Действительно, сэр Хамфри был шокирован. Он высказал предположение, что у нее едва ли было время осознать, что произошло.
Она пренебрежительно улыбнулась, но спорить не стала. На вопрос, когда она возвращается в Лондон, ответила неопределенно, сказав, что Филисити, вероятно, догадывается о причине. У нее оказались дела, связанные с Айви коттеджем, которые она должна закончить.
Она не пыталась задержать своих гостей, когда Филисити собралась уходить. Филисити про себя подумала: «Что бы она ни говорила, она страдает от переутомления. Глаза выдают ее».
По дороге домой сэр Хамфри даже не пытался скрывать, что он недолюбливает Ширли. Она нарушила правила приличия, как он их понимал, полным отсутствием лицемерия. Он не мог простить ее откровенности, пусть даже Марк Браун был не очень приятным человеком. Приличия надо соблюдать. Он так же сказал, что отсутствие траурного платья демонстрирует неуважение к умершему. Каков бы ни был человек при жизни, смерть, по мнению сэра Хамфри, делает его уважаемым.
Не закончив своих рассуждений, он замолчал и начал шарить по сиденью в поисках чего-то. Филиоити снизила скорость.
– Что случилось, папочка?
– Кажется, – сказал сэр Хамфри с раздражением, – я оставил книгу в «Голове кабана». Не понимаю, как я мог такое сделать. Мы должны вернуться.
Привычку оставлять где-то вещи он так часто осуждал в жене и дочери, что Филисити не могла удержаться от смеха, разворачивая машину.
Минут через десять они подъехали к «Голове кабана». Сэр Хамфри вошел в комнату отдыха, где нашел Ширли, сидящую в одиночестве. Она вся вспыхнула, увидев его.
Сэр Хамфри удивился, заметив, как блестят ее глаза. Он был готов поклясться, что она выглядела так, словно получила наследство, а не потеряла брата. Она встала и протянула ему книгу.
– Вы ее забыли, не так ли? – сказала она. – Я… просмотрела ее. И еще я стерла с нее пыль, – она вручила ему книгу. – Вот она.
– И какого вы мнения о ней? – спросил сэр Хамфри.
Улыбка пробежала по ее губам.
– Как оказалось, в ней есть очень интересные вещи.
Эмберли уехал в Карчестер посоветоваться с главным констеблем и к ленчу не вернулся. Он появился только к пяти часам, в довольно хорошем настроении. Сэр Хамфри попытался было прочесть ему вслух анекдот о Аббе Мароле, но Эмберли тут же остановил его.
– Я это читал, – сказал он.
– В самом деле? – сказал обиженно дядя. – И тем не менее я буду удивлен, если ты скажешь, из какой это книги.
– «Курьезы литературы», – сказал Эмберли без запинки. – Я не знал, что у тебя есть эта книга.
Сэр Хамфри остался доволен, поскольку обнаружил, что его племянник более начитан, чем он предполагал. Он повеселел и рассказал, что позаимствовал книгу у Фонтейна, когда утром нанес ему визит. Он сделал еще попытку прочитать вслух один пассаж, но опять неудачно.
– Ты помнишь это место, Фрэнк? – начал было он.
– Да, – бросил Эмберли.
Сэр Хамфри заметил, что его манеры невыносимы. Чтобы сорвать свою раздражительность на племяннике, он выразил надежду, что у Фрэнка нет намерений разбудить весь дом среди ночи, как это удалось ему вчера.
Мистер Эмберли, слышавший, как его дядя храпел, когда он проходил мимо его двери в четыре утра, ухмыльнулся и кротким голосом сказал, что этой ночью никакие беспорядки дяде не грозят.
Но он ошибся. В двадцать минут третьего тишину дома нарушил грохот, который разбудил не только сэра Хамфри, но и его жену, и племянника.
Грохот, видимо, донесся из гостиной, потом наступила тишина. Эмберли осторожно вышел из своей комнаты с пистолетом в одной руке и фонариком в другой. На минуту остановился, прислушиваясь.
Где-то внизу скрипнула половица. Эмберли начал спускаться по лестнице в полной темноте, стараясь не издать ни звука.
В этот момент дверь комнаты сэра Хамфри распахнулась и из нее торопливо вышел дядя.
– Кто здесь? – громко спросил он и зажег свет на лестничной площадке.
Эмберли что-то пробормотал и в два прыжка спустился в холл. Но он опоздал. Когда он включил фонарик и осветил гостиную, она оказалась пустой. Французское окно было широко открыто, и шторы надуло парусом от сквозняка. Эмберли раздвинул шторы и выглянул в окно. Полная луна заливала светом весь сад, и от деревьев ложились густые тени. Никого не было видно. Луч фонарика не высветил ни одной притаившейся фигуры. Тот, кто проник в дом, был уже наверняка на дороге, и преследовать его было бесполезно.
Мистер Эмберли вернулся в гостиную и осмотрел окно. Стекла в двух небольших переплетах рамы были аккуратно вырезаны, что дало возможность взломщику открыть верхний и нижний шпингалеты. Голос сэра Хамфри сорвался на фальцет.
– Фрэнк, какого дьявола ты не спишь? – спросил он раздраженно. – Неужели мы ни одной ночи не можем провести спокойно?
Эмберли вернулся в холл.
– Спускайтесь сюда, дядя, – сказал он.
– Не имею никакого желания! Что еще за игры?
– У нас был гость, – сказал Эмберли и вернулся в гостиную. Остановившись на пороге, он стал оглядывать хаос, воцарившийся в комнате. Сэр Хамфри присоединился к нему.
