Гордо сказать: «Ну и не уходи» не получалось, так как бывший жених отцепляться категорически не желал. Не хотелось никого развлекать, значит, придется поговорить.
– Что ты мне хотел сказать? – недовольно спросила я.
– Не здесь же, – он выразительно обвел взглядом студентов.
– Давай после занятий? – сделала я еще одну попытку избежать общения.
После занятий он меня врасплох уже не застигнет. Можно покинуть академию через другой выход, а в крайнем случае, даже через любое окно на первом этаже. Если Рихард лазит через окна, почему мне нельзя?
– Нет, только сейчас, – Гюнтер почувствовал слабость и решил додавить. – Может быть, после моих слов ты не захочешь возвращаться.
– Вот как? – скептически фыркнула я. – Ладно, давай отойдем в другой конец коридора, если здесь тебя публика так нервирует.
– Лучше посидим в кафе, поговорим спокойно, – предложил он.
Идти с ним никуда не хотелось, но я была уверена, что иначе не отстанет, поэтому согласилась. При посторонних Гюнтер не полезет целоваться, а значит, моя рука и мои нервы останутся в целости. Анита неодобрительно проворчала вслед, что приличные жены не прогуливают занятия с чужими мужьями, но сама пошла на лекцию, а не отправилась присматривать за моей нравственностью, чего я, признаться, опасалась. Но я в присматривании не нуждалась. Сейчас переговорю быстренько с этим непонятно на что рассчитывающим инором и вернусь. Не думаю, что много пропущу.
Всю дорогу до кафе Гюнтер молчал. Видимо, пытался собраться с мыслями, или вообще не мог их наскрести в этой красивой, но пустой голове. Интересно, на что он рассчитывает? Я ясно дала понять, что его предложение стать любовницей для меня выглядит не столь заманчиво, как для него.
И в кафе он не торопился заговаривать. Все смотрел и смотрел, как будто пытался найти остатки чувств, что у меня к нему когда-то были. Но я бы сама их не нашла – человек, сидевший напротив, казался совершенно чужим и незнакомым. Я не находила в нем ничего из того, что привлекало меня когда-то. Хотелось как можно скорее закончить разговор и уйти.
– Гюнтер, может, все же скажешь то, ради чего вытащил меня с занятий, – позволила я себе проявить недовольство.
Так мы до вечера просидим, а я не узнаю, зачем приехал бывший жених. Даже чай принесли, а он все рта не раскрывает.
– Да, конечно, – вздохнул он, обвел взглядом заведение, в котором мы находились, и вдруг встревоженно спросил: – Иви, это не твой муж? Там, за угловым столиком.
Я удивленно посмотрела в сторону, указанную Гюнтером, и не увидела никого, даже отдаленно похожего на Рихарда. Во всяком случае, пухловатый инор средних лет никак его не напоминал, а никого другого там не было.
– У тебя раньше не было проблем со зрением, – ехидно заметила я и придвинула чашку.
Вспышка красного цвета. Резкий укол в палец. Я неверяще уставилась на чай. Да они, что, издеваются, что ли? Неужели в арсенале наших мужчин не осталось других методов завоевания женской любови? Я недоуменно посмотрела на Гюнтера. И ЭТО мне нравилось? Кем надо быть, чтобы подливать направо и налево любовные зелья? Я даже засомневалась, сама ли тогда влюбилась, когда согласилась стать его невестой. Я не помню, пила ли что-нибудь при нем, но ведь можно кого-нибудь попросить подлить.
– Не он, да? – нервно уточнил Гюнтер. – Ладно, давай хоть по глотку чая сделаем, прежде чем приступать к разговору.
И я так возмутилась его намерением меня опоить, что сознательно решила нарушить закон. Не собираюсь больше прощать покушения на собственное душевное здоровье! Я поднесла чашку к губам, стараясь не обращать внимания на все усиливающееся покалывание, ласково улыбнулась бывшему жениху, который в жадном ожидании наблюдал за моей чашкой, и внезапно, округлив глаза и подпустив паники в голос, сказала:
– Ой, Гюнтер, это же Эвамария! Вы вместе приехали, да?
От испуга он аж подпрыгнул на стуле, развернулся и стал высматривать жену. А я спокойно поменяла чашки и начала прихлебывать ароматный напиток, с удовольствием наблюдая метаниями бывшего жениха. Гюнтер осмотрел все на несколько раз, но так и не обнаружил жену.
– Где? Где ты ее видела? – сдавленно прохрипел он.
Надо же, как боится. Не иначе как бывшая подруга усиленно его воспитывает с помощью кухонной утвари.
– Наверное, я ошиблась, – невозмутимо ответила я. – Видно, инорита просто похожа на твою жену. Уж Эвамария бы мимо не прошла.
Гюнтер схватил со стола чашку, которую посчитал своей, в два глотка опустошил, а потом недовольно сказал:
– Ну и шутки у тебя, Ивонна. Некрасивые.
– Ты пошутил про моего мужа, я пошутила про твою жену, – усмехнулась я. – Мне уже кажется, что сидим мы в этом кафе, исключительно чтобы шутить про наших супругов. О другом пока речь не заходила. О чем ты хотел со мной поговорить?
