
Все это не могло не отразиться на здоровье и настроении «грекини». Вновь она почувствовала себя одинокой и бесправной сиротой. В итоге следующая дочь, Евдокия, родилась недоношенной и вскоре умерла. Такое же горе постигло Софью в 1485 году, когда скончался новорожденный сын Иван.