– Получается, что они и не собирались исцелять твою маму, – осторожно сказала я. – А за каждую порцию поддерживающего настоя требовали бы новые уступки с твоего отца. И кто знает, что бы с него требовали дальше.
– Все равно он должен был заботиться о ее безопасности, – упрямо сказал Рик, не желавший снимать вины с инора Брайнера.
– Он и заботился. Ведь ты говорил, он требовал носить постоянно артефакт-распознаватель, а она не хотела, – попыталась я ему втолковать. – Проверять каждого вернувшегося слугу на ментальное воздействие не будут даже в королевском дворце. Рик, не вини отца, он не мог поддаться шантажистам.
– Послушай, Иви, ты так уверенно говоришь, что нельзя идти на поводу шантажистов, а сама? Ты же только это и делаешь, – неожиданно зло сказал Рихард. – Или для тебя пример твоего отца является столь вдохновляющим? Чем его шантажируют, ты так и не узнала?
Я настолько не ожидала от него этих слов, сказанных к тому же столь неприятным тоном, что растерялась, не зная, что ответить. Но он прав – я действительно шла на поводу у родственников, и пусть они преследовали совсем не преступные цели, но сути-то это не меняло. Получается, что я декларирую одно, а делаю другое, и это неправильно.
– Рик, даю слово, что больше никогда и ни при каких условиях не буду выполнять требования шантажистов, – твердо ответила я.
– Даже если от этого будет зависеть благополучие твоей семьи? – усмехнулся он.
– Даже в этом случае. – Данное слово я никогда не нарушала, уж это Рихард за столько лет, что меня знает, мог заметить.
– Ты так хочешь, чтобы я помирился с отцом? – недовольно спросил он.
– Мне кажется, – ответила я, тщательно подбирая слова, – что в отношении к нему ты неправ. И я думаю, твоей маме не понравилось бы, что вы в ссоре.
– Да, она говорила, чтобы я не винил отца, – согласился муж. – Но как я могу не винить? Что стоило устроить побег, а через сутки задержать опять?
– Ты сегодня убедился, что твою маму не спасло, даже если бы он принял требование шантажиста. Тот, кого хотели освободить, наверняка был виновен не в одной смерти, если сообщники так хотели его вытащить. И натворил бы еще дел, если бы им это удалось. Твой отец пожертвовал своим счастьем, лишь бы этого не допустить.
Рихард молчал. Я тоже больше ничего не сказала – в конце концов, он ведь только сам может решить, прощать инора Брайнера или нет. Я взяла томик, чтобы посмотреть симптомы отравления, унесшего жизнь матери мужа. «Воронкой» зелье называлось не зря – его действие похоже на жадную воронку смерча, вытягивающего жизненную суть. Но когда я прочитала список симптомов, внутри заледенело. Я перечитала еще раз и убедилась, что все поняла правильно, но, увы, стало еще хуже. Описание целиком и полностью укладывалось в картину заболевания, приведшего к смерти деда. Видимо, ни один из приглашенных целителей не сталкивался ранее с результатом воздействия орочьей магии, поэтому причину заболевания не нашли. Только вот, деду, в отличие от матери Рихарда, давали ту самую «Заплатку», что и позволило покойному инору Бринкерхофу протянуть почти семь лет с момента появления первых симптомов. Да, воля к жизни у деда оказалась такой, что и иной юноша позавидовал бы. Но никакая воля не смогла противостоять тому, кто плеснул отраву в чай. И сделал это наверняка живший в нашем доме. Более того, я почти уверена, что это дело рук отца, и шантаж касается именно этого преступления. Почти, потому что представить его, хладнокровно убивающим деда, не могла. Да, папа не совсем честен, но я до сих пор была уверена, что на его совести нет чужих смертей, и хотела бы быть уверенной в этом и дальше. Надо поговорить с отцом. Срочно поговорить! Как же не вовремя случилось это происшествие с Хайнрихами! Рихард не согласится поехать в Корнин, да и беседу с отцом я хотела бы провести без свидетелей. Вдруг я ошибаюсь, и отец непричастен?
– Что случилось, Иви? Ты вдруг так побледнела.
– Этот день выдался слишком тяжелым, – попыталась я улыбнуться.
Я смотрела на Рихарда и понимала, что не смогу поделиться своими подозрениями – слишком они ужасные, и пока ничем не доказывались. Но что мне делать, если все это окажется правдой? Если мой отец действительно убил моего деда?
Глава 25
После прочитанного в книге по орочьей магии я больше не могла спокойно сидеть дома. Требовалось срочно выяснить правду у отца и успокоиться или, напротив, начать волноваться еще сильнее. Я бросалась из крайности в крайность: то казалось, что я всегда замечала за отцом повышенную агрессивность и стремление утвердиться за чужой счет, то опять уверялась, что никто из моих родных на убийство не способен. И неопределенность тревожила намного больше, чем вынужденное заточение, и даже больше, чем все семейство Хайнрихов, вместе взятое. Да, неожиданного прихода Клауса можно не бояться, но ведь Хайнрих-старший не станет спокойно смотреть, как сына отправляют в длительное заключение, а значит, непременно что-нибудь попытается сделать. Но сейчас это стало неважно, меркло перед ужасом моего предположения. Из рук все падало, я ничем не могла долго заниматься и какое-то время просто бесцельно бродила по нашей квартире, не особо следя за тем, что находится на моем пути.
