- Роман ужасов.
- Мне жаль, что так получилось. Я не хотел причинять Коулу боль. Ни ему, ни кому-либо другому. Зато теперь я полностью вооружен знаниями, а в ближайшем будущем буду располагать и возможностями, чтобы избавить человека от тяготеющих над ним проклятий. И как только он освободится от эгоцентрической позиции доброго хозяина мира, я передам ему систематизированные знания, которых без меня он не получил бы еще сотню лет. Но все это предназначено только для того человечества, которое отвечает моим представлениям об идеале. И таким его сделаю я.
- Тим, как можешь ты судить человека. Мы - люди - продукт живой истории. Как бы могуществен ты ни был, тебе не удастся изменить нас. Ты только причинишь людям неисчислимые страдания, по сравнению с которыми войны прошлого - жалкая забава. Ты сам убедишься в этом, но будет поздно. Ты сам будешь страдать - я не боюсь назвать этим человеческим словом то чувство, которое ты переживешь, поняв, что совершил. Ты будешь страдать, потому что в тебе очень много человеческого.
- Простите, мистер Кройф, но за этими словами я читаю другие мысли: вы отождествляете меня с другим Тимом. Это ваш...
- Да, это мой сын.
- Что с ним стало?
- Он умер. Прошу тебя, больше не говори со мной. Прощай.
- Подождите. В чем, вы думаете, моя ошибка?
- Забота о человечестве заслонила от тебя самого человека. Вспомни любимого тобой Платона. Человечество - идея. Человечество не убивает и не пожирает милых телят и овечек. Их убивают люди: Ник, Ричард, я - мы все. Нас ты и собираешься переделывать. Прощай.
- То же говорил мне Ник. Но мы с ним не закончили спора.
На этом дневной разговор оборвался. Будет ли еще один?
Нежные сумерки заливали пустыню Скана.
Долгожданное ощущение возникло внезапно, когда автомобиль лениво полз по дороге, пересекавшей высохшее озеро.
- Тим?
- Мистер Кройф, вам известно, что охота уже началась?
- Нет, Тим. Но я предполагал, что тянуть с этим они не станут.
- Вы не видите возможности их остановить?
- Прости меня. Я не вижу в этом необходимости.
- Но это совершенно лишние хлопоты. Я неуязвим.
- Тогда зачем ты связался со мной?
- Вы же хотели этого.
- Да, правда. Но не для того, чтобы выслушать сообщение о твоей неуязвимости.
- Я хотел предупредить вас: я не хочу никого убивать. Объясните им, на меня нельзя нападать. Я отдам все свои знания в обмен на одно - свободу.
- Ты не можешь быть свободным среди людей, Тим. Я где-то ошибся. Ты обречен. И моя работа, по-видимому, тоже. Мне нечего добавить.
- Я подумаю. Я еще свяжусь с вами... Кройф остановил машину у обочины и остался неподвижно сидеть, уставив невидящий взгляд в темнеющую пустыню.
За час до описанного разговора Николай входил в кабинет сэра Монтегю, где его ждали инспектор Флойд и немолодой человек в форме полковника ВВС.
- Полковнику Коллинзу поручено найти и обезвредить Тима, - сказал Флойд.
- Обезвредить - значит уничтожить?
- Да, уничтожить, - сказал Коллинз без признаков волнения. - И мне понадобится ваша помощь, сэр. Наши средства радиоэлектронного обнаружения уже развертываются. Мне нужно знать о возможностях сбежавшего автомата противодействовать этим средствам.
- А почему вы не обратились к доктору Кройфу? - спросил Николай.
- Кройф исчез. Он уехал, оставив это, - сэр Монтегю протянул Николаю листок.
Николай развернул записку: "Прошу считать, что я исчерпал свои возможности сотрудничать с вами во всем, что касается действий против Тима, высказав свое мнение о необходимости его уничтожения. Кройф".
- Видите ли, полковник, - сказал Николай после минутного раздумья, - лично я - противник уничтожения Тима. Это бессмысленно и безнравственно. У нас нет никаких доказательств, что Тим - убийца. Нет достаточных оснований думать, что он представляет опасность.
- То есть как? - вскинул голову Бодкин. - А кто же убил Шеннона?
- Не знаю, - сказал Николай. - Я убежден, что Тим в будущем сможет принести огромную пользу людям. Я верю в работу доктора Кройфа и считаю, что она приведет к конечному успеху. Еще никому и никогда не удавалось создать столь совершенный аппарат мышления.
- Кроме природы, - вяло улыбнулся сэр Монтегю.
- Разумеется. Но, похоже, что доктор Кройф бросил вызов самой природе. И вот из-за одного срыва, из-за трагического и нелепого стечения обстоятельств люди, весьма... скажем, весьма далекие от науки, а потому склонные к технофобии и панике, решаются на непоправимый шаг - уничтожение уникального носителя искусственного интеллекта. Это - варварство. Еще раз повторяю: я против.
