— Поси, — начал я осторожно, — дай мне, пожалуйста, полный перечень того, что можно причислить к сверхнормальным способностям ардакканианцев — из того старинного файла, что ты нашла. И приготовь для сравнения перечень так называемых священных способностей фраксилийского царебога.
Мела, обдумывавшая что-то свое, взволнованно посмотрела на меня:
— Вижу, ты уже почуял его причастность.
— Это причастность почуяла нас, — ответил я.
Подготовленный Поси перечень до мельчайших подробностей подтвердил мои самые страшные предположения. Не то чтобы списки в точности совпадали, но соответствий было достаточно. Ардакканианцам приписывалась сверхчеловеческая сила и неуязвимость для большинства опасностей. Предположительно они могли существовать даже в открытом космосе без скафандров (вспомнив, как ардакканианцы перебирались на мой корабль, я похолодел). Кроме того (как будто всего прочего было мало), эти люди могли летать, имели необыкновенно развитые органы чувств и умели видеть сквозь препятствия, а также обладали несокрушимым здоровьем, невероятной сексуальной энергией и жили удивительно долго.
Менее подробный перечень способностей царебога, составленный со слов его почитателей и прихлебателей, больше походил на дифирамб. Но аналогия была более чем очевидна. По слухам, царебог был чудовищно силен, необычайно любвеобилен и в этом смысле могуч, неуязвим для смертельных опасностей и однажды замечен летящим по небу. Если Летописи не лгали, то на троне он сидел уже не одно столетие. В то время как все его предшественники были людьми обычными, разве что благородных кровей.
— Итак, — сказала Мела, — вывод. Царебог подкупал на Ардакке техников, и те таскали для него фетам. Вытягивая из своей планеты последние соки, губя ее, он покупал себе…
Закончить Меле не дали: ее прервал сигнал Поси, предварявший устный доклад. Голос машины звучал слегка озадаченно.
— Дел, мои сенсоры отмечают присутствие корабля на нашей линии Сети.
В наше время большинству путешественников известно, что как суперсвет нельзя назвать скоростью, так и линии Галактической Сети нельзя привязать к конкретному месту. И первое, и второе суть иная форма существования, где обычные пространство и время как бы исключаются из рассмотрения. Объяснения физиков всегда ставили меня в тупик, от философской трепотни клонило в сон, но одно я уяснил твердо: человеку нужно семь лет для того, чтобы произнести вслух число, определяющее вероятность встречи двух кораблей, движущихся в суперсвете.
А коли так, это означало лишь одно…
— Этот корабль, — заговорила Поси, подтвердив мои еще не до конца оформившиеся предположения, — следует по инфралиниям нашего курса, используя для навигации собственный интеллектоид последней модели.
Охвативший меня ледяной ужас стократ усилился. Если этот корабль идет по нашему инверсионному следу, значит, он летит за нами от самой Вадимании…
— Поси, сбрось ход до световой! — заорал я.
Поси мгновенно убавила скорость — так быстро, что нейтрино свернулись в спирали, похожие на раковины хабекритских соляных улиток. Но было уже поздно. Не успел я докричать приказ, как наш корабль чуть было сам не обратился в свет.
Ужасный хруст сотряс все вокруг, словно наш фрегат с маху врезался в стену. Корабль подпрыгнул и затрясся, словно пытаясь вывернуться наизнанку. Противоперегрузочное ложе, в котором я лежал, моментально прогнулось и облепило мое тело, как кокон. Перед моими глазами сгустилась багровая мгла, и я принялся ждать смерти. И вот почему: то, что случилось с нами, обычно происходит при попадании в обшивку корабля заряда, выпущенного из плазматронной пушки.
— Все системы стабилизированы, продолжаем продвижение в суперсвете, — услышал я голос Поси и чуть не заплакал от радости, что она цела. Впрочем, как и я сам.
— Где преследующий нас корабль? — прохрипела Мела. Мой голос звучал бы, наверное, так же, найди я в себе силы произнести хоть слово.
— По-прежнему преследует нас, — ответила Поси, вложив в свой голос самую чуточку неодобрения. — Иду на маневр уклонения.
Я собрал все мужество и открыл рот:
— Сильно нам врезали?
— Анализ повреждений, — отозвалась Поси, — показал разрушение внешних слоев обшивки в средней части корабля. Автоматические механотроны уже занимаются установкой в месте повреждений временных латок. Дальнейший осмотр…
«Пожалуйста, Господи!» — взмолился я.
— …выявил следующее: восемь внешних снесоров полностью разрушены. Один из планетарных двигателей выведен из строя.
На миг мне вспомнилось, как я врал о поломке планетарного двигателя понукающему нас вадиманианцу в Клапане. Не тогда ли я сглазил сам себя?
— Кроме того, — безмятежно продолжала Поси, — часть сенсоров межсетевых связей в системе навигации ведет себя нестабильно. Тем не менее, в данный момент я способна поддерживать суперсветовой импульс и пространственную ориентацию.
— Что с системой жизнеобеспечения? — торопливо спросил я. — И с пушками?
