- Идет работа, монсеньор, интенсивная работа.
- Когда будут результаты?
- Скоро, монсеньор. Похоже, не мы одни интересуемся ноксвильскими игрушками.
- Что? - Гроссмейстер сверлил Фолла глазами. - Объяснитесь.
- Не исключено, что Ноксвиллом заинтересовалась русская разведка.
- Конкретней.
- В лаборатории Кройфа, где самые ценные биоавтоматы, появился русский. Формально - научный сотрудник, стажер. Но, по моим сведениям, довольно подозрительный субъект. Мы начали его разработку.
- Вздор, Фолл. - Гроссмейстер поднял руку, коснулся лба. Сверкнул перстень. - Вы не там копаете. Да, не там. Впрочем... - Он застыл на мгновение. - Пусть так. Осторожные контакты. Нам бы не помешала дружба с этим человеком. Предупреждаю, крайне осторожно. Я знаю этих ваших головорезов, мелких уголовников. Только и способны, что дров наломать. Мой Бог, услуги каких людей мы вынуждены использовать.
- Обижаете, монсеньор.
- Оставьте, Фолл, не берите в голову. Я знаю, что лучших людей у нас пока под руками нет. Но они должны быть. Они обязаны появиться. Иначе мы загубим великое дело. Вы слышите, господа, это относится к разумению и заботам каждого.
Неслышно приблизился мажордом, склонил напудренный парик:
- Обед подан, монсеньор. Вы и ваши гости могут пройти.
Гроссмейстер живо поднялся, слегка отодвинув деревянный стул с высокой резной спинкой. Он поправил круглую шапочку на черепашьей головке и произнес бодрым фальцетом:
- Отобедаем, господа!
Все поднялись и потянулись за мажордомом в соседний зал. Откуда-то негромко зазвучала старинная музыка. Кеннет Фолл не мог не оценить сурового изящества, с которым был накрыт длинный дубовый стол. Белый фарфор с тонкой золотой каймой, безукоризненное серебро приборов, свечи в скромных подсвечниках. Расселись в соответствии с гостевыми табличками. Гроссмейстер расположился в кресле у торца стола. Фолл оказался рядом с ним под прямым углом, по правую руку, в начале длинной стороны массивного темно-коричневого стола. Напротив него сидел демограф Хойпль. Фолл оценил оказанную ему честь. К тому же он мог в деталях разглядеть вегетарианскую трапезу шефа Ордена Серебряного Рассвета.
Несколько минут царило молчание, слышен был лишь перестук вилок и ножей да шаги официантов, менявших блюда и разливавших вино в бокалы гостей. Гроссмейстер пил только чистую воду.
- Итак, почему Россия? - сказал вдруг гроссмейстер, откладывая полуобглоданный кукурузный початок и вытирая руки салфеткой. Он взглянул на Фолла, в самые его глаза, - дорогой наш писатель, вы, кажется, хотели спросить меня, что это мы все о России да о России. Действительно, что нам до этой варварской и нищей страны, которая одновременно есть самая богатая страна в мире? Парадоксы, Фолл, парадоксы. Но обращали ли вы внимание, что уже лет семьдесят все видные американские геополитики только о России и говорят - то со страстью (что реже), то с раздражением (что чаще). Отчего так? Вы не задумывались? Что не дает им спать? Хартленд, мой дорогой Фолл. Вот что не дает им спать. Вы когда-нибудь слышали про Хартленд? Про сердце земли?
- Нет, монсеньор, не слышал, - честно ответил писатель.
- Точнее, не сердце, а хребет. Позвоночник мира. Его кундалини. Где это? Да, да, это длинное пространство, протянувшееся от маньчжурских нагорий через Северную Индию, Белуджистан, Центральную Азию и русские степи до Черного и Средиземного морей. А если проще - то это южная граница бесконечно длинной России. Так вот, мои друзья, кто владеет Хартлендом, тот владеет миром. Вот где ключ к тайне мирового господства. Господин Хойпль не даст соврать. Я правду говорю, профессор?
Демограф кивнул с важным видом, после чего немедленно скорчил гримасу.
- Когда-то туда рвался Александр Двурогий, - продолжал гроссмейстер, - потом пошли оттуда - гунны, монголы, хромой Тимур. Кстати, о монголах. Мой дорогой Хойпль, знаете ли вы, почему китайцы не справились с проблемой утруски населения?
Демограф вздрогнул, по его лицу, как по экрану взбунтовавшегося телевизора, побежала серия гримас.
