На входной двери была пришпилена записка: «Нахожусь в саду».
Нунец, который хорошо знал жилище доктора, открыл калитку около домика, и все трое оказались в саду.
— Где вы, Каучо? — крикнул начальник полиции.
Из-за дерева тотчас же показалась фигура доктора. Он казался смущенным, так как был с ног до головы перепачкан в земле. Тем не менее, он приветливо замахал шляпой.
— Кажется, будет удача, — крикнул он.
— В чем?
— Да в моих посадках. Я убираю гиацинты и сажаю на их место хризантемы.
Вошедшие ожидали не того и потому ничего не ответили.
Не смущаясь, Каучо продолжал:
— Вы прочли мою записку? Но входите. Давайте выпьем чего-нибудь. Впрочем, нет. Раньше вы должны взглянуть на мои посадки.
— В другой раз, дружище! — заявил Нунец. — Мы очень спешим. Вы уже знаете новость?
— Знаю, но нисколько не смущен. Мне кажется, что между исчезновением кочегара и тайной «Альдебарана» нет ничего общего. Уверяю вас, друзья, просто он увлекся какой-нибудь бабенкой. Пройдет несколько дней, и он явится с повинной. Но вам, конечно, лучше знать.
Нунец спросил наудачу, не видел ли доктор кочегара. Оказалось, что Каучо провел послеобеденные часы предыдущего дня довольно далеко от города, у изголовья больного. Тема его не интересовала, и он шуточками уклонился от попытки Нунеца к ней вернуться.
Направляясь к городу, сыщики пытались формулировать выводы. Было ясно, что дело не могло идти о какой-либо драке, в которой Кнатц мог быть ранен: его нашли бы живым или мертвым. Убийство, с целью грабежа тоже казалось невероятным: кто нападет на моряка, у которого не могло быть много денег?
Оставалось одно предположение — бегство. Оно подтверждалось тем обстоятельством, что кочегар покинул город на велосипеде. Велосипед — идеальное средство передвижения, когда нужно быстро скрыться, не привлекая внимания, — его так легко спрятать где либо в зарослях.
Но все помнили слова Транкиля, который заявил, что всякое бегство будет равносильно сознанию. Значит, кочегар играл какую-то роль в трагедии, развернувшейся на «Альдебаране». Впервые казался выбитым из колеи сам Транкиль. Чувствовалось, что он перестает понимать происходящее.
Пигот ухмылялся: смущение француза льстило его самолюбию.
ГЛАВА 19.Том XIII.
В течение нескольких дней Пигот со свойственной ему настойчивостью, охотился за исчезнувшим кочегаром. Он покидал дом на заре и возвращался, когда было темно. Он уезжал далеко в горы, но напрасно: нигде ему не удалось найти и следа беглеца.
На четвертый день он понял, что с этой стороны не добьется ничего, и решил приступить к розыскам с другого конца.
Войдя в лавку убитого антиквара, он стал осматривать его богатства. Долго ему не попадалось под руку ничего интересного. Он уже собирался уходить, как вдруг его взгляд упал на растрепанную книгу. Книга эта оказалась XIII томом полного собрания сочинений Лопе де Вега. Это было хорошо известное Пиготу издание, — его выпускали в продажу только в определенном переплете. А книга была вырвана из переплета; кроме того, в ней не хватало нескольких десятков страниц.
Осененный внезапной мыслью, Пигот поспешно вышел и направился на «Альдебаран». Он провел всего несколько мгновений в каюте капитана, но вышел оттуда с торжествующим видом.
Тем временем, Транкиль не выходил из комнаты. Он жаловался на боль, заставлявшую опасаться аппендицита. Нунец советовал ему обратиться к хирургу, но он резко отклонил такой совет, утверждая, что хирурги всего мира не более, чем мясники.
Но боли не мешали ему раздумывать над делом «Альдебарана». Куря без перерыва папиросы, он перебирал в мозгу все, что ему было известно, с той методичностью, с какой он разбирал возможные в данном положение шахматные ходы.
И всегда мысль его спотыкалась об один и тот же вопрос: каково могло было быть соотношение между делом «Альдебарана» и смертью Грегорио?
Ясно, что такую связь можно было найти только в книгах, некогда купленных Родериго у Грегорио.
— Но я же видел эти книги! — вдруг воскликнул Транкиль. — Я даже запомнил одну маленькую подробность, когда я находился в каюте капитана. И как я мог об этом забыть?
Он встал, надел пальто и шляпу и вышел.
По пути он встретился с Пиготом. Тот буквально сиял и участливо спросил Транкиля о состоянии его здоровья.
Возвращаясь с «Альдебарана», Транкиль казался несколько смущенным. Он просмотрел полное собрание сочинений Лопе де Вега. Ни один из 35 томов не давал теперь пищи для какого бы то ни было умозаключения.
— Неужели эта подробность мне только померещилась? Или нет? Неужели Пигот предупредил меня? Слишком уж он сиял, когда мы встретились. Нужно будет проверить.
