Я опять замолчала и поскребла ногтем незамеченное ранее пятнышко от клейстера на столе. Оно поддалось настолько быстро, что даже паузы никакой не получилось. Я вздохнула. Начиналась самая неприятная часть рассказа.
– Я тебя слушаю, – напомнил о себе Рихард.
– Тогда он занял деньги у Хайнрихов под меня, – продолжила я рассказ.
– В каком смысле? – пораженно спросил муж.
– Пообещал, что я выйду за Клауса, – пояснила я. – Оказывается, младший Хайнрих в меня влюблен давно. А старшего я устраивала в качестве алхимика. У них косметическая фабрика, поэтому пригодился бы бесплатный специалист.
– Что-то я не заметил, чтобы ты была особо послушной дочерью, – усомнился Рихард. – Как твой отец собирался заставить тебя выполнить это условие? Да и эти, Хайнрихи, разве они не понимали, что от одного желания твоего отца ничего не зависит?
– После оглашения завещания я была в таком шоке, что попробуй они меня сразу в храм отвести, так, наверное, и согласилась бы, – заметила я.
– Но теперь-то ты стала моей женой.
– Папа догадался, на каких условиях я за тебя вышла. Он меня хорошо знает, – ответила я. – И пообещал Клаусу, что я выйду за него сразу, как разведусь. А чтобы это гарантировать, попытался мне подлить любовное зелье, выданное Хайнрихами.
– Твой отец подлил тебе любовное зелье? – В голове Рихарда эти понятия: отец и любовное зелье – совмещаться никак не хотели.
– У него ничего не получилось, так как на мне было кольцо-артефакт, тобой подаренное, – торопливо добавила я. – Но тут я сильно сглупила, согласившись подыграть папе и сделать вид перед Клаусом, что зелье подействовало.
– Зачем?
– Чтобы избежать скандала на свадьбе сестры. Да и проверить хотела, – потупилась я. – Ты на мои взгляды не реагировал. Вот и…
– Руку ты об него отбила?
– Нет, – покрутила я головой. – Просто мне показалось, что одного инора для проверки мало, и я пару взглядов на Гюнтера бросила, который мой первый жених.
– А на него-то зачем? – устало спросил Рихард. – Если ты уже поняла с Клаусом, что работает.
– Он про тебя гадости говорил, – пожаловалась я. – Вот я и не выдержала.
– Лучше бы ты выдержала, – заметил муж. – Поверь, я за себя сам постоять могу. И все же, почему этот Хайнрих уверен, что тебя получит?
– Не знаю. Думаю, у них есть что-то, компрометирующее отца. Я не спросила, да и при Аните он ничего не сказал бы. Знаешь, я ужасно испугалась, когда он неожиданно изменился и стал таким грубым…
Я прикусила нижнюю губу, больше всего боясь разреветься. Да что это такое? Похоже, совместное проживание с Рихардом превращает меня в истеричную барышню, рыдающую по малейшему поводу. Что теперь он думает о моих родных и о моем поведении? Мне страшно даже представить.
– Иви, давай договоримся, – мягко сказал Рихард. – В следующий раз ты сразу рассказываешь, а не пытаешься справиться сама. Дать отпор твоим бывшим женихам у меня получится намного лучше, чем у тебя. Думаю, что я смогу объяснить им более убедительно, почему не следует приставать к моей жене. И с твоим отцом стоит поговорить, чтобы он тебя больше не вмешивал в свои дела.
– Рихард, я ведь и сама виновата, – покаянно сказала я.
– Но ты уже обещала ни на кого так больше не смотреть, – он улыбнулся и обнял меня.
Я все-таки не удержалась и разревелась. И чувствовала, как уходили слезы, а приходило облегчение. И что-то внутри, уже давно зачерствевшее, трескалось, выпуская нежный тоненький росток. Кто знает, что из него вырастет? Да и вырастет ли вообще? Казалось, я могу стоять в объятьях Рихарда бесконечно, но нашу идиллию разрушил стук в дверь. Первая мысль была, что Клаус все-таки вернулся. Собственного испуга я устыдилась тут же – не тот Хайнрих-младший человек, чтобы теперь прийти без серьезной поддержки. Так что я собралась с силами, оторвалась от мужа и направилась впускать нежданного гостя.
– Постой, – остановил меня Рихард, – открою я.
Глава 15
То, что на пороге стоял не рыжий Клаус, меня совсем не обрадовало. Ибо с визитом, а точнее, с проверкой, к нам пожаловал представитель монастыря Святой Инессы, с трудом сдерживающий тяжелое дыхание после подъема по лестнице. Казался он этаким упитанным добрячком, но его цепкий взгляд в один момент уверенно охватил наше жилище и задержался на моем испуганном лице со следами недавних слез. И монах сделал для себя вывод. Жаль только, что совершенно не правильный.
– Вечер добрый, чада мои, – начал он разговор, едва немного отдышался.
Мы с Рихардом ответили несколько вразнобой, и я сразу спросила:
– А не рано ли вы, святой отец, пришли к нам? Ведь по условию завещания вы должны сделать это только через два месяца после заключения брака.
– Дочь моя, – зажурчал он, – инор Бринкерхоф, ваш дед, оставил дополнительные распоряжения к завещанию. Сообщить их следовало через два месяца после похорон, но нас убедили сделать исключение для вас.
