Ему показалось, что писатель едва ли не захлопал в ладоши, его глаза блестели. Ветер с моря донес запах свежести и тумана.
– Во что вы верите? – задал вопрос Бертони.
– Во все!
– Я тоже… Как прекрасен Рим!
– Я его не видел.
– Увидите. А если не увидите, то напишете…
– Гоголь был в Риме. А ведь это мой любимый писатель. Он жил там… Он был уже известен, когда поехал туда.
– Вы хотите повторить путь Гоголя? – брови Бертони взлетели вверх. – Он же был, если не ошибаюсь, похоронен заживо. Вы хотите такой участи?
– Конечно, нет.
– А почему? Это было бы занятным экспериментом. Все говорят о технике. А я говорю: ищите людей, ищите человека, который стал бы как витрувианский человек Леонардо да Винчи многоруким и способным дотянуться до любой цели. Человек эпохи Возрождения – не пустой звук. Все гении – существа одного порядка. Или, как говорит русская поговорка, слеплены из одного теста. А проблема времени – важнейшая из всех.
– Я так и представляю сюжет: молодой инженер изобретает машину времени и переносится в далекое прошлое.
– Во времена Юрия Долгорукого, когда основывается Москва.
– Нет, немного ближе – во времена Ивана Грозного.
– Почему именно эта эпоха?
– Есть параллели, – нехотя сказал, словно выдавил, Булгаков.
Его собеседник ничего на это не ответил.
– Вам нравится Москва? Раз мы уж заговорили о ней, – неожиданно спросил писатель.
– Мне больше нравится Рим, – и Бертони захохотал. – Но Москва тоже красивый город. Но родина… Родину ни на что не променяешь.
– Вы родились в Италии?
– Нет, – сказал Бертони после недолгой паузы. – Но я жил в юности в Италии. И люблю эту страну. В Риме чувствуешь, как сдвигается время. Причем буквально.
– Города как люди.
– О да! Рим мне представляется стареющим благородным патрицием. А Москва – юная барышня, которая хочет всем нравиться.
– Как странно мы с вами говорим то о прошлом, то о будущем, но никак не о настоящем.
– А настоящего не существует, как и прошлого, и будущего. Все находится одновременно в одной точке, – кивнул Бертони. – Мы сами и есть и точка, и Вселенная. Во все времена главным было выведение особой породы людей. Обратите внимание на риторику – новый человек, новые люди. Кто это? Кем они должны были стать? Почему к ним такое внимание? Не задумывались над этим…
– Новый человек…
– Да-да. Мы живем в удивительном мире техники, которая на наших глазах все время совершенствуется. Кажется, что ей нет предела. Еще недавно, в прошлом веке, человечество ничего не слышало ни об автомобилях, ни о паровозах, ни о самолетах, ни о синематографе. А сегодня мы видим все это воочию. Но меняются ли люди? Достойны они этих изобретений? Или они остаются прежними? Люди как люди.
– Люди как люди, – его собеседник почему-то рассмеялся, нагнулся, подобрал камешек и внимательно посмотрел на него. – С дырочкой. Кажется, такие камни называют талисманами, и они приносят удачу. Она бы мне не помешала. У меня нет еще квартиры и крыши над головой. Что весьма скверно. Видите ли, не так просто, оказывается, отказываться от привычек, даже если ты уже живешь при другом строе. Хочется нормальную квартиру со всеми удобствами, ванную, горячую воду, телефон.
– У вас все это будет.
– Премного благодарю.
– Так и будет.
К ним навстречу спешил молодой авиаконструктор. Бертони смотрел на него с нежностью. Это было особое братство людей, которые собирались штурмовать небо. И, как знак принадлежности к этому братству, они делали себе маленькую татуировку – самолетик на плече.
Глава седьмаяКлюч от всех дверей
Некоторые дни в человеческой жизни можно сравнить со скалами: карабкаешься по ним с неимоверным трудом, не видя конца и края пути. Другие же дни – словно равнины: движешься по ним легко, скоро и беспрепятственно.
– Пожалуйста, приезжайте! – голос Русланы был каким-то тихим. – Скорее… прошу вас.
– Что-то случилось? – спросил Паша.
– Да. Не откладывайте. Я жду…
– Еду. – Машинально он бросил взгляд на часы. Было семь утра. Что-то все же произошло? Вряд ли она стала бы звонить в такой час без особой надобности. Видимо, действительно стряслось что-то серьезное. И ему следует поторопиться. Если он не хочет, чтобы случилось что-то непоправимое.
Руслана встретила его у ворот.
– Проходите в дом. – Губы ее дрожали, а на лице была бледность… – Вчера такое стряслось… Точнее, сегодня ночью.
– Расскажите…
– Нет. Не здесь. В доме.
В доме она села за стол и взяла в руки пачку сигарет.
– Не курю, но тут не могу никак удержаться. Вы курите?
– Нет.
Сигарету она смогла зажечь с третьей попытки.
– Может, вам кофе сварить? Вы вообще завтракали? – спросил Рудягин.
Она помотала головой:
– Еще нет.
– Давайте я вам завтрак приготовлю, – предложил Павел.