В течение дня Транкилю удалось получить отпечаток пальцев инспектора, который при этом ничего не заметил. План Транкиля был прост: он сводился к тому, чтобы установить, нет ли на томах Лопе де Вега таких же отпечатков. Когда Транкиль вновь оказался в каюте капитана, он с трудом подавил проклятие. Тома были переставлены в обратном порядке: там, где вчера Транкиль видел том I, стоял XXXV, и, наоборот.
Кто мог их передвинуть? Конечно, не Родериго, который никогда не прикасался к этим книгам!
Проявить при помощи порошка пальцевые отпечатки на переплетах было не слишком длинным делом. Когда Транкиль кончил, он оказался перед поразительным результатом. На XIII томе оказались следы пальцев Пигота, а на всех остальных не было никаких.
Для Транкиля, который в свое время разрешил тайну палицы, послужившей к убийству Грегорио, вывод был ясен:
— Убийца Грегорио, человек в перчатках, побывал на «Альдебаране».
Несколько минут Транкиль провел в безмолвии, куря одну за другой свои отвратительные папиросы. Наконец, он встал и направился на берег. Почти немедленно он встретил полицейского Бартоломео, с которым длительно беседовал. Беседа эта имела тот результат, что тот попросился в отпуск, который и был ему предоставлен.
Как раз накануне Пигот, переговорив с Нунецом, взял из полицейского гаража мотоциклетку и направился в горы. Через два дня после того, как отправился в отпуск Бартоломео, Транкиль получил телеграмму и немедленно покинул Сантандер.
ГЛАВА 20.Кармен.
На вокзальной площади городка Рейноза, лежащего на пути из Сантандера в Вальмдолид, есть небольшое кафе, носящее название «Роза Кастилии». В этом кафе с утра сидел Пигот, который вдруг настораживался, когда проходили пассажирские поезда.
Часы тянулись медленно, и Пигот совсем бы погиб от скуки, если бы не одно счастливое обстоятельство: дочка хозяина, подававшая пиво и вино немногочисленным посетителям, была на редкость хороша.
При виде ее, у Пигота начинало усиленно биться сердце. Но в обращении с женщинами он совершенно терялся и потому ограничивался тем, что постоянно подзывал синьорину, чтобы спросить у нее то кружку пива, то коробочку папирос, то еще что-либо.
Приближалось время прихода скорого поезда из Сантандера, отправлявшегося дальше, в Мадрид — и площадь оживилась. Торговки выставляли лотки с фруктами, газетчицы аккуратнее раскладывали свой товар. На площадь прикатило несколько допотопных экипажей.
В кафе вошло два новых посетителя.
— Две кружки пива, синьорина Кармен, — произнес один из них.
У Пигота дрогнуло сердце. Теперь он знал, что «ее» зовут Кармен. С какой изумительной грацией поставила она на стол кружки!
Внезапно раздался свисток. Пигот стал посматривать через окно на выход с вокзала, и вдруг вздрогнул: он ждал совсем не того человека, который появился на площади.
Веселый, совсем забывший о своих болях, в кафе направлялся Транкиль. Пигот встал. Он сообразил, что у него нет иного способа избежать встречи, как запереться в уборной.
Оттуда он услышал, как француз по имени поздоровался с Кармен и спросил ее, нет ли писем на его имя.
— Письмо на имя синьора Транкиля? Есть! Оно пришло сегодня утром. Но не угодно ли вам будет присесть? Вы, должно быть, устали с пути?
— Нет, прелестная барышня, не присяду, так как у меня есть спешное дело в Санта Мария де Кавон. Как туда попасть?
— Но туда 20 километров, синьор.
— В молодости я хаживал и больше, синьорина. Но нельзя ли туда как-нибудь иначе добраться?
— Есть дилижанс, но он ходит только один раз в день. Вам придется ждать до завтрашнего утра.
Потом, указав на возниц, девушка задумчиво произнесла:
— Если бы кто-нибудь из них и согласился подвезти вас, то я не представляю себе, как...
Однако, Транкиля уже не было больше в кафе. Бросив на прилавок газету, он побежал по площади, чтобы догнать последнего из возниц, которые, не дождавшись пассажиров, отправлялись восвояси.
— Чем могу служить, достопочтенный синьор?
— Можете ли вы доставить меня сегодня до вечера в Санта Мария де Кавон?
Услышав о столь далекой поездке, возница почтительно снял свою соломенную шляпу.
— Не смею уверять вас, синьор, что моя лошадка очень быстра, но с Божьей помощью мы доберемся до вечера до Санта Мария, в особенности, если не будет других пассажиров, кроме вас. А в вас не больше 60 фунтов веса...
ГЛАВА 21.Странный велосипедист.
Лошадка тронулась. Она сразу пошла тем ходом, на какой была способна — семь километров в час, но с него уже не сбивалась.
Погруженный в раздумье, француз почти не смотрел на живописный ландшафт, открывавшейся перед ним. А если бы он обернулся, то увидел бы вдали фигуру велосипедиста (это был Пигот, который был в самом дурном расположении духа: ему было ясно, что Транкиль напал на тот же самый след, что и он).
Приблизительно на полупути до Санта Мария, на дороге показался второй велосипедист. Этот двигался в обратном направлении из Санта Мария в Рейнозу. Его путь лежал против ветра, но тем не менее, он держал голову высоко поднятой. Это показывало, что он не был заправским спортсменом.