– Видите ли, инор Тидеман, – церемонно сказала я, – как я сегодня поняла, вам совсем не свойственно выполнять обещания. Более того, я совершенно не уверена, что с моими близкими все в порядке.
– А у тебя есть выбор, Ивонна? – приподнял бровь управляющий. – Если ты идешь к Брайнеру и рассказываешь, они умирают. Если молчишь, у них есть шанс остаться в живых.
– Как мне ни интересно, что выберет моя невестка, – раздался от двери насмешливый голос инора Брайнера, – но было бы слишком жестоко продолжать держать ее в неведении, тем более что все, нас интересующее, мы уже услышали. Этого достаточно, чтобы вы получили по заслугам.
– Ну-ну, – невозмутимо сказал инор Тидеман, – и что вы собираетесь предъявить на суде, кроме слов этой несомненно замечательной, но совершенно пристрастной особы.
– Вот этот замечательный и совершенно беспристрастный кристалл со звуками вашего голоса, где вы признаетесь в преступлениях, – инор Брайнер показал то, о чем он говорил, и продолжил: – Новинка в сыскном деле. Лорийцы поделились. Правда, без своего ведома, но у них сейчас такой бардак, что грех было не воспользоваться.
Глава 32
На удивление до конца семестра больше ничего не случилось. Единственным серьезным потрясением для меня оказался суд над нашим бывшим управляющим. В этот раз инору Тидеману не удалось переложить свои дела на других – запись на кристалле столь явно свидетельствовала против него, что ни у кого даже малейшего сомнения не возникло в его виновности. Главу преступной шайки казнили, а все найденное имущество частично вернули бывшим владельцам, таким же бедолагам, как мой отец, а частично отправили в казну. Больше всего факт конфискации расстроил родителей Эвамарии, они даже попытались признать брак дочери недействительным, утверждая, что к ней были применены ментальные методы убеждения. Но бывшая подруга огорошила семью известием, что ждет ребенка, и пришлось им от этой идеи отступиться. Сама же Эвамария находила даже некоторую романтику в том, что оказалась женой раскаявшегося преступника. То, что Гюнтер не принимал ни малейшего участия в делах отца и вообще о них не знал, разве что иногда выполнял мелкие поручения, о сути которых и не подозревал, его жену не смущало, и она постоянно твердила во всеуслышание, что только ее благотворное влияние не позволило мужу скатиться в пучину порока. Тидеман-младший с этим покорно соглашался. А что еще ему оставалось делать? Ни к чему не приспособленный, глуповатый, самовлюбленный, мой бывший жених теперь больше всего боялся очутиться без средств к существованию.
Наша фабрика пережила серьезные потрясения. Под управлением инора Тидемана нарушилось производство, были утеряны многие поставщики и покупатели, ушли мастера. Бедный Юрген не знал, за что хвататься. Я помогала ему, как могла, приезжая каждые выходные в Корнин, но брать на себя ответственность и принимать под свое руководство не хотела – для этого пришлось бы забросить учебу полностью. Впрочем, зять справлялся неплохо, не зря инор Тидеман его хвалил. Удалось вернуть часть специалистов, которые работали еще при деде, и наладить новые деловые связи. В этом очень помогла семья мужа Барбары. Наконец фабрика нормально заработала, и я вздохнула с облегчением.
Семестр пролетел незаметно. Подошло время практики, а я поняла, что так и не добралась до книг по орочьим зельям. Да что там книги! За всеми этими треволнениями даже до бабушкиных записей руки не дошли, а ведь не зря же она хотела, чтобы они достались именно мне. Конечно, инор Вайс утверждал, что там нет ничего необычного, но ведь основывалась на чем-то уверенность инора Тидемана, что бабушка занималась противоядием и достигла существенных успехов. Он же предлагал купить у нее рецепт, значит, этот рецепт должен где-то быть.
Менталист поработал с моей памятью и снял блок с воспоминаний, которые касались орочьей частички. Воспоминания обрушились лавиной, но в поиске рецепта это никак не помогло. Про это ничего узнать не удалось. Я вспомнила бабушку, наши разговоры о разных вещах, касавшихся алхимии и не только, ее немного снисходительное отношение к моему отцу, ее увлеченность своим делом. Я вспомнила даже, как приходили образы от прадеда-шамана. И только сейчас осознала, чего лишилась. Зелье, которое втайне подливал отец, напрочь отрезало эту способность, и теперь неизвестно, сколько времени потребуется, чтобы все восстановилось. Один из подчиненных инора Брайнера даже засомневался, что восстановится вообще: слишком долго давали блокирующее средство, что могло повредить какие-то тонкие структуры, необходимые для связи. И прояснить этот вопрос у своего прадеда я не могла – не в Степь же ехать? Отношение орков к женщинам хорошо известно, именно поэтому прабабка и сбежала с новорожденной дочерью – такой жизни ей она не хотела. Налицо была проблема, решить которую я не могла. Я еще несколько раз побывала в лаборатории на фабрике, в надежде еще раз услышать голос и понять, что же делать с находкой. Но наверное, бабушка посчитала свою миссию выполненной, и дух ее больше общаться не желал. Или я просто не слышала – ведь и тогда голос был очень слабый, буквально на грани восприятия. Тогда я обратилась с просьбой к инору Брайнеру, чтобы у него в конторе еще раз просмотрели эти записки, вдруг найдется что-нибудь неожиданное, ведь нам с Рихардом так и не удалось решить эту задачу.
