Анастасию тревожные известия поразили как гром среди ясного неба. Страх за сыновей настолько подействовал на нее, что она тяжело занемогла и слегла в жару. В этой сложной для семьи ситуации царь Иван мог надеяться только на расторопность своих слуг, в первую очередь на окольничего Алексея Адашева, своего любимца, который по долгу службы был обязан обеспечивать безопасность и наилучшие условия царской поездки. Однако тот фактически бездействовал, даже не смог достать лекарств для недужной царицы. С трудом Анастасию уложили в одну из повозок, впрягли в нее множество лошадей и отправились в обратный путь. Теперь уже приходилось часто делать остановки, ночевать где попало. Хотя царица и была слаба, но не сдержала гнева в адрес нерадивого Адашева, который не сумел организовать сносный ночлег и достать хорошую еду для ее маленьких сыновей. Тот промолчал, но стал жаловаться придворным на грубость царицы, которой, по его мнению, он не обязан был подчиняться.
Царь также возмутился поведением своего любимца, но больше всего его раздосадовал протопоп Сильвестр. Тот полагал, что лечить Анастасию не следует, ее жизнь и здоровье в руках Божьих, а потому необходимо лишь молить Христа о милости. Хитрый духовник надеялся, что болезнь унесет царицу на тот свет и он наконец-то избавится от ее влияния на Ивана IV.
Только к концу декабря удалось добраться до Москвы. Царицу уложили в теплую постель, вызвали к ней докторов, но долгожданного выздоровления так и не последовало. Возможно, после сильной простуды и нервного перенапряжения у нее началась скоротечная чахотка.
Совсем еще молодая (Анастасии было не больше двадцати восьми лет) и цветущая женщина стала чахнуть буквально на глазах. Все больше и больше она походила на тень, а в июле 1560 года и совсем слегла. В это время стояла сильная жара, дождей давно не было, поэтому, когда на Арбате случился пожар и тучи дыма с искрами полетели к Кремлю, от них тут же вспыхнули деревянные крыши зданий.
Иван Васильевич сам вынес на руках больную Анастасию из дворца, отвез ее и сыновей в Коломенское. Потом вернулся в столицу и лично стал руководить тушением пожара. Вместе с ним знатные бояре и князья доставляли воду, ломали загоревшиеся здания, засыпали землей головешки.
Все попытки спасти умирающую царицу ни к чему не привели. 7 августа в пятом часу дня она преставилась. Современные антропологи исследовали останки Анастасии и пришли к выводу, что она была отравлена. В ее волосах оказалось очень много ртути — почти в пять раз больше нормы. В значительно меньшем количестве ее обнаружили в печени и почках. Сейчас трудно сказать, было ли отравление умышленным. Возможно, ртуть являлась составной частью какой-либо мази, которой растирали тело простуженной царицы. О ядовитых свойствах этого жидкого металла тогда могли просто не знать.
Смерть горячо любимой супруги повергла Ивана Васильевича в огромное горе. Во время похорон «от великого стенания и горести» царь не мог идти сам. Брат Юрий и Владимир Старицкий буквально несли его на руках. Вместе с государем вся Москва оплакивала свою царицу.
Когда гроб с телом усопшей понесли к Вознесенскому монастырю для погребения, то нищие с криком и плачем бросились на землю и запричитали, что лишились своей матери, кормилицы и заступницы. В знак траура по своей любимице они даже отказались от традиционной милостыни. Твердость духа сохранял только митрополит Макарий, но он еще не знал, что в день смерти Анастасии закончилась счастливая полоса царствования Ивана IV. После ее похорон, едва оправившись от потери, он взойдет на престол уже совсем другим человеком — жестоким, мстительным, гневливым и яростным. С этого времени его и станут называть Грозным.
Первыми жертвами грозного царя окажутся его бывшие любимцы: протопоп Сильвестр и Алексей Адашев. Именно их он обвинит в смерти жены и гневно бросит в лицо: «Вы почто меня с женой разлучили, зачем ее очаровали и к гибели привели?» В наказание Сильвестр будет отправлен на покаяние в Кирилло-Белозерский монастырь, а Адашев — на дальнее воеводство в Ливонию, откуда живым уже не вернется.
Со смертью Анастасии царь Иван так больше и не обрел семейного счастья, хотя многократно пытался обрести вторую половину. Через год по совету митрополита и бояр он женился на кабардинской княжне Марии Темрюковне Черкасской. Поначалу юная и горячая горянка даже помогла на время забыть свою первую любовь. Правда, для этого пришлось круто изменить жизнь: переселиться в Александрову слободу, окружить себя преданными опричниками, рубить направо и налево головы и правых, и виноватых. Жизнь с Марией скорее напоминала кромешный ад с дикими оргиями и забавами. Поэтому, когда она умерла, царь испытал не столько горе, сколько облегчение. Третья жена, юная красавица Марфа Собакина, так похожая на Анастасию, не прожила и месяца после свадьбы. Далее, как бледные тени, прошли две Анны: Колтовская и Васильчикова, не оставив в остывшем сердце царя ни малейшего следа. Греховная связь с невенчанной Василисой Мелентьевой была лишь данью природе.