– Спасибо. Все в холодильнике. Бутерброд какой-нибудь сделайте. Буду рада. С сыром или колбасой. Я не привередлива.
Паша быстро сделал бутерброд с сыром, который назывался «С голубой плесенью».
– Кофе сварить?
– Турка в шкафчике над плитой. Полторы чайных ложки на чашку. Сахар там же. Одной ложки достаточно. Я не люблю, когда кофе переслащен, теряется его вкус.
Запах кофе поплыл по комнате.
– А себе кофе вы сделали?
– Я не голоден.
– Сделайте, я не могу сидеть и завтракать в одиночестве. Это неправильно.
Рудягин сварил себе кофе и сел напротив Русланы. Она уже отпила полчашки напитка, съела бутерброд, и ее щеки порозовели.
– Ну так что вас напугало? – оживленно начал Паша. Сам про себя такой тон он называл тоном бодрого дядюшки. Он не очень любил вживаться в эту шкуру. И, по правде говоря, она была ему чужда. Но деваться здесь было некуда.
– У меня был один человек. Здесь. Сегодня ночью.
– Кто? – Паша оглянулся, словно ожидал воочию его увидеть.
– Это была девушка.
– А собака? Она никак не отреагировала на вторжение чужого человека?
Руслана пожала плечами:
– Наш алабай крепко спал. Что это было, не знаю. И почему он не залаял – для меня загадка. Девушка возникла как бы из ниоткуда. Я спала, но неожиданно почувствовала чье-то присутствие – и проснулась. Я приподнялась на кровати и собиралась закричать. Но она села на кровать и закрыла мне рот рукой. Меня охватил ужас. Тогда она шепнула мне: «Не кричи. Я пришла с миром. Просто нужно поговорить… Ты не будешь кричать?» Я кивнула. Она отошла от меня и включила свет. И здесь я разглядела ее как следует. Невысокая девушка в джинсах и футболке. Она сказала, что ее дедушку убили и что она хотела бы поговорить с моим дедом. На что я сказала ей, что моего дедушку тоже убили… Какое-то время она молчала, переваривая эту информацию, потом сказала, что это невероятно… И добавила, что теперь надо ждать следующих смертей. Я удивилась и спросила: о чем это она? о каких смертях? Тут она достала список и показала мне. Там шли фамилии людей, которых я не знаю.
Паша подался вперед:
– Вспомните, это очень-очень важно…
Руслана покачала головой.
У Паши мелькнула мысль. Он достал фотографию Киры и показал ее Руслане.
– Она?
Руслана кивнула:
– Да.
– Рассказывайте дальше…
– Она еще спросила, остались ли после моего дедушки какие-либо бумаги. Я ответила, что если что-то есть, то в московской квартире. Но я сказала, что у нас есть семейный фотоальбом. Я показала его ей. Она сфотографировала несколько снимков. А потом… ушла… И еще… У нее был пистолет, которым она угрожала мне.
– Знаешь, почему я не люблю беседовать с очевидцами? – спросила Пашу Светлана Демченко.
– Нет. Попробую угадать. Потому что они слишком назойливы и много говорят?
– Это полбеды. Много говорят – это даже хорошо. Можно что-то выловить из потока и профильтровать информацию. Здесь другое. Представь себе, что каждый видит свою реальность. И один и тот же факт может интерпретироваться совершенно по-разному. И получается, что все врут. А просто каждый видит что-то свое. Я первое время думала, что сойду с ума. Мне казалось, что все свидетели врут или намеренно издеваются надо мной. А оказалось – ничего подобного. Просто у каждого своя реальность, и она не пересекается с реальностью других людей. Вот так. Нет лгунов, есть люди со своим взглядом на мир. Так мне объяснила знакомая-психолог. Вот так-то. Слушай, если я стану ворчать или меня будет заносить куда-то не туда, не обращай внимания. Я не выспалась, так что настроение паршивое. Но причина не только в этом. Младший ребенок хочет поехать на море. Его лучший друг отправился отдыхать в Геленджик. А я говорю: у меня работа, а на самом деле стыдно признаться, что нет денег. Как это все рассказать ребенку? О деньгах. О том, что их нет. А есть зарплата. У меня и у мужа. Послушай только, как звучит. Зар-плата. Если убрать звук «р», то будет заплата. Заплата на жизни, заплатка на твоих финансах…
Павел молчал.
Светлана сидела за рулем.
– Ладно. Не буду жаловаться. Ты завтракал?
– Да.
– Но кофе нам не повредит?
– Никак нет.
– Тогда куплю.
Светлана притормозила у первого попавшегося кафе и купила два кофе. Сделала глоток.
– Не скажу, что гурманство. Но весьма сносно.
– Говорят, что хороший кофе только в Италии.
– Возможно, знаешь такой анекдот. Один мужик говорит другому: «И где я только не был. И в Италии не был. И во Франции не был, и в Германии не был…» Смешно. Да? Или не очень…
– Старый анекдот. С бородой.
– Ладно. Нам сейчас с этой Светланой Жарковой надо побеседовать. Местной активисткой.
– Да, помню.
– Надеюсь, что ее реальность максимально совпадет с существующей.
Светлана Жаркова встретила их в прихожей. Навстречу выбежала шоколадно-коричневая такса и обнюхала их.