– Почему ты так волнуешься? – наконец спросил Рихард. – Боишься мести со стороны Хайнрихов?
Сам он валялся на кровати и изучал купленную вчера книгу, теперь уже с большим интересом, чем раньше. Богиня, почему она досталась мне, а не кому другому? Не пошла бы я вчера в лавку, скольких проблем избежала… Нет, Клаус бы меня все равно подкараулил, только в другом месте. И правду нужно знать, какой бы неприятной она ни была. Нет, все к лучшему.
– Нет, не боюсь, – немного помедлив, ответила я. – Просто не нравится сидеть взаперти.
– Когда еще нам удастся провести столько времени вместе, – усмехнулся он.
– Если бы это было по нашему выбору, – недовольно сказала я. – А так мы фактически узники, да и в любой момент может кто-нибудь прийти.
– А мы дверь не откроем, – хитро предложил муж. – Если уж сидеть в заточении, то со всем удовольствием.
Он потянул меня на кровать и начал целовать, пока нежно, но с явным желанием зайти дальше. Но тревога, грызущая меня изнутри, не позволяла отвлечься ни на что. Рихард поначалу просто удивился моей холодности, потом встревожился:
– Иви, с тобой все в порядке? Что ты к Клаусу чувствуешь?
– Ах, да при чем тут Клаус? – удивилась я. – Я о нем совсем не думаю.
– А о ком ты думаешь? – спросил он.
– Пока не хочу говорить, потому что не уверена.
– Не уверена в чем? – продолжал он допытываться.
Но я только жалобно посмотрела и вздохнула. Нет, не могу рассказать, никак не могу, вдруг я ошибаюсь, и все совсем не так, как кажется. Как же ужасно подозревать в таком преступлении собственного отца!
Рихард не стал расспрашивать, ненадолго задумался, после чего сказал:
– По всему выходит, что что-то тебя встревожило, когда мы прочитали про «Воронку жизни». Иви, от чего умер твой дед?
Он настолько точно попал по больному месту, что я аж обмерла от испуга, но нашла в себе силы ответить обтекаемо:
– Ни одному приглашенному целителю не удалось этого установить.
– И какие признаки заболевания?
– Зачем тебе? – неохотно спросила я.
– Затем, что я уверен, что именно их ты вчера и вычитала, не так ли?
Я отвечать не стала, да он ответа и не ждал:
– Почему ты считаешь, что кто-то из твоей семьи его отравил?
– Он прожил почти семь лет после первых приступов, – неохотно пояснила я. – А значит, ему давали противоядие и точно знали, что нужно давать.
– Иви, человек, решивший отравить, не стал бы давать противоядие, – заметил Рихард, – да еще так долго.
Действительно, об этом я вчера и не подумала, настолько меня поразил сам факт убийства дедушки. Возможно, все совсем не так, как я себе напридумывала. Но точно ответить мог только от один человек – мой отец, а вот у него-то сейчас спросить невозможно.
– Рик, давай съездим в Корнин и узнаем? – жалобно предложила я. – Эта неопределенность для меня хуже смерти. Я с ума схожу. А так спрошу и успокоюсь.
Я готова была подхватиться и бежать хоть сейчас, уже не обращая никакого внимания на опасность, грозящую от Хайнрихов.
– Нас просили никуда не ходить, тем более – не ездить, – ответил муж. – Не волнуйся, я уверен, что твой отец и так скоро появится. Инор Хайнрих постарается вытащить сына через инора Бринкерхофа.
– А вдруг нет? – обреченно спросила я. – Было бы куда верней, если бы мы съездили сами.
– Если даже не принимать во внимание просьбу моего отца, – возразил Рихард, – мы можем разминуться с твоим по дороге в Корнин. Давай подождем здесь. Книжку интересную почитаем.
Он успокаивающе меня обнял, но спокойнее не стало. Хорошо ему: ведь не инор Брайнер подозревается в таком неблаговидном поступке, и неизвестно, сколько времени придется мучиться неопределенностью. Но, к моему большому облегчению, Рихард оказался прав, и уже вечером того же дня папа, весьма встревоженный, вломился в нашу квартиру, даже не обратив внимания на преграду в лице моего мужа.
– Иви, что ты вытворяешь! – завопил он. – Почему ты не взяла у своего деда более подходящую фамильную черту, чем упрямство? Сейчас ты делаешь хуже только себе и никому более. Тебе просто надо смириться, что ничего не изменить. Смириться и принять.
– Нет, папа, это вам с Хайнрихами следует смириться и оставить нас в покое! – Возмущению моему не было предела. – Вы на меня уже весь государственный запас любовных зелий перевели!
– А что, и такой есть? – иронически спросил Рихард и попытался вклиниться между мной и папой.
– Есть, нет, какая разница! – раздраженно ответил папа. – Думать сейчас надо только о том, что Ивонна все-таки выпила это проклятое зелье! Лучше бы ты, дочка, мое выпила, чем эту орочью поделку!
– Хочешь сказать, твое вкуснее? – не удержалась я.