– Так это не ты? Ты хочешь сказать,что… О, Господи, прости мою душу!
Его восклицание было вызвано представшим перед ним зрелищем. Аккуратного человека, каким был сэр Хамфри, вид комнаты ужасал. Казалось, кто-то в ярости разбросал вещи в поисках чего-то. Все было перевернуто вверх дном. Диванные подушки, книги, бумаги в беспорядке валялись на полу. Ящики бюро леди Мэтьюс были открыты, а их содержимое выброшено. На каменных плитах у камина осколки большой вазы дополняли картину.
Видимо, взломщик случайно задел вазу и уронил ее, и именно звук фарфора, разбившегося о каменные плиты, разбудил всех.
Следующее, что привлекло изумленный взгляд сэра Хамфри, было окно. Он слабым голосом произнес:
– Господи помилуй! —и уставился на Эмберли.
– Нам следует все осмотреть, – сказал Эмберли и направился в библиотеку.
Здесь беспорядок был еще хуже, но состояние кабинета сэра Хамфри заставило его несчастного обладателя издать стон. Ящики стола были выдвинуты, а бумаги безжалостно выброшены на пол.
– Господи помилуй! – повторил Хамфри. – Это грабеж!
Племянник посмотрел на него без всякого уважения.
– Как выдумаете, что делают с вещами, когда так торопятся? – спросил он. – Привет, тетя. Пришла посмотреть на обломки крушения?
Леди Мэтьюс в бигуди и с кольдкремом на лице остановилась на пороге, с интересом оглядываясь. Ее трудно было вывести из равновесия.
– Боже! Как интересно! Какой беспорядок! Бедный Дженкинс! И почему именно кабинет? Эмберли покачал головой:
– Ты попала в точку, тетя Марион, хотя никогда бы не подумал, что ты на это способна. Скажи мне: зачем ты намазала лицо какой-то белой дрянью?
– Крем для лица, дорогой. В моем возрасте это необходимо. Я что, выгляжу странно?
– Просто ужасно, – уверил ее Эмберли.
Сэр Хамфри приплясывал на месте от нетерпения.
– Бог мой, Фрэнк, какое отношение имеет лицо твоей тети к тому, что случилось? Посмотри на мой стол! Посмотри на мои бумаги! .
– Лучше проверь серебро, дорогой, – сказала жена. – А Дженкинс остался наверху? Возможно, убит в постели. Кто-нибудь сходите и посмотрите.
Но Дженкинса не убили. Он появился в этот момент, второпях натянув куртку и брюки прямо на пижаму. Сэр Хамфри облегченно вздохнул и не был раздосадован его появлением. Потрясение Дженкинса от увиденного не уступало его собственному, и оба начали причитать от горя, пока мистер Эмберли не вмешался.
– Посмотрите, все ли ценности на месте, Дженкинс, – попросил он.
Дженкинс тут же вышел. Сэр Хамфри повел жену посмотреть на урон, нанесенный окну в гостиной, а Эмберли остался стоять среди разрухи в кабинете, что-то обдумывая и хмурясь.
Вскоре к нему присоединилась кузина, которая была в хорошем настроении, но раздосадована тем, что никто не потрудился ее разбудить. Мистер Эмберли проявил некоторый интерес к методам, которыми обычно пользовалась ее горничная, когда по утрам будила ее.
Дженкинс вернулся и доложил, что, осмотрев все, но не произведя тщательной инвентаризации серебра, можно быть уверенным, что ничего не пропало. В столовой ничего не тронуто, и солонки эпохи короля Георга по-прежнему стоят на серванте.
Мистер Эмберли направился искать дядю и застал его обезумевшим от ярости из-за порчи окна. Леди Мэтьюс спокойно соглашалась с ним.
– Я хочу, чтобы вы пошли и взглянули, не пропало ли что в вашем кабинете, дядя, – сказал Эмберли.
– Как, черт возьми, я могу это сказать? – сказал сэр Хамфри. – Мне придется потратить часы, чтобы привести в порядок свои бумаги! Честное слово, мне иногда кажется, что в Англии нет законов!
– Вы не держали в столе что-либо ценное? – прервал его Эмберли.
– Нет, нет. Мне доставляет хоть какое-то удовольствие тот факт, что усилия этого чертова вора оказались безрезультатны.
– Денег там не было? Ты уверен?
– Конечно! Неужели ты думаешь, что я храню деньги в кабинете?
– А ты, тетя?
– Нег, дорогой. Только счета и безделушки. Никчемные для него вещи. Как ты полагаешь, что он хотел найти?
– Я ничего не полагаю. В данный момент я в полном неведении. – Он смотрел на развал в комнате, прищурив в задумчивости глаза. – Гостиная, кабинет, библиотека, но не столовая. Странно. Создается впечатление, что кому-то надо было заполучить что-то, принадлежащее вам, дядя. Документ?
– Да нет же! Все важные документы я храню в банке. Кстати, они ни для кого не представляют интереса, кроме меня.
– Зачем было сбрасывать книги на пол? – сказала леди Мэтьюс. – Так бессмысленно.
Эмберли быстро взглянул на нее.
– Книги! Бог мой!
– Ну же, говори, Фрэнк! – подбодрила его Филисити. – Это становится забавным!
Эмберли не обратил внимание на нее.
– Где та книга, что вы взяли у Фонтейна?
– В моей комнате. Я взял ее почитать в кровати. Какое это…