– Ох, тогда побегу!
Я сполоснул чашки и чайник, и убежал, оставив Миу готовить завтрак.
Акисаме-сан обнаружился около своего домика. Там была вообще большая зала для тренировок – даже больше, чем у Сигуре-сан.
– Где ты был! – тут же заорал Коэтсудзи, как только я приблизился. – И почему на тебе школьная форма?
– Извините, Коэтсудзи-сан! – тут же ответил я начальству. – Не обнаружил вас после пробуждения.
– И решил сбежать от тренировок? – зловеще спросил он.
– Никак нет! – вытянулся я по стойке смирно. – Обнаружил Сигуре-сан и попросил её потренировать меня!
– Вот как… – Акисаме тут же смягчился, – и как?
– Ну… Сигуре-сан хороший учитель! – улыбнулся я. – Она меня немного побила своим мечом, а я её чаем напоил.
– Вот как? – уже удивлённо сказал Акисаме. – Странно.
На мой взгляд ничего странного не произошло, но я оставил эти мысли при себе. Акисаме, как только закончил крики, повёл меня на площадку для тренировки. Там уже он заставил меня снова облачиться в тренировочную одежду. Вид изрубленной и окровавленной одежды ввёл его в небольшую задумчивость, и он разрешил заниматься как есть, в одних штанах, которые были почти не повреждены. На голову мне снова встала плошка с горячей водой, а в руки кувшины.
В землю были врыты десятка три-четыре брёвнышек, на разном удалении, и Коэтсудзи, встав рядом, заставил меня идти между этих колышков… Ох, и нетривиальная же задача!
Правда, я нашёл способ схитрить после того как третий раз получил палкой по голове.
– Коэтсудзи-сенсей, а можете показать, как правильно выполнять это упражнение?
– Запросто.
Он встал между колышков, а я врубил технику божественного ока. Ки он не использовал – только собственный вестибулярный аппарат. Только сейчас до меня дошло, что значит переступать двумя ногами сразу. Это как в танце, где нужно продолжать движение вокруг своей оси, таким образом изменяя только угол разворота голени, но не смещать стопы, что бы они оставались параллельны друг другу.
Я попросил тайм-аут на несколько минут и сел в медитацию. Этой техникой медитации, насколько я понял, никто не пользовался, так как она была чисто буддистской. И такая прелесть прошла мимо мира боевых искусств? Похоже, что да.
Я выпустил свою ки, сняв все внутренние ограничители, и сосредоточившись на подсознании.
Выстроить полный аналог той площадки оказалось просто, и я приступил к тренировкам.
Через час я стал замечать, что колышки расставлены в каком-то порядке. Попробовав повторить нужное движение, я понял, правда, только с сотого или тысячного раза – колышки позволяют двигаться зигзагообразно. Причём правильно пройти площадку можно, лишь двигаясь правильным образом. Я ещё немного потренировался в движении ногами и вышел из медитации, вобрав в себя всю ки, которая была разлита в воздухе.
Как я уже говорил, вид эта техника имеет впечатляющий, так как пространство вокруг необходимо наполнить невообразимым количеством энергии. После того как туманная дымка рассеялась, я встал.
– Охохо, – хохотнул Коэтсудзи, который сел в позу лотоса на деревянный столбик макивары, – Миу рассказывала об этом. И что же ты сможешь сделать с помощью техники? – спросил Акисаме. – Сколько бы техник ты не выучил, твоё тело слабо. Ты должен тренировать тело, Кенчи-кун!
– Знаю, Акисаме-сан, – кивнул я, – эта техника позволяет лучше понять своё подсознание и управлять им… в какой-то мере.
Я встал около площадки и взяв в руки горшки, прошёл всю площадку в ритме танца. Это удивило Акисаме-сана, который заинтересовался медитативной техникой.
– И что-же ты сделал? Это какое-нибудь жульничество?
– Нет, сенсей. Жульничество – глупость по своей природе. Эта техника называется медитация тройного цветения… она позволяет погружаться в подсознание, в пустое пространство, подобное сну, и в нём создать силой мысли объект тренировок. Позволяет использовать его, тренироваться, возможно даже, создать себе спарринг-партнёра из подсознания и проводить мысленные спарринги… хотя слово «мысленные» тут не совсем точно, – задумался я, – скорее моделирование. Точно, моделирование.
– Интересно… – заинтересовался Акисаме – почему я никогда не слышал о такой технике? И почему ты так быстро смог понять принцип прохождения?
– Не быстро, – качнул я головой, – время в подсознании течёт иначе. Мысль быстрее тела, поэтому внутри прошло…. Ну, если подумать, то сейчас я отсутствовал по моему субъективному времени часов шесть. И шесть часов, раз за разом, проходил эту тренировку, пока не выработалась нужная моторика и понимание.
– Интересно, – Акисаме сверкнул глазами, – где ты узнал такое? И почему я впервые слышу о ней?
– Узнал в буддистском храме… – пожал я плечами. – А почему не слышали… скорее из-за того, что буддисты редко кого обучают таким продвинутым техникам… и потому, что в мире очень мало перерождённых, – вздохнул я.
Акисаме загрузился, причём сильно, но всего через минуту уже коварно сверкнул глазами:
– Значит усилим тренировки! – воодушевлённо сказал он. – За мной!