— И с твоими системами? И коммом? — не менее поспешно вставила Мела.
— И с галавизором? — добавил я.
Голос у Поси сделался усталым, как у мамаши, которой приходится объяснять очевидное любознательным детишкам.
— Если бы в какой-либо из упомянутых вами систем корабля были обнаружены повреждения, я включила бы их в перечень. — Поси помолчала и продолжила: — С большой долей вероятности могу предположить, что преследующий нас корабль хотел не уничтожить нас, а лишь лишить возможности маневрировать.
Лишить нас возможности спастись бегством, взять на абордаж и ограбить, подумал я, чувствуя полную беспомощность. Внезапно под хруст и скрежет сминаемого невероятными перегрузками металла наш корабль вновь прыгнул в сторону, и мое ложе снова меня спеленало.
— Поси! — я орал, уже ни капельки не стесняясь.
— Преследующий нас корабль снова открыл огонь, — небрежно заметила Поси, — но на этот раз предпринятый мною маневр уклонения был успешным, и заряд плазмы прошел мимо.
— Ну и что, мы теперь так и будем без конца уклоняться? — спросила Мела, охрипнув еще сильнее, чем в начале.
— А что ты предлагаешь — выйти в «свет» и затеять с ними перестрелку? — прорычал я.
— Это не лучший выход из положения, — сказала Поси, по обыкновению подчеркнуто не обращая внимания на иронию моих слов. — Предлагаю для того, чтобы уйти от преследования, использовать «проблесковый суперсвет».
Я разинул рот, но ничего не сказал. Проблесковый суперсвет — это особый навигационный прием, используемый кораблями, курсирующими между близлежащими планетными системами. Прямо с планетарной скорости они разгоняются до суперсвета и тут же тормозят, передвигаясь маленькими прыжками. Каждый прыжок продолжительностью одна-две биосекунды покрывает расстояние в несколько световых часов. Подобный прием позволял кораблям передвигаться внутри солнечных систем быстро, но без риска врезаться в одну из планет. Однако проблесковый суперсвет обычно используется только на грузовиках с полностью автоматизированной навигацией на основе интеллектоидов и ни в коем случае не на пассажирских судах, поскольку продолжительные серии подобных прыжков могут привести к серьезным повреждениям нервной системы человека.
— Мы этого не вынесем, — слабо простонал я наконец.
— Непродолжительное использование проблескового суперсвета может быть сопряжено лишь с болевыми ощущениями и потерей сознания при гарантированном последующем его восстановлении, — сказала Поси. Я мог поклясться, что расслышал в ее голосе довольные нотки. — Элемент неожиданности позволит нам оторваться от преследования или же выйти на удобную огневую позицию.
— А в противном случае? — спросил я.
— В противном случае на удобную огневую позицию выйдут они, — мрачно ответила Мела. — Заткнись, Карб. Поси, начинай.
Поси никогда не заставляла себя ждать. Переход на полный суперсвет вдавил меня глубоко в противоперегрузочное ложе. В течение следующего убийственного мгновения возврата в субсвет мне казалось, будто мои кости, прорвав плоть, пытаются высунуться наружу. Я взвыл от боли, а потом еще раз, когда на меня обрушилось нечто вроде огромной горы — Поси снова начала разгон до суперсвета.
Перед глазами у меня снова поплыла багровая тьма, и я с радостным всхлипом провалился в избавляющее от боли беспамятство.
— Отлично, — сказала (вернее, прохрипела) Мела, спустившись до таких уровней хрипа, какие я не ждал услышать ни от одного человеческого существа. — Что теперь?
— У меня голова раскалывается, — слабо отозвался я.
Впрочем, то же самое можно было сказать о любом, на выбор, нервном окончании в моем организме. Но спорить не приходилось — я понимал, что цел и почти невредим. Однако даже это ощущение казалось мне недостаточной компенсацией за боль.
— Хватит ныть, Карб, — бросила Мела. — Мне тоже плохо, но сидеть и стонать некогда. У нас полно дел.
— Каких это?
— Наших с тобой общих. Надо установить, кто именно нас преследует, и как от него избавиться.
Кряхтя и постанывая, я собрался с силами и сел. Прийти в состояние повышенной активности после благополучно пережитых опасностей, когда нормальные люди могут помышлять только об одном — где бы найти местечко помягче и поуютней, чтобы свернуться там калачиком и зализать боевые раны — было вполне в духе Мелы. Также наверняка я знал, что Мела не отстанет от меня, пока я не приму хотя бы самое скромное участие в ее рассуждениях.
Беда была в том, что ничего другого нам не оставалось, только рассуждать да предполагать. Несмотря на то, что Поси уверенно засекла присутствие чужого корабля у нас за кормой, опознать его она не сумела. В суперсвете ее сенсоры отчего-то переставали действовать. Если же корабль-преследователь пытался гнаться за нами, тоже используя проблесковый суперсвет, то в момент выхода в субсвет у Поси могла появиться — правда, всего лишь одна миллисекунда, чтобы его рассмотреть. Но, как оказалось, рассмотреть чужой корабль Поси не смогла, поскольку использовала эту