Ранее мне не доводилось видеть действие любовного зелья, поэтому я не могла судить, работает ли это. Гюнтер выглядел несколько дезориентированным, но это могло быть и последствием испуга, что жена застала за столь неблаговидным занятием, как распивание чая с бывшей невестой. Вряд ли бы ей это понравилось…
– Ивонна, ты же не всерьез утверждала, что любишь мужа, – начал он без особой убежденности в голосе. – Только чтобы меня помучить.
– Почему ты так решил?
– Потому что ты влюблена в меня, – в этот раз уверенно заявил он. – Я помню, как ты смотрела на свадьбе Барбары.
– Можешь забыть. – Я была безжалостна к его чувствам. – Это так, чтобы Эвамарию позлить, и только. Сам ты мне совсем неинтересен.
– Ну уж, – усмехнулся он, – неинтересен. Я же такой, такой…
В этот момент он поймал свое отражение на боку металлического чайника с кипятком и надолго замолчал, любуясь собой. На мой взгляд, любоваться там особо было нечем: слишком уж все выглядело перекошенным, но Гюнтер не отрывался от картины, которую посчитал прекрасной. Вскоре это надоело, и я спросила:
– Так какой же ты?
– Красивый, – он мечтательно улыбнулся сам себе и больше на меня внимания уже не обращал.
Еще бы, теперь у него появился более интересный объект для рассматривания. И пусть, на взгляд постороннего, пузатые бока изображали все в несколько гротескном виде, сам себе Гюнтер явно нравился, и очень. «Действие любовного зелья усиливается, если накладывается на имеющуюся склонность. В этом случае объект, подвергнувшийся воздействию, некоторое время ведет себя неадекватно», – вспомнилась приписка к рецепту в Анитиной тетрадке. При взгляде на бывшего жениха сразу становилось понятно, что склонность у него была, да еще какая. Судя по всему, в его сердце места не оставалось для других склонностей.
– А ты меня не ценишь, – внезапно плаксиво сказал Гюнтер.
– Достаточно того, что тебя ценит Эвамария, – ответила я как можно мягче. – Она тебя ценит очень-очень сильно и считает самым-самым красивым.
– Да? – он вынужденно перевел взгляд на меня, так как чайник унесли, а больше ничего отражающего его прекрасную внешность поблизости не было.
– Да, – ласково улыбнулась я. – Тебе нужно поехать к ней как можно быстрее, и она сама это скажет.
Действительно, его нужно отправить к жене. Все же я чувствовала себя немного виноватой за его состояние, поэтому решила проводить и посадить бывшего жениха на дилижанс. Но это оказалось не так-то просто! Станция располагалась недалеко, но шли мы так долго, что дорога казалась бесконечной. Гюнтер застывал у каждой витрины, любуясь собой, прекрасным инором в полном расцвете молодости и сил, сдвинуть его с места было невозможно, а бросить не позволяла совесть. Но все когда-нибудь кончается, закончились и бесконечные витрины с отражениями бесконечных Гюнтеров, и я с облегчением посадила бывшего жениха в дилижанс на Корнин и даже оплатила билет. Надеюсь, за время, что проведет Гюнтер в дороге, зелье усвоится и не будет вызывать такого странного поведения. Я забеспокоилась, когда возница подозрительно покосился в нашу сторону, но потом он, наверное, решил, что пассажир не совсем нормальный, но безобидный, а значит, проблем не будет, и более не смотрел.
Но выдохнула я с облегчением, только когда дилижанс наконец поехал. В городе он двигался медленно, но когда оказывался за его пределами, набирал скорость и несся к пункту назначения довольно быстро. Папа рассказывал, что во времена его детства еще иногда запрягали лошадей, но сейчас все дилижансы работали на магии. Так что через пару часов Гюнтер окажется в объятиях своей дорогой женушки. Надеюсь, Эвамария не заметит, что получит немного подпорченного мужа. Не так уж он сильно отличается от того, что было раньше.
Раскаяние не мучило. Больше того, теперь казалось совершенно не справедливым, что пострадал только Гюнтер, в то время как Клаус сидит и ждет, когда папенька принесет меня с праздничным бантиком на голове. Или на другом, удобном заказчику, месте. Эту несправедливость следовало исправить в ближайшее время. Пожалуй, к очередной коробке конфет, присланной из дома, я не буду столь безжалостна. Уверена, небольшая добавка к любовному зелью не повлияет на его свойства, зато поможет донести до Хайнриха-младшего простую истину, что не всякая любовь хороша, а также надолго отбить желание преследовать чужих жен.
Глава 20
Возня с Гюнтером заняла весь день. Занятия в академии закончились, и возвращаться туда было бессмысленно. Меня ужасно расстроило, что пришлось пропустить весь учебный день. В конце концов, никто не мешал Гюнтеру прийти к его окончанию или даже выпить зелье, не выезжая из Корнина – все дешевле бы ему обошлось. Но первый бывший жених свое уже получил, оставался второй. По дороге домой я зашла в лавку и купила вино. Выбрала самое дорогое, хоть на Клауса тратиться не хотелось. Но если к конфетам он отнесется с подозрением, то вино может и выпить. И наконец получит счастливую взаимную любовь, ибо такая настойчивость должна вознаграждаться.
Неожиданно у нас в гостях оказались Анита с Вольфом. Рихард, мрачный и насупленный, при моем появлении лишь странно посмотрел и даже не поздоровался. Подруга же, едва увидев, всплеснула руками и заголосила: