«С виконтессой Анжеликой Кауниц-Добрянской, любовницей почившего короля». – повторил Мартин про себя. Потом ещё раз. И ещё. Он прочитал эти строчки пять раз, пытаясь понять, спит он или нет.
Поверить в сказанное никак не удавалось. Мать достаточно рассказывала ему о той молодой развратной красотке, которая вот уже четыре года сопровождала Фридриха… «Молодой развратной красотке», – повторил Мартин и протяжно застонал. Стукнул себя кулаком по лбу. Огляделся по сторонам, сам не зная, что ищет – путь к бегству или опровержение очевидной истины.
Потом встал, подошёл к окну и посмотрел на парк, где они с Анжеликой так часто гуляли вдвоём. Никогда Мартин не задавал вопроса, как Анжелика туда попадает. Анжелика попросила его не пытаться ничего вызнать о ней – и Мартин так и сделал, он честно держал данное слово.
«А ты хоть какое-нибудь слово держала?» – спросил он у парка за окном. Впрочем, приходилось признать, что Анжелика вообще никаких обещаний не давала. Она с самого начала была загадкой, тайной, мистическим видением, которое являлось Мартину в темноте. И Мартину даже нравилась эта игра. Анжелика умело балансировала на грани правды и лжи, в её рассказах о себе никогда не упоминалось имён – но Мартин почему-то думал, что причина в том, что Анжелика стыдится говорить правду о себе… «Красивая содержанка, которая только что потеряла покровителя… Боже мой, Мартин, ты идиот».
От понимания этой истины не становилось легче.
Мартин чувствовал, что должен с кем-то обсудить случившееся, но понятия не имел, с кем. Здесь, во дворце, у него не было друзей – кроме Анжелики, которой он в эти мгновения доверял меньше всего. Мартин вообще не желал её видеть, хотя объяснить себе это отторжение до конца не мог. В груди затаилась глухая обида на эту молчаливую ложь. Он не сомневался, что, если спросить Анжелику напрямую, почему та не назвала своей фамилии, та придумает тысячу красивых слов, ни в одном из которых не будет ни истины, ни лжи.
Все друзья Мартина остались далеко, среди них не было настолько близких и старых, чтобы он мог позвать их за собой в Августорию, и всё же, сейчас он, как никогда, тосковал по простым честным разговорам, которые легко велись в тавернах за кружкой портвейна.
Вздохнув, Мартин перебрал в уме имена и лица всех, кого встречал во дворце и, в конце концов, подумал об Иогане Дорицком. По словам матери, это был порядочный человек, да и сам Мартин заметил, что Дорицкий всегда обходителен в общении, чуток, внимателен и тактичен, не любит глупых шуток.
Выглянув за дверь, Мартин кликнул служанку и приказал позвать к нему князя.
– А впрочем, нет, – тут же передумал он, вспомнив о том, что не дочитал письмо, – назначь ему в оранжерее через полтора часа. Я хочу переговорить с ним наедине.
Анжелика едва успела согреться после прогулки, когда в дверях показалась Тьела.
– Вам записка от вашего доброго друга, – сказала она и надула щёки, намекая на круглое пышущее здоровьем лицо Дорицкого.
– Давай сюда! – буркнула Анжелик, которая ещё не оправилась после прошлого неприятного разговора с князем. Вырвав из рук Тьелы небольшой обрывок бумаги, Анжелика пробежала глазами написанные впопыхах строки:
«Помню о нашем разговоре. Сегодня его комнаты будут пусты. Самое время предпринять нужные шаги. Уверен, вы легко поймёте, где искать».
«Легко поймёте, где искать…» – пробурчала Анжелика про себя. Потом посмотрела на Тьелу.
– Приготовь мне удобную одежду. Я собираюсь пройтись прогуляться.
– Туда же, куда обычно гуляете по ночам? – хмыкнула служанка.
– Нет! – торопливо отрезала Анжелика. – Совсем в другую сторону! И одежда нужна другая! Удобная, а не красивая! Не тяни, давай быстрей!
При помощи Тьелы она облачилась в широкие мужские кюлоты, в которых можно было лазить через окно, не опасаясь, что порвёшь о гвозди шёлковый подол. Подобрала такую же свободную блузку, и сказав служанке, чтобы та отправлялась спросить на кухне про ужин, Анжелика дождалась, пока останется в одиночестве, и поспешила в закрытый сад.
Мартин отличался дикой безалаберностью в вопросах охраны, и Анжелика это хорошо знала. Если во времена Фридриха в королевских покоях охранялась каждая щель, то Мартин ставил столько гвардейцев, чтобы те не мешали ему самому отлучаться куда угодно и когда угодно. Поэтому, проникнуть в спальню короля Анжелике, которая бывала там уже много раз, не составило особого труда. Глубоко вздохнув, она принялась оглядываться в поисках того, что могло скрывать тайник или намекать на местоположение завещания.
Мартин встретился с Дорицким тогда и там, где была условлена эта встреча. Они поздоровались, обменялись репликами о здоровье и погоде… И тут Мартин понял, что не может рассказать ему про Анжелику. И в то же время, Дорицкий стоял, ждал и смотрел на него… И нужно было хоть как-то объяснить, зачем он его позвал. Потому Мартин решил зайти издалека.