И повёл меня в сторону здания.
Каких только пыточных инструментов там не было!
– Значит, твоя главная проблема – слабое тело, – заключил мастер, – и прежде чем мы сможем приступить к настоящему обучению, придётся сделать тебя намного сильнее!
Он надел мне на ноги утяжелители, а так же на руки и повторил экзекуцию с автомобильной шиной. Повязать верёвку на пояс и бегом! И ведь ещё плётку в руки взял…
На этот раз я вернулся, едва волоча ноги – раны от Сигуре-сан ещё не затянулись, так что солёный пот только добавил «прелестных» ощущений. Если бы не философское отношение к жизни, то я бы взвыл. Хотя так я не ныл – жизнь, по умолчанию – боль. Мешок с мясом, который называют «тело», постоянно болит, или не болит, таково его свойство. Ничего всё равно не изменить, пришлось стиснув зубы, бежать. Из-за этого, наверное, останутся тонкие, но шрамы. Неприятно. После пробежки я чувствовал себя убитым окончательно – возвращение в додзё только к моменту, когда было уже пора идти в школу.
Это адское ощущение болящего тела постепенно стало отпускать – завтрак я пропустил, предпочтя перебинтовать себя и подготовиться к новым испытаниям. Миу вышла, одетая, как обычно, в свою школьную форму, и я помахал ей рукой.
– Кенчи-сан! – обрадовалась она моему возвращению, – ты хорошо тренировался, Кенчи-сан! Акисаме-сан тебя хвалил.
– Странно. Мы ведь ещё и не начали серьёзных тренировок, – подумал я вслух, – хотя да, я старался.
Хорошо, что я был на колёсах, так как на своих двоих я бы до школы не дотопал.
Миу-сан устроилась за моей спиной и мы с ветерком домчались до школы за несколько минут. Пришли мы раньше положенного, за пол часа до начала уроков. Мой байк вообще был моей самой любимой вещью, потому как был чертовски быстр. Зайдя в класс, я наткнулся на Юки – старосту класса.
– Сирахама! – обрадовалась она моему появлению. – Как хорошо, что ты пришёл! Ты ушёл из клуба карате?
– Есть такое, – кивнул я, пройдя вместе с Миу к своей парте, – а что такое?
– Ты должен выбрать новый клуб! – заявила она. – Сегодня же!
Вообще-то всё не так строго, но характер у неё…
– Фуриндзи! – повторила она. – Тебя это тоже касается. Ты до сих пор не выбрала клуб?
– Нет, – потупила взгляд Миу, – хотела вступить в клуб художественной гимнастики…
Я представил Миу в их одежде… нда, это называется «не выделяться» … хотя, если может, то пусть. Тогда лучше сразу готовиться к злобе со стороны подвинутых с пьедестала почёта девочек. Но Миу девушка сильная. Сказать ей? Нет, пока не буду, устаканится само, со временем.
Мы сели за парту – пока было время, я его, родимое, и рассчитал. По всему выходит, что для тренировок мне придётся приезжать в додзё рано утром, тренироваться несколько часов до девяти утра, потом ехать в школу, и сразу после окончания школы, обратно в додзё. Как жаль, что нет клуба, в котором я мог бы сочетать тренировки и клубную деятельность! А самому создать клуб я не могу. Нет достаточно опыта, что бы учить других. Я мог бы создать музыкальный клуб, или брокерский, и вести их, но какой мне с этого прок? Хотя с брокерского – будет. Будет время заработать денег…
– Юки-сан? – обратил я внимание девочки на себя. Та обернулась. – Могу я создать свой клуб?
Таниока Юки удивилась:
– Что? Свой клуб?
– Он самый, – кивнул я, – по брокерской и биржевой деятельности…
– Не знаю… надо поговорить со студенческим советом… – задумалась девушка.
Миу повернулась ко мне:
– Кенчи, ты правда собираешься это сделать?
– Ну да. К тому же будет достаточно времени, что бы заниматься собственными финансами. К твоему сведению, я начинал играть на биржах восемь лет назад. Мне тогда было семь лет.
– И как? – спросила удивлённая Миу.
– А как думаешь, если мой отец обычный служащий, а мать – домохозяйка, за чей счёт мы живём? – усмехнулся я. – За прошлый год, если мне не изменяет память, я заработал четыре миллиона двести семьдесят восемь тысяч сто двадцать один доллар… это если не считать дохода с акций…
Миу осталась удивлённой и потрясённой. Я же относился к своей деятельности философски, делая её просто механически, так как привык, так как просто нужно было. Сейчас да, я мог себе многое позволить, в том числе такое философское отношение к собственным финансам.
Юки, слушавшая меня, удивилась куда больше Миу, причём откровенно мне не поверила, что не замедлила высказать:
– Врёшь! Такого быть не может.
– Может, – пожал я плечами, – сама подумай, откуда у меня мотоцикл за два миллиона йен, если кроме меня в семье зарабатывает деньги только отец, и не может себе позволить такие игрушки? Это не считая дома, в котором мы живём. Я уже давно играю на бирже, у меня к этому определённо есть талант, правда, приходится через отца. Я – его брокер.