– Только в самых общих чертах. Без подробностей.
– Кого из его друзей вы знали?
– Никого.
– Он не приводил их в дом, на праздники?
– Нет. Дедушка жил довольно замкнуто. Если с кем и встречался, то я не в курсе. И меня он ни с кем не знакомил. Только один раз… – Она запнулась.
– Говорите!
– Мы с ним встретились в городе, пошли гулять. Он разговаривал с мужчиной, а я крутилась неподалеку.
– Мужчину вы не запомнили?
– Он был высокий. В шляпе.
– А как вы справляли дни рождения дедушки?
– Дома. В домашнем кругу. Дедушка не любил большие застолья.
Все понятно – в мозгу словно расплылось больше пятно, которое увеличивалось в размерах и никак не хотело сжиматься. Секретность, желание проводить время в кругу семьи – все это было понятным и объяснимым. Неясно было только одно: что делать со всем этим дальше, куда двигаться? Руслана смотрит на нее большими непонимающими глазами и ждет объяснений, подсказок. А она сама ждет их… или того, кто объяснил бы ей, что все-таки случилось. Что делать? И кто виноват? Извечные вопросы русской классики.
– Остались ли от дедушки какие-либо бумаги?
– Не знаю. Если только на квартире.
– Где ваш отец?
– В командировке. В Тюмени. Он взял билет в Москву. Но прихватило сердце, вызвал «Скорую». Сделали укол. Отлежится немного – и приедет.
– Он работает на закрытом предприятии «Антей-5»?
– Да. – На лице Русланы мелькнула слабая улыбка. – Вы и это успели узнать? Зачем?
– Я же говорю: хочу выяснить правду.
– И все-таки я вас не понимаю…
– Не будем об этом… Я еще раз вас спрашиваю: есть ли у вас какие-нибудь бумаги, фотографии? – Кира помахала пистолетом. «Господи, прости меня, – прошептала она про себя, – но у меня нет другого выхода. Мне нужно узнать правду и покарать убийц».
– Есть альбом со снимками. Он хранится у нас давно. Семейный, – после недолгого раздумья сказала Руслана. – Он в большой комнате.
Они пошли в гостиную.
– Вот книжный шкаф. Во втором ряду альбом.
Взяв альбом с полки, Руслана опустилась на кресло. Кира придвинула стул и села рядом.
Пожелтевшие фотографии. Незнакомые люди.
– Вот дедушка молодой.
Мужчины улыбаются. Смотрят в объектив. Кто-то напротив – слишком серьезен.
– Я сфотографирую. – Кира достала мобильный и щелкнула фотографии.
Одна фотография вылетела из альбома и упала у ножки кресла. Руслана не заметила этого. Кира незаметно запихнула ногой фотографию подальше. Когда Руслана относила альбом обратно, Кира нагнулась за снимком, который лежал под креслом, и спрятала его в карман. Рассмотрит потом.
Вскоре она ушла. Взяла у Русланы номер телефона. Та смотрела так, словно хотела еще о чем-то спросить, но не решалась.
Дома Кира достала снимок и внимательно рассмотрела его. Двое мужчин и женщина. Один мужчина – размыт, нечеткое изображение. Второй – видимо, дедушка Русланы. Молодая женщина. Брюнетка. Красавица. Лет тридцать. Может, меньше. Платье в горошек. Ниже колен. На заднем плане какой-то санаторий. Пальмы. Они стоят у подножия белой винтовой лестницы.
Кира перевернула снимок:
Пусть это будет на память тебе, Анита, любовь моя. На память о чудесном знакомстве и нашей любви. 1962 год.
Она подошла к окну. Почему-то погладила кактус.
Пушистик. «Мы прорвемся, – прошептала она ему, словно тот мог слышать. – Кажется, тебя пора полить…»
– Слушай, ты сумасшедшая! – воскликнул ее друг, когда она выросла на пороге его квартиры без предупреждения.
Сто лет не виделись. Никита Самарский – так он гордо называл себя в пабликах. А попросту – Никита Семенов.