– Вы так давно во дворце, наверняка знаете всё и обо всех, – сказал Мартин и тут же понял, что фразу построил неудачно.
Дорицкий вежливо улыбнулся.
– Если и так, то я не привык разносить сплетни, Ваше Величество.
– Мне не нужны сплетни о других. Я только хотел спросить, что говорят обо мне.
Дорицкий внимательно смотрел на наследника, так, что по его лицу невозможно было прочитать что бы то ни было.
– Говорят о том, с кем я провожу время по ночам! – с напором продолжил Мартин, начиная злиться на себя за то, что затеял эту беседу.
– Вы о виконтессе Кауниц-Добрянской? – спросил Дорицкий всё с тем же нечитаемым выражением лица.
Мартин понял, что это конец. Слова матери были правдой. Сердце бешено билось в груди. Всё, во что он верил, было ложью. Все слова, все признания и обещания, всё потеряло смысл…
ГЛАВА 16. Предательство
– Верно, я говорю о ней, – Мартин заставил себя говорить спокойно, хотя в груди всё клокотало от ярости. Он чувствовал себя преданным и в это мгновение ни капли не сомневался, что всё было подстроено. «Случайная встреча в лесу…» – от этой горькой мысли ему самому стало смешно. Конечно же, в этой встрече не было ничего случайного! Он был далёк от придворных методов и дворцовых интриг, но кое-что, всё-таки, понимал.
«Анжелике нужно было удержаться при дворе», – Мартин удивился тому, как легко сложилась в голове эта мысль. – «Она понимала, что после смерти короля станет никому не нужна. Ну, или, как минимум, сильно потеряет в статусе. Понимала, что я не оставлю рядом ту, кто занял место моей матери. И решила подстраховаться. Наверное, она понимала, что сильно рискует… Илюмин, вот почему она сразу бросилась мне в объятья! Знала, что другого шанса не будет, что нужно спешить! И ведь она даже не пыталась ничего скрывать! Давила на жалость, и, в то же время, смеялась мне в лицо, говорила, как глупы мужчины, когда видят слабость!»
Больше всего Мартину сейчас хотелось ударить себя по лбу и, желательно, побольнее. Но, первой ошибки ему хватило, чтобы понять: дворец – не место для открытого проявления чувств. Внутри всё заледенело, и уже почти что спокойно он спросил:
– Вы хорошо её знаете, Ваше Сиятельство?
– Да как вам сказать… – Дорицкий сделал вид, что задумался. – Пожалуй, виконтессу толком не знает никто. Очень хитрая, знаете ли, девушка. У неё десять масок, и что под ними… остаётся только гадать.
Мартин задумчиво смотрел на Дорицкого, пытаясь решить насколько можно ему доверять.
– Как по-вашему, чего она от меня ждёт? – спросил он наконец, решив, что не обязан будет следовать советам, которые сейчас получит.
– Вы… имеете в виду, что она предпочитает в области… ухаживаний? – глаза Дорицкого сверкнули любопытством, он, как будто бы, очень хотел дать рекомендации на эту тему, но Мартин его перебил:
– Да нет же! Что ей от меня нужно, вот я о чём?
– Так ведь… – Дорицкий развёл руками. – Всем известно, Ваше Высочество, что нужно таким людям. Становиться женой, растить детей, она не хочет, управлять поместьем… Как вам сказать, это не для неё. Вот и ищет лёгких побед. Подарков, титулов, влияния, славы… Я полагаю, любые ухаживания подобного рода придутся ей по вкусу.
Мартин скрипнул зубами, но заставил себя никак иначе не проявить вспыхнувшей ярости.
– Всё так просто?
– А как по-другому? Ваше Величество, да вы не расстраивайтесь… Виконтесса очень красива, немудрено, что вам захотелось принять её предложение разделить постель. Или она сыграла с вами в древнюю, как мир, игру? Изобразила из себя жертву и позволила себя загнать? В любом случае, не советую вам обманываться, инициатива исходила с её стороны, даже если вам показалось наоборот.
Мартину никак не показалось. Та первая ночь, которая, как он думал, их объединила, до сих пор вспоминалась как сон. Никто не был первым, и уж конечно, никто никого не загонял, все их движения сливались в единую симфонию, в которой каждый следовал партии, написанной судьбой.
«Или всего лишь девчонкой, куда более опытной, чем я».
Мартин понял, что в сердце разливается пустота. А Дорицкий, почему-то, посмотрел на часы.
– Ваше Величество, ни в коем случае не смею отягощать вас проблемами, но коли уж вы изволили пригласить меня на личную встречу, возможно, согласитесь оказать мне небольшую милость?
– О чём вы? – спросил Мартин, едва-едва разбирая его слова.
– Если позволите, в руках вашего отца находились некоторые документы, которые принадлежали моей семье и которые он собирался мне отдать.
В любой другой момент подобные слова насторожили бы Мартина, но сейчас ему было абсолютно всё равно.
– Они хранились у него в письменном столе, полагаю, вы легко их узнаете. Не могли бы вы посмотреть его бумаги и, если не найдёте эти документы ценными для себя, сделать то, что собирался Его Величество Фридрих?
– Что за документы?
– Если соблаговолите быть милосердным и пригласить меня в свой кабинет, я всё расскажу вам там.
– Конечно… Завтра…