- Да, да, дорогой профессор, вопрос крутой. Но для нас весьма существенный. Некогда монголы захватили Россию. Но оказалось, что русские леса непригодны для жизни степняков. И тогда монголы ограничились сбором дани. Но вот вопрос - кто помог им наладить налоговую службу? Да, да, именно китайцы. Кто, кроме искушенных в сих делах китайских чиновников, мог справиться с подобной проблемой? Китайцы научили монголов, как выжимать максимум дани, не приводя при этом к сокращению населения. Тут сказалась не только китайская изворотливость, но и их старинная конфуцианская закваска. Китайцы всегда были такими, такими и остались. И когда моровая язва коммунизма распространилась на срединную империю, конфуцианство и коммунизм вступили в смертельную борьбу. Победило первое. Коммунизм свиреп, но он не стоек. Трехтысячелетний конфуцианский Китай отторг коммунистическую опухоль. Это было ему по силам. Но он никогда бы не сумел захватить Хартленд. Тем более, закрепиться на нем. Да и никто бы не сумел. Только русские. Как им это удалось? Ответа не знает никто. Владея Хартлендом, они могут позволить себе любое сумасбродство. Это потрясающий, удивительный и очень опасный народ. Мы частенько подсмеивались над ним. Боюсь, что зря. Между прочим, кто объяснит мне, зачем в холодную Россию полез император Наполеон Бонапарт? (Cопряженный вопрос, которым займемся отдельно и не сейчас: зачем англичане захватили Индию, мало того, не успокоились и полезли через крышу мира на север, к пуштунам и таджикам, надеясь пробиться к одному из важнейших позвонков Хартленда. На чем и надорвались). Итак, император Франции в снегах России. Пошел против царя, своего друга, с которым еще совсем недавно обнимался и целовался в Тильзите. Зачем? Кто ответит? - И не делая паузы, гроссмейстер продолжал: - Континентальная блокада, которую якобы нарушили русские? Торговля пенькой и дегтем с британцами через Архангельск? Чепуха, выдуманная недоумками от истории. Разве путают мелкий повод с глубинной причиной? Император французов был гений, а гений не мог не почувствовать зова Хартленда. Но и император Александр вцепился не напрасно. Тоже кое-что чувствовал и понимал. Не так он был прост, этот русский царь. О, то была эпоха. Вы знаете, как написал царь победоносному императору, от одного имени которого дрожали великие государства, когда уже загремели пушки и французская конница помчалась по русским просторам? Он написал: Государь, брат мой! Я ничем не спровоцировал это вероломное нападение. Имейте в виду, я не положу своей шпаги до той поры, пока нога хоть единого иноземного солдата будет попирать священную землю России. Каково? Да, была эпоха, были люди. - гроссмейстер замолчал, задумавшись. Донеслись звуки струнных, печальные и быстрые. Они сменяли друг друга, наползали друг на друга и снова разбегались. "Фуга" - подумал Фолл и прислушался, различая как будто и духовые.
- Это Гендель, друг мой, - сказал гроссмейстер, - люблю этого композитора. Да, были времена. Я должен привести вам пример еще одного умного человека. Речь пойдет о середине ХIХ века. Шла так называемая Крымская война. Это было в северном причерноморье, на юге России, против которой выступили Турция, Франция и Англия. Россия терпела поражение, аппетиты европейских союзников росли, и они стали подумывать не то, чтобы какой-нибудь там Крым оттяпать, а вообще о разделе обширных русских земель. Для этого им надо было подтащить в союз Центральную Европу, прежде всего тогда уже вполне могучую Германию. Но на пути этих планов встал один решительный человек. Это был молодой прусский политик князь Отто фон Бисмарк. Он не только последовательно призывал к соблюдению Пруссией нейтралитета, но и активно противодействовал идеям раздела России западными странами. Вы думаете, от любви к России? Как бы не так. Это был тяжелый, жесткий человек, который кроме идеи великой Германии не любил никого и ничего. В молодые годы он был посланником в Санкт-Петербурге и хорошо изучил восточного соседа. Он понимал, что Пруссии не по силам приблизиться к позвоночнику мира, но он не желал и отдать его на растерзание французам и англичанам. Геополитической трагедией этого сильного человека было желание нарастить немецкую мощь за счет восточных земель и одновременное понимание нереальности этой цели - войну с Россией он считал для Германии смертельно опасной. И, кстати, в этом он не ошибался. А вот на Западе он воевал успешно, разбил сначала Австрию, потом Францию, вошел в Париж, отнял у легкомысленных французов Эльзас и Лотарингию, присоединил не то двести, не триста немецких княжеств, расширил свое влияние на пол-Европы и по всему миру.. Но Хартленд, Хартленд, увы, так и остался недоступной мечтой. - Последнюю фразу гроссмейстер произнес медленно, почти шепотом, после чего впал в какую-то горестную задумчивость.
Тем временем подали шампанское, мороженое и коньяк. Виски в замке Ордена никогда не предлагали.
- Гитлер,- вдруг громко сказал гроссмейстер. - Гитлер хотел оттяпать Хартленд у русских. Едва ли он понимал до конца значение мирового позвоночника, но интуиция у немецкого вождя была. Этого у него никто не отнимет. Вы помните эту замечательную историю с Индией? Опять Индия, обратите внимание.
Присутствующие изобразили что-то вроде высшей степени внимательности.