Подчиненные инора Брайнера просмотрели все листы на наличие скрытых заметок как магическими, так и алхимическими методами, и пришли к единодушному заключению – книга содержит только то, что в ней может видеть любой, даже не владеющий магией. Значит, дело именно в тексте, который мы пока не перевели.
Свекор обратился за помощью к инору Вайсу, как к последней надежде. Инор просьбе не обрадовался и хотя не отказал, но предупредил, что может не знать отдельных алхимических терминов.
– Возможно, все переводить не придется, – примирительно предположила я. – Скорее всего, то, что нас интересует, – это заключительная запись.
Инор Вайс пролистал до последней законченной странички, вчитался, хмыкнул и сказал:
– Вы уверены, что вас интересует рецепт зелья, позволяющего зачать ребенка определенного пола?
– В таком случае я бы хотел внука, – бодро сказал инор Брайнер. – Недавно проходил мимо лавки с игрушками, там такой замечательный набор солдатиков…
– Мы еще и не думали о детях, – растерялась я.
Нет, это, конечно, хорошо, что будущий дед так ответственно относится к своим обязанностям, но слишком неожиданно.
– Бабушка плохого не посоветует, – веско заметил свекор. – Ей оттуда видно лучше, о чем вам сейчас думать. И я с ней совершенно согласен.
– Ивонне еще год учиться, – заметил Рихард. – У нее и без заботы о твоих внуках проблем хватает.
– Няню наймем, – предложил его папа. – И в наш дом переселитесь. Детскую обновим…
Похоже, инору Брайнеру мысль о будущих внуках пришлась по душе. Планы уже строит, даже жалко рассеивать мечты.
– Вам рецепт переводить? – поинтересовался инор Вайс. – Действительно, если бабушка хочет, грех разочаровывать старушку, к тому же, давно покойную.
– Мы сами переведем, – ответил Рихард и мечтательно улыбнулся. – Да и не уверен я, что хочу именно сына.
– Вы еще голосование устройте, – возмутилась я. – Никаких зелий больше пить не буду, ничего хорошего из этого не получается. Но мы же здесь собрались не для того, чтобы решать, когда появляться нашим с Рихардом детям. Давайте вернемся к бабушкиным записям. Возможно, то, что нам надо, находится немного выше?
Выше оказался рецепт зелья, повышающего качество грудного молока. Инор Брайнер хмыкнул и бросил на нас выразительный взгляд.
– Я же говорил, обычные алхимические записи, – заметил инор Вайс.
– Давайте посмотрим еще выше, – не сдавалась я.
Надеюсь, там не будет средства от утренней тошноты при беременности.
– Надо же, – удивился инор Вайс и зачитал. – Противоядие к орочьим зельям невозможно создать, используя только человеческую или орочью магию. Лишь на стыке этих двух магий возможно решение проблемы, и алхимик должен владеть ими обеими.
Он замолчал и удивленно на нас посмотрел.
– А рецепт? – так и не дождавшись продолжения, спросила я.
– А нету рецепта, – ответил он. – Это все, что здесь указано. Скорее всего, ваша бабушка, после попытки ее запугать, запись рецепта уничтожила – видите, следы вырванного листа, но посчитала нужным оставить эту заметку. Так что тайну противоядия она унесла с собой.
Я разочарованно молчала – я так рассчитывала на эти записи, а там оказались столь малоинтересные заметки.
– А восстановить, что там было, по нижнему листу нельзя? – спросил Рихард, а я в надежде встрепенулась.
– Нет, бумага очень плотная, – покачал головой инор Брайнер. – И прошло слишком много времени. Даже пробовать не стоит.
Услышать это оказалось неожиданно горько. Я чуть не расплакалась, не столько от того, что мы не нашли, сколько от того, что работа близкого мне человека была проделана напрасно и следов от нее не осталось.
– Иви, не расстраивайся, – мягко сказал Рихард. – То, что сделал один, всегда повторит другой. Тем более что у тебя обе магии как раз есть.
– Одна – слабая, вторая – заблокирована, – грустно ответила я. – И неизвестно, восстановится ли.
– Восстановится, конечно, – с энтузиазмом заявил Рихард. – Мы еще с нашим главным алхимиком посоветуемся. Инор Герхардт как раз хотел, чтобы ты этими самыми орочьими зельями занималась на практике. Возможно, он предложит что-нибудь, что поможет восстановить оба Дара.
– Думаешь? – утраченная было надежда опять встрепенулась и ожила.
– Конечно, – твердо сказал муж. – Более грамотного алхимика я не знаю. Мы прямо сейчас пойдем к нему и спросим. Заодно с началом практики определишься.
Мы попрощались с инором Брайнером и инором Вайсом и пошли в Центральную лечебницу рассказывать о бабушкиных записях инору Герхардту. Оказалось, что тот владеет орочьим не хуже специалиста из Сыска. Заметки он просматривал, восторженно охая.