- У нас под боком есть нечто подобное, - произнес с председательского места Роберт Гил и широко повел рукой в сторону окон, за прикрытыми стеклами которых вдали мирно желтела Скана.
- О вашей пустыне чуть позже, - отозвался Ахматов. - Итак, необъявленная война человека с природой началась давно. Много позже, уже задним числом эта война была объявлена Фрэнсисом Бэконом, который во всеуслышание сказал о необходимости увеличить власть человека над природой до таких пределов, когда все станет для него возможным. И сейчас живет эта формула в разных обличьях. Может быть, помните? "Мы не можем ждать милостей от природы..."
Но для настоящей войны нужна техника. И техника появилась. Именно в семнадцатом веке был открыт ящик Пандоры, техника соединилась с наукой, и обозначилось тотальное наступление человека на природную среду. Какие цели преследовал он в этой войне? На что расходовал изобретательский свой талант?
Ахматов умолк на мгновение, потом продолжал негромким голосом:
- Сегодня утром я проходил по холлу гостиницы, где стоят игральные автоматы - яркие, заманчивые шкафы. Глянул я на это чудо инженерной мысли - говорю без иронии, ибо с инженерной точки зрения эти однорукие бандиты прекрасны - и вспомнил, как отозвался Платон о Дедале, легендарном творце хитроумных аппаратов. Людей типа Дедала, то есть создателей орудий и машин, Платон относил к низшей категории. Античные мыслители созерцательное размышление ставили куда выше практического, технического мышления. Ученые как чумы боялись разговоров о пользе их открытий и неустанно подчеркивали, что занимаются наукой "как подобает свободному человеку" - для развлечения. Даже мифология не жаловала техников: олимпийцы без особого почтения относились к хромому патрону ремесленников - Гефесту.
Ясно, что такие идеи были рождены обществом, которое могло позволить себе развлекаться, пока на полях трудились рабы. История повторяется. Через две с половиной тысячи лет люди снова получили в свое распоряжение рабов. Это кибернетические аппараты. И вот я думаю, не потому ли мы начинаем рассуждать как новоявленные Платоны?
Восклицают иные с пафосом: назад к природе! Ну что ж, давайте отменим науку и технику. И что тогда? Прикажете снова жечь леса и болеть холерой? Вы думаете, это намного лучше современных порубок и сосудистых заболеваний? Вряд ли. Выход не здесь. Но как же тогда быть с нарядным буколическим образом мирного древнего землепашца-философа? К огорчению поклонников этой, быть может, весьма достойной в литературном отношении фигуры должен заметить...
Николай, во все глаза глядя на сцену, зафиксировал все же боковым зрением, как напряглась шея Майкла Шилина.
- ...должен заметить, - говорил Сергей Васильевич,- что образ этот, увы, надуман и неточен. Мирный древний землепашец не потому не воевал природу, что был мудр и прост, а потому лишь, что был слаб и напуган. Впрочем, при всей своей слабости кое-что, как мы видели, он успел натворить. Более того. Уже знаменитые древние цивилизации Египта, Вавилона, Китая, Рима вели широкое наступление на природу в границах своих экологических оазисов. Это рано или поздно приводило их оазисы на грань экологической катастрофы, а сами цивилизации гибли. Все больше ученых склоняется к мысли, что именно экология сыграла решающую роль в судьбе этих культур. Аргументов в пользу такого вывода накопилось немало...
Самолет летел над Скалистыми горами. Безжизненные белые треугольники вершин и темные зигзаги ущелий составляли холодную, чужую геометрию земли. Никаких следов человека. Ахматов тогда сказал, что экология сыграла роковую роль в судьбах народов. "И в моей судьбе", - подумал Николай.
Август. Последние каникулы в университете подходят к концу. Они готовятся к экспедиции на Алтай и южнее - в Монгольские нагорья. В упоении от предстоящего путешествия они с Вилковыским бегают по Москве - склады, базы, магазины, - собирают снаряжение. Но что-то не так с Татьяной. Он даже не мог вспомнить, из-за чего случилась размолвка. Неужели он подобно романтическому восьмикласснику играл Печорина? Татьяна собиралась на Кавказ. (Печорин, Кавказ, Татьяна - какая русская литературная каша!) В Пицунду, что ли? Курортный юг всегда вызывал у Николая чувство мелкого презрения. Следовало быть мягче. Ну что из того, что некоторые любят плескаться в море, теплом и жирном, как суп из утки с лапшой!
Они стояли у каких-то перил, куда-то он ее провожал. Говорил про Алтай, Саяны, Байкал.
- Все твоя экология? - сказала Таня.
- Да, все моя экология, - ответил он. А потом диалог набрал бешеные обороты. И Таня вдруг сказала, потемнев лицом:
- Ведь ты меня не любишь, Коленька?
И Николай согласился чужим и сухим голосом:
- Не люблю. Ведь и ты меня не любишь, Таня.
В декабре он вернулся в Москву и узнал, что Таня вышла замуж за Феликса Бурмина.
Горы внизу заволокло. "Бред какой! - Краем уха Николай уловил какие-то слова стюардессы, и мысли его стали возвращаться к настоящему. - При чем здесь экология? Или возлюбленная - это фрагмент окружающей среды? Среда. Что мы с тобой сделали. Берегите среду! С любимыми не расставайтесь..."
