доктором, ну, вступишь членом - так сказать - корреспондентом в какую-нибудь академийку. А дальше-то что? И, главное, зачем все это? А ведь где-то там, в глубине, томится какая-то точка. Что-то жжет, тревожит. Да я, по привычке, как все, давлю ее, заглушаю. А это может быть с другой стороны галактики кто-то бесконечно более мудрый старается нашептать мне что-то, да я не слышу и слышать не желаю. Правда, и какого-то особо скверного, злодейского задания мне тоже вроде бы не дано. Короче, как оно и есть - эдакий серенький мышонок, суслик. Правда, имеющий наглость засматриваться на такую девушку как Мэг. Тут, впрочем, другая игра. И если суслику нравится Мэг, почему же не засматриваться!
Николай направлялся в лаборантскую, чтобы потолковать с Лэрри о новой рецептуре фермента. Но, увидев Шеннона, он сразу же пожалел, что пришел. Лэрри ритмично раскачивался на табурете. Увидев Добринского, он скривил губы вымученной улыбкой и спросил:
- Опять с ним разговаривал?
Николай лишь полувопросительно взглянул на Шеннона.
- А я их боюсь. Всех троих. Вы как дети - восхищаетесь ими. Кройф старик, но не лучше мальчишки. Я вот иногда думаю: в один прекрасный день они станут и впрямь умнее нас. А потом - проворнее, ловчее. И тогда... - Лэрри зябко повел плечами и плеснул в мензурку остатки виски, пролив часть на стол.
- А ты не думай, что умнее - значит страшнее, - Николай старался говорить мягче. - Ведь если умнее - значит и лучше нас, добрее, что ли.
Лэрри проглотил жидкость и встал, опираясь о столешницу.
- Знаешь что, давай я тебя домой отвезу, - сказал Николай.
- Пожалел?
- Да нет, почему. Просто...
- Не надо меня жалеть. И отвозить не надо. Сам доберусь.
Лэрри неуклюже стянул с себя халат, скомкал его и сунул в шкаф. Уже у самой двери он обернулся:
- Извини. Я действительно привык обходиться сам.
Когда в конце аллеи, ведущей от библиотеки к лаборатории, показалась тощая фигура Кройфа в выцветшей фуфайке, Николаю подумалось, что этих двух недель будто и не было.
Бен фыркал под душем, Добринский ждал его в кабинете. Минут через десять Кройф вышел румяный, мокрый, в белых холщовых штанах, весело взглянул на Николая и сел к столу.
- Граник о вас справлялся, Ник. Я его страшно обрадовал, сказав, что вы не самый тупой из наших стажеров.
- Спасибо, Бен. Как прошел конгресс?
- Болтовня. Особенно на пленарных. В секциях кое-что было. Но об этом - потом. Что здесь?
- Есть одна мысль насчет фермента. - Николай взял фломастер, написал формулу. - Эту группу атомов нужно подобрать вот таким образом, - часть формулы он обвел жирной линией.
Кройф нахмурился.
- Может быть, - пробормотал он. - Но это надо просчитать.
- Уже просчитано.
- Кем?
- Я просил Ватанабэ.
- А, этот молодой японец. И какой результат?
- Вроде все сошлось.
- Вроде или сошлось?
- Ну, Ватанабэ говорит...
Кройф резко встал я пошел вокруг стола.
- Ник, это отлично. Если считал этот трудолюбивый бобер, ошибки быть не может. Уж вы мне поверьте. Поздравляю вас, Ник.
- Монти ждет нас с отчетом. - Кройф прежде никогда не звонил Николаю. Видно, на этот раз была веская причина. - Завтра к десяти приходите прямо к нему. В принципе стажер не должен отчитываться на высоком уровне, но Монти заинтересовался вашим ферментом. Изложите суть последней серий опытов на паре страниц. Глен и Килрой подготовят все по Кларе и Питу. Речь пойдет о финансировании работ на следующий год, это для нас очень важно. К тому же есть сведения, что Бодкин хочет нас продать - из самых чистых, как вы понимаете, побуждений.
Совещание началось ровно в десять.
- Джентльмены, - сэр Монтегю был величествен и добр. Легким изгибом брови он выразил свое отношение к внешнему виду Глена и продолжал: - Я изучил ваш отчет и испытал чувство глубокого удовлетворения. Особенно впечатляюще продвинулся в своих исследованиях сэр Мэтью. Многообещающе выглядят и работы с ферментами. Требуемая вами сумма, Кройф, будет включена в заявку Центра, а вопрос будет решаться через две недели. В Вашингтон отправится профессор Хорроу, который получил от меня соответствующие инструкции.
Губерт Хорроу, непринужденно выставивший колени из глубокого кресла, наклонил голову.
- Сейчас я хотел бы снова привлечь ваше внимание... - сэр Монтегю на секунду поджал губы, - не поймите меня превратно, я отнюдь не намерен оказывать на вас давление. Так вот, я обращаю ваше внимание на то, что Научный фонд уже третий год в два раза сокращает требуемые нами ассигнования. Я уже говорил, что из этого положения есть выход. Ряд фирм обратился ко мне с чрезвычайно заманчивыми предложениями. Особенно популярен Пит. Здесь почву прощупывают свыше десятка компаний.