Наконец на старости лет Иван Васильевич попытался найти утешение в браке с молодой и красивой Марией Нагой, племянницей своего очередного любимца Афанасия Нагого. Она даже родила ему сына Дмитрия, который, правда, оказался болен эпилепсией. Но вскоре и эта жена наскучила царю. За ее спиной он начал свататься к племяннице английской королевы Марии Гастингс. Только смерть прервала эти далеко идущие планы престарелого жениха. Возможно, в это время Иван Васильевич уже не совсем мог отвечать за свои поступки. Из-за заболевания костей он едва передвигался и вряд ли вообще был способен жениться вновь.
Оставшись один, без любимой жены Анастасии, Иван начал как безумный метаться по стране: менял дворцы, жен, приближенных, внешнюю и внутреннюю политику. Но нигде и ни в чем не мог найти ни счастья, ни умиротворения, ни покоя. Для страны и русского народа его горе и неприкаянность превратились в настоящую трагедию. Кровавая опричнина, разорительная и бесперспективная Ливонская война, казни и опалы привели к затяжному кризису во всех сферах жизнедеятельности государства.
Поэтому все исследователи царствования Ивана Грозного четко делят его на две части: первый — период прогрессивных реформ, гармоничных отношений с подданными и успешных завоеваний, когда рядом с царем была Анастасия; и второй — после ее смерти, время жестокого тиранства, кровавых рас-прав и военных неудач.
Кто был соправителем царя Федора
В исследовательской и художественной литературе утвердилось мнение, что соправителем царя Федора Ивановича, сына Ивана Грозного, был Борис Годунов, брат его жены Ирины. Однако это мнение основано на публицистике Смутного времени, созданной после смерти царя Федора. В ту пору борьба за вакантный престол обострилась настолько, что появлялись самые разнообразные версии о том, кем был царь Федор и с помощью кого он управлял страной. Претенденты на власть пытались доказать, что именно они или их ближайшие родственники стали соправителями царя, умершего бездетным.
Поначалу лучшие шансы занять престол оказались у Бориса Годунова — он был братом царицы Ирины, отказавшейся править после смерти мужа. Поэтому именно Бориса назвали соправителем Федора те современники, которые жаждали его воцарения. Официально это зафиксировано в «Повести о честном житии царя Федора», написанной патриархом Иовом в 1598 году.
Данный памятник интересен тем, что формально представлял собой как бы некролог по умершему царю Федору, но на самом деле убеждал читателей в том, что единственным его достойным наследником мог быть только Борис Годунов.
Однако так ли все происходило в действительности? Могли сын Ивана Грозного отдать власть боярину, а сам заниматься только спасением своей души?
Попробуем провести еще одно, последнее историческое расследование и вынести окончательный вердикт по этому вопросу.
Борис Федорович Годунов был не единственным представителем этого рода у трона Федора Ивановича. Последний взял себе в жены Ирину Федоровну Годунову, родству с которой Борис и был обязан своим возвышением. Попробуем по источникам определить роль этой женщины при муже, именно ее официально объявившем своей преемницей.
Дата рождения Ирины, как и большинства женщин ее времени, не зафиксирована в источниках. Можно только предположить, что она была немного моложе Федора, появившегося на свет в 1557 году. Точно известно лишь то, что при царском дворе она оказалась в семилетием возрасте. Попробуем разобраться, с чем это было связано и в каком году произошло.
Отец Ирины, Федор Иванович Годунов, видимо, никакой придворной должности не имел. Он страдал дефектом зрения и носил прозвище Кривой. Кроме того, он довольно рано умер. Все его три ребенка, Василий, Борис и Ирина, оказались на попечении младшего брата Дмитрия. Родовые вотчины, вероятно, не могли обеспечить безбедное существование всем, поэтому Дмитрий поступил на службу ко двору. Однако около царя Ивана IV ему места не нашлось, Годуновы являлись лишь второй ветвью рода костромского боярина Захария. Старшими были Сабуровы, породнившиеся, но неудачно, с великим князем Василием III. Дмитрий Иванович Годунов служил младшему царскому брату Юрию, после смерти которого в 1563 году автоматически стал членом двора Ивана Грозного. Должность он имел незначительную, и только в 1567 году ему несказанно повезло: внезапно умер царский постельничий Наумов и Дмитрию предложили занять это место. Не исключено, что именно в этот период дядя взял под свою опеку осиротевших племянников.
Борис вскоре получил должность стряпчего в Постельном приказе, а Ирина оказалась под присмотром жены Дмитрия Ивановича, не имевшей собственных детей. Из всего этого следует, что будущая жена Федора Ивановича родилась в 1560 году.
Дмитрий Иванович не только помог племяннику Борису оказаться при «царских очах» (стряпчему полагалось подавать царю одежду), но и пристроил на службу еще около двадцати Годуновых. Все они вступили в местнические споры с другой знатью за более высокие чины. Помогала им в этом успешная служба предков при Василии III, женатом на Соломонии Сабуровой, происходившей с ними из одного рода.