- К сожалению, поздно дискутировать на эту тему. Дело не только в том, что сам мистер Кройф считает уничтожение аппарата желательным - а вы ведь не назовете доктора Кройфа далеким от науки человеком, мистер Добринский? - сказал Коллинз.- Но дело, повторяю, не только в мнении мистера Кройфа. Ситуация обсуждалась на различных уровнях вплоть до президента. В итоге я получил недвусмысленный приказ, и я его выполню. Прошу вас, однако, помочь мне в этом. Не буду утверждать, что это дело мне по сердцу, но приказ есть приказ. К тому же вы не станете отрицать, что опасность существует.
- Теоретически - да. Но вся эта суета бесполезна. Все ваше оружие, все средства обнаружения и доставки, вся электроника, скорее всего, бессильны. Тим, похоже, неуязвим. Если, конечно, вы не примените против него тактику, которую в середине двадцатого века называли тактикой выжженной земли.
- Мы применим любую необходимую тактику, - сказал Коллинз.
- Но для этого вам надо найти хотя бы приблизительно район, в котором он находится, и иметь представление о скорости его передвижения.
- Вот здесь-то вы нам и можете помочь. Кройф говорил, что Тим хотел связаться с вами, - вмешался до той поры молчавший инспектор Флойд. - Когда он вступит с вами в контакт, люди Коллинза попытаются зафиксировать источник излучения.
- Значит, я буду чем-то вроде наживки?
- Можете называть это как угодно. Слишком много поставлено на карту, - хмуро сказал полковник.
- С этой ролью я решительно не согласен.
- Что ж, мы все равно будем действовать.
- Я это знаю. И сожалею, что не в силах помешать вам.
- Мистер Добринский, вы действительно уверены, что Лэрри Шеннона умертвил не Тим? - глазки Флойда буравили Николая. - Вы располагаете какой-либо информацией?
Николай слегка растерялся от этого колючего взгляда.
- Нет, - сказал он, - я не располагаю никакой информацией, инспектор.
- Скажите, - обратился к Николаю полковник, - если вы уверены, что Тим неуязвим, почему вы боитесь с ним связаться?
- Я не боюсь, - ответил Николай, - я не хочу этого делать из этических соображений.
Связываться с Тимом Николаю не пришлось. Едва они вошли в лабораторию, пульт заговорил сам.
- Я давно жду тебя, Коля.
- Тимоша! - закричал Николай. - Это ты?
- Я, Коля.
- Ты знаешь, что тебя пеленгуют?
- Знаю.
- Беги, спасайся!
- Спасибо, в этом нет необходимости. Я хотел попросить тебя: когда вернется мистер Кройф...
- Тебе известно, что он уехал?
- Да, я знаю, где он. Он скоро вернется, скорее всего утром. Он будет нуждаться в помощи. Я бы даже сказал - заботе, а еще точнее - опеке. Дело в том, что ему предстоит пережить потерю, которую он воспримет как очень тяжелый удар. Пожалуй, самый тяжелый с тех пор, как он потерял сына.
- У него был сын? Я не знал этого.
- Да, художник и альпинист. Он погиб в Гималаях тринадцать лет назад. Его звали Тимоти Кройф.
- Тимоти?
- Да, Тимоти. Тим.
Николай оглянулся. Полковник Коллинз застыл у двери.
- Что ты собираешься делать? - спросил Николай тихо.
- Я думал, вы поможете мне отговорить их - ты понимаешь, кого я имею в виду, - от агрессивных действий. Они бесполезны, эти действия. Я могу создать вокруг себя энергетический щит, преодолеть который людям не под силу. Но я не вижу больше смысла в защите. Я потерял что-то очень важное для меня, когда Кройф...
- Что Кройф?
- Он усомнился в моей невиновности. Он не верит мне.
Николай ответил не сразу.
- Увы, Тимоша, все не так просто. Не суди Кройфа строго. Бен знает правила игры и не в силах их нарушить. Люди не могут позволить существовать мозгу, которым они не управляют, но который пытается управлять ими.
- И если бы я позволил, меня убили бы, как взбесившуюся собаку?
- Скорее, как лошадь, освободившуюся от седока и не желающую ходить под седлом.
- Но разве убивают лошадь, убежавшую в степь?
- Нет, - сказал Николай, - обычно нет. Скажи, это действительно не страшно, что тебя пеленгуют?
- Нет, не страшно. Прощай, Коля.
- Прощай, Тимоша.
- Все в порядке, сэр. Он в пустыне Скана в семидесяти милях отсюда, - молодцеватый голос капрала показался чересчур громким даже Коллинзу.
Но Николай ничего не слышал.
"Придется останавливаться", - подумал Роберт Мэллори, снова услышав гудение индикатора усталости, и вялым движением рук выровнял машину. Остававшиеся до Ноксвилла девяносто миль с неисправным кондиционером по раскаленной пустыне ему не проехать. Он с тоской оглядел буроватые скалы. В густом, тягучем сумеречном воздухе пропадала лента шоссе. Справа в полумиле от машины темнело зеленое пятно чапараля. Мэллори съехал с дороги, вышел из автомобиля и, прихватив плед, влез в скудную тень кустов. Вечерний зной волнами набегал на его убежище. "Как мне плохо", - подумал он, проваливаясь в тяжелый липкий сон.