- Простите, сэр, - Хорроу зашевелился в своем кресле.
- Что такое?
- Хочу напомнить, сэр, что Пит уже ангажирован, так сказать. Дело в том, что использование Пита фирмой "Хьюз Эркрафт" дало бы нам возможность... Сами понимаете, перспективы здесь выдающиеся. Мне кажется, вам следовало бы принять мистера Пэддингтона из... - Хорроу бросил косой взгляд на Добринского, - и... кхе... обсудить с ним направления дальнейшего сотрудничества. Я имею в виду, прежде всего...
- Мистер Хорроу, сейчас говорить об этом не время и не место. Речь идет только о коммерческих программах, эти возможности мы и будем обсуждать.
- Извините, сэр. - Хорроу вновь утонул в кресле.
- Здесь собраны основные запросы от фирм, интересующихся Питом, - сэр Монтегю протянул Килрою черную папку. - Изучите их, пожалуйста, и поделитесь со мной своими соображениями возможно быстрее.
- Хорошо, - сказал Килрой.
- Теперь о Кларе. О ней мечтает рекламный отдел компании "Ферничер тудэй". Один контракт - и мы окупим половину затрат на работу с Кларой в следующем году. Я не могу решить этот вопрос без вас, Кройф.
- Глен, вы хотите, чтобы Клара рекламировала коврики для ванных комнат? - переадресовал вопрос Кройф.
- Я в восторге от этой перспективы. Полагаю, что знакомство с сутрами позволит Кларе достичь небывалых результатов в этом деле.
- Ваша ирония неуместна, мистер Глен. Единственной моей заботой...
- Хм.
- Что, простите?
- Я сказал "хм".
- Вы сказали "хм"?
- Да, я сказал "хм".
- Вы сказали "хм", в то время как все мы...
- Вам нравится этот водевиль, Ник? - спросил Кройф. Величественность сползла с сэра Монтегю.
- Кройф, мое терпение имеет предел. Этот господин в джинсах...
- Чем плохи мои джинсы? Даже Клара смирилась с ними.
- Вы свободны, мистер Глен, - проскрипел Бодкин.
- Я уйду, но учтите: Клара не станет рекламировать зубную пасту.
- Это почему же?
- Хотя бы потому, что я попрошу ее не делать этого. Клара ни в чем мне не откажет. - Дик неторопливо направился к двери.
Когда дверь за ним закрылась, Бодкин сказал:
- Кройф, я прошу вас употребить свое влияние на Глена. Защищая наши общие интересы, я вынужден буду отстранить его от работы с Кларой.
Кройф не ответил. Бодкин хмуро посмотрел на него
- Что касается Тима... - начал он.
- В отношении Тима у нас пока свои планы, - твердо сказал Кройф.
Магистерский совет Ордена серебряного рассвета проходил в большом зале, углы которого тонули в сумраке. Свечи в массивных шандалах бросали угрюмый свет на резные коричнево-красные стены, выпуклые геральдические щиты и знаки. Только один угол был ярко освещен узким белым лучом. Там возле грифельной доски стоял небрежно одетый человек со сбитой прической. От первоначально испытанного волнения остались лишь быстро бледнеющие пятна на лице, и сейчас он говорил громко и уверенно.
- Позвольте привести некоторые красноречивые цифры. В середине девятнадцатого века на Земле жил миллиард человек, в середине двадцатого - четыре миллиарда, сейчас нас больше десяти миллиардов, а через три десятилетия - да минует нас чаша сия - на планете может быть двадцать миллиардов человек. Двадцать, господа! Кто знаком с тридцать первым докладом Римскому клубу, знает, что это не моя выдумка. Сочинители этого доклада умеют считать, но выводы, которые они делают из своих расчетов, нас не устраивают - им застит глаза самозабвенная любовь к нищим. Вы можете спросить, а сколько же может вынести матерь-планета? Оптимисты утверждают, что, если подтянуть сельское хозяйство всего мира до уровня вашей Айовы, то Земля прокормит семьдесят пять миллиардов. Вздор! Хрупкая экология планеты не вынесет и двадцати. Приближение к этой цифре даст ужасающие условия: миска бобов на человека в день, кусок сахара в неделю. Города, кишащие человеческим материалом, покроют Землю. Высохнут реки. Обмелеют моря. Исчезнут леса. Такие понятия, как охота или прогулка, отойдут в область преданий. Скудные технические знания и тяжелая работа - удел будущих людей. Это не только страшно, это очень некрасиво, господа. Отвратительно. - Докладчик поджал губы. - Каков же разумный предел для населения Земли? Вот результат наших исследований, проведенных с помощью самых совершенных методов. Оказывается, наша планета начинает болеть, когда количество живущих на ней людей переваливает за миллиард. А точный оптимум - у отметки восемьсот миллионов. Таким образом, нынешнее население превышает оптимальную цифру в девять раз, причем коэффициент этот стремительно растет.