– Дополнительные распоряжения? Почему об этом не сказали при оглашении завещания? – спросила я, уже чувствуя, что ничего хорошего ждать от этого визита не приходится.
– Чтобы это не повлияло на ваше решение, – веско ответил монах. – Ибо то, что вы сейчас узнаете, полностью изменит существующее положение дел.
Он выразительно обвел нас глазами, нахмурившись при взгляде на Рихарда, и продолжил, обращаясь исключительно ко мне:
– Покойный инор Бринкерхоф вас, инорита, очень любил и боялся, что выдвинутое им условие окажется для вас непосильным. Более всего он хотел, чтобы вы были счастливы.
– Оригинальный способ он выбрал, – заметил Рихард.
Хоть он и старался казаться спокойным, было видно, что этот визит его встревожил.
– Он не думал, что его внучка окажется столь глупа, чтобы вверить свою жизнь человеку, о котором она ничего не знает, – парировал монах. – В мечтах инор Бринкерхоф видел ее в счастливом браке с сыном близкого друга. Были достигнуты определенные договоренности, которые вы, дочь моя, нарушили.
– Со мной никаких договоренностей достигнуто не было, – возмутилась я.
Я не чувствовала ни малейшей вины из-за того, что не стала инорой Хайнрих. Более того, теперь я была твердо уверена, что никакого счастливого брака с Клаусом у меня и быть не могло. Но напор монаха пугал, и поэтому я придвинулась поближе к Рихарду.
– Это так, – согласно наклонил голову монах, – но инор Бринкерхоф рассчитывал именно на то, о чем я вам только что сказал.
– Я не знаю, на что он рассчитывал, – перешла я в наступление. – Но я даже мысленно не могу представить себя женой того инора, на которого вы намекаете. Уж счастливой я с ним точно не стала бы. Более того, его методы ухаживания, мягко говоря, недостойные.
– Не думаю, что имеет смысл обсуждать то, что лишь подразумевалось, – вмешался Рихард. – Ведь я правильно понимаю, что ни в завещании покойного инора, ни в дополнительных распоряжениях это не указано?
– Вы правильно понимаете, – недовольно сказал святой отец, – прямо об этом ни в одном документе не сказано. Но желание инора Бринкерхофа было именно таково, можете поверить.
Речь монаха меня сильно озадачила. Ведь не думает же он всерьез, что я устыжусь гневных слов, быстро разведусь с Рихардом и не менее быстро заключу новый брак с Клаусом, и все это только для того, чтобы не расстраивать покойного дедушку? А если еще учесть, что при таком повороте моя семья остается совершенно без средств к существованию, то ожидать от меня подобных действий святой отец никак не мог. Но он продолжал стоять и глядеть на так, словно надеялся на мое чистосердечное раскаяние.
– Вы так ничего и не сказали о тех самых дополнительных распоряжениях, ради которых и проделали столь долгий путь, – наконец сказала я.
Монах посмотрел так укоризненно, как будто я не только не оправдала его ожиданий, но и цинично над ними надругалась. Я не смутилась, ибо была уже полностью уверена, что все это происки семейки Хайнрихов, в которую я, слава Богине, так и не успела влиться. Правда, непонятно, когда это Клаус пообщался с кем-то из монастыря Святой Инессы, ведь времени после нашей встречи прошло немного. Возможно, это дело рук его отца. Хотя на свадьбе Барбары он выглядел очень недовольным мной и моим поведением, но чего не сделаешь из любви к собственному отпрыску.
– Как я уже говорил, ваш дед хотел, чтобы вы были счастливы, – проникновенно сказал святой отец. – И у него были сомнения, что вы выполните его условие. В этом случае страдало благосостояние уже всей вашей семьи, не так ли?
– Но я его выполнила, – отметила я.
– Выполнили, – согласился монах и так ласково улыбнулся, что я поежилась. – Но вы несчастливы. Ваш муж вас обижает.
– С чего это вы взяли? – удивленно спросила я. – Лучшего человека, чем Рихард, и представить себе нельзя.
– Не лгите, ибо грех это, – строго ответил он. – Когда я пришел, у вас даже слезы на глазах еще не высохли. И после этого вы утверждаете, что у вас все хорошо?
– Утверждаю.
– Не упорствуйте. Инор Бринкерхоф оставил распоряжение именно на тот случай, если семейная жизнь не принесет вам ожидаемого им счастья. Или вы вообще не захотите выполнить это условие. Официальное оглашение состоится скоро, но вы уже сейчас можете узнать, что же там написано, – и святой отец протянул лист бумаги, заверенный монастырской печатью.
Текст я изучала с немалым интересом. Дед действительно не был уверен, что я соглашусь принести себя в жертву ради благосостояния семьи, и решил подстраховаться. Если в течение двух месяцев я так и не вышла бы замуж, или у меня появилось бы желание расторгнуть совершившийся к тому времени союз, то на распределение долей наследства это никак не влияло. Монастырю не отходило ничего, кроме уже перечисленной еще при жизни деда суммы, а указанные в завещании наследники все так же получали по трети оставленного имущества. До меня донесся еле слышный вздох Рихарда. Да, выходит, теперь меня рядом с ним не удерживает ничего. Ничего, кроме моего собственного желания. Но он-то об этом не знает.