- И вот здесь уместно поговорить об истории пустыни Скана, - Ахматов глянул в восточные окна, и аудитория непроизвольно посмотрела туда же. - Нет в Ноксвилле человека, который не ощущал бы ее сухого, мертвящего дыхания. Но не все, возможно, знают поучительную историю ее рождения. Как свидетельствуют раскопки в Каба-Крусе, некогда это был цветущий край, где жил и богател сильный и независимый имперский город Капатокл. Он достиг вершины могущества при правителе Этцакле, а уже при его наследнике внезапно ушел в небытие. В цепь необходимых, закономерных событий затесался незваный гость - случай. Нелепый случай, ничтожный исторический зигзаг послужил причиной заката империи.
Восьмидесятилетний Этцакль остался вдовцом. Прошел год, и неугомонный старец стал подумывать о женитьбе. Сыскалась невеста - принцесса из далекого по тогдашним масштабам южного царства. Кто мог знать, что в явившейся из Теотиукана толпе, среди фрейлин, телохранителей, колдунов и зодчих, окажется несколько инженеров-ирригаторов, уже прорывших на своей засушливой родине немало оросительных каналов. И кто мог знать, что именно их усердие приведет к разрушению земель в долине двух маленьких впадающих в Колорадо рек, тех земель, на плодородии которых зиждилось компактное и эффективное хозяйство Капатокла. Дело в том, что, оглядевшись, приезжие знатоки ирригации нашли неудовлетворительной местную систему орошения и предложили перестроить ее, прорыв для этой цели ряд новых каналов. Авторитет иностранных специалистов был вне критики. Работы начались. Для их освящения Этцакль повелел из толченых семян священного амаранта, замешанных на крови принесенных в жертву пленников, испечь статую бога Кецалкоатля. Но и это не помогло: великое начинание окончилось крахом. Разумеется, авторы проекта плохого не желали. Напротив, они искренне рассчитывали повысить плодородие почв. Однако свои весьма ограниченные знания они механически перенесли в новые географические условия, что для экологии особенно опасно.
Строительство продолжалось несколько лет. Закончить его не успели. Уже в разгаре работ урожайность окружающих полей упала в несколько раз. Почему? Перед нами элементарный случай неумения предвидеть последствия собственных действий. Новые каналы прошли через подземные солончаки, что вызвало сильную засоленность почв. Изменился сток рек. Образующая южную границу империи река, потеряв большую часть своих вод, пересохла. Через высохшее русло на север хлынули пески пустыни Хилы.
Наследники умершего к тому времени Этцакля распорядились, чтобы тысяча невольников перед каждой пахотой очищала землю от соли, песка и камней. Однако неурожаи и голод стали сотрясать страну. Невольники, которых почти не кормили, в один прекрасный день подняли бунт. К ним присоединилась недовольная беднота. Напрягая силы, империя боролась с внутренними врагами. И в этот урочный час объявились враги внешние. Пришли осмелевшие завоеватели - одно из юто-ацтекских племен, и Капатокл развалился от первого же удара, совсем как Вавилон от напора персов царя Кира. Уцелевшие жители покинули обжитые места. Экологический оазис постепенно превратился в пустыню. На краю Сканы долго еще ютилось одно поселение ацтеков, но его судьба была решена несколько столетий спустя, когда пришли испанцы.
Можно, конечно, спорить о том, какая причина из длинной цепи причин была решающей в гибели маленькой цивилизации Капатокла. Бесспорно одно: экология всегда играла большую роль в жизни человеческих сообществ - от пещер до наших дней. Что же касается нынешней Сканы, то о ней лучше всего можно сказать словами Томаса Элиота:
Мертвая это страна
Кактусовая страна
Гаснущая звезда
Видит как воздевают руки
К каменным изваяниям
Мертвые племена.
Николай вновь оглянулся на Мэг. Она чуть заметно улыбнулась зелено-карими глазами.
- Не нужно доказывать, - продолжал Ахматов, - что ныне весь наш мир - это крошечный оазис наподобие Капатокла. Во что он превратится - в цветущий сад или в мертвую элиотовскую страну - вот главный вопрос нашего времени. Если раньше из разрушенного оазиса можно было уйти в другие, нетронутые места, то ныне человечеству некуда бежать с оскальпированной Земли. Здесь я должен на минуту остановиться на фигуре гениального русского мыслителя Циолковского. Мне лично очень импонирует его безграничный космический оптимизм, но хочу предостеречь от прямолинейно-упрощенных толкований его идей. Возможно, вы помните его слова: человечество не останется навечно прикованным к своей колыбели, но в погоне за светом и пространством покорит безграничный Космос. Полагаю, так и будет когда-нибудь. Но не следует думать, что человек скачала дотла разорит свою колыбель, а потом покинет ее в поисках более комфортабельных планет. Циолковский вовсе не считал, что человек превратится в вечного скитальца, разоряющего планету за планетой. Мы не имеем права необдуманными действиями разрушить Землю, как это сделали со своим мирком незадачливые соплеменники Этцакля, как это сделали халдеи и персы с Двуречьем, турки-сельджуки с Каракумами, а позже - с Анатолией, жители Северной Африки с той некогда