– Являешься ко мне спустя столько времени и хочешь, чтобы я тебе помог? – В голосе звучала неприкрытая обида. – Почему ты так долго не звонила? И вообще, старуха, ты прекрасно выглядишь. Эта короткая прическа тебе идет.
– Я знаю.
– Отлично. Так держать.
Она помнила, что оборвала знакомство, когда Никита стал уже слишком назойлив и попытался переступить границы дружбы. Она решила маленько остудить его и отойти на расстояние. И это было уже больше двух лет назад.
– Ладно. Оставим. Тут недавно такая телка обрисовалась на горизонте. Вцепилась в меня. Таиланд… Бали… Далее везде. Предлагала сделать визу цифрового кочевника. И работать на удаленке в райских условиях. Представь себе – океан… белоснежный песок… пальмы…
– А ты?
– А я… взял время на раздумье. Ты же знаешь, в Москве я связан незримыми узами со многими людьми, есть дела, обязательства. Так вот взять и оборвать в одночасье свое физическое присутствие здесь я пока не могу.
– Ясно.
Кира не сомневалась, что упомянутая «телка» существовала только в воображении Никиты. Просто ему хотелось подколоть Киру. Показать, что он прекрасно живет и без нее. И даже является объектом поползновений прекрасных дам. Эх, Никита, Никита, если бы ты только знал, как меня все это мало трогает. Но если я дам ему это понять, то обижу… лучше промолчу.
– А дела?
– О’кей. Тусим. Работаем. Продвигаемся.
– Я знаю, что ты крутой айтишник и хакер.
– Не льсти… – Никита залился тонким смехом. Он был высоким и худым. Волосы зачесывал назад. Правая рука у него была вся в татуировке. Длинный сложный узор с розами… Раньше этого не было.
– Я к тебе с одним делом.
– Я понял. Пиццу заказать?
– Давай.
Однокомнатная квартира Никиты напоминала сарай. Все в ней было свалено вперемешку: книги, одежда, компьютеры, которые он взял в ремонт, железяки непонятного назначения. Узкая кровать приткнулась к стенке.
– В общем, так. Для твоих вопросов комп нужен?
– Да.
– Тогда сюда в угол. Добро пожаловать.
Свободный угол был занят двумя пуфиками и низким столиком. Никита перетащил на столик ноутбук и вопросительно посмотрел на Киру:
– Тебе будет удобно?
– Норм.
Он включил лампу. Свет вспыхнул и заискрился в изумительной красоты цветном стекле.
– На барахолке купил. Говорили, что антикварная… Захотелось себя побаловать.
– Молодец!
– Впрочем, ты никогда не принимала меня всерьез. Для тебя я Никита то, Никита се… Никита помоги. Никита сделай…
– Послушай. Оставь эти давние разборки и обиды. Сейчас они никому не нужны.
– Все. Понял.
Они сели на пуфики.
– Ну, давай свой вопрос.
– Есть фотография. Нужно установить, где она сделана.
– Интересный вопрос… – протянул он. – А для чего?
– Надо. Никита, ты же друг. И здесь лучше лишних вопросов не задавать.
– Друг, друг. Кто же спорит. Давай сюда фотографию. Чем могу – помогу.
Кира достала из сумки и протянула ему фото:
– Вот.
Он повертел ее в руках:
– Занятная вещица. Старая.
– 1962 год. Юг. Пальмы. Что это? Крым? Кавказ? Есть здание санатория. Можно по нему узнать – что это. Существует же наверняка такая программа.
– Нужно время.
– Я жду.
– Сейчас попробую.
Незаметно Кира уснула – сказалось напряжение последних дней. Проснулась от того, что Никита бесцеремонно тряс ее за плечо.
– Пора, красавица, проснись: открой сомкнуты негой взоры навстречу северной Авроры, звездою севера явись! А лучше юга. Так как фотография, которую ты мне дала, сделана на юге.
– Кавказ?
– Не угадала, старуха. В Крыму. Феодосия. Санаторий называется «Ласточка». Романтично, не правда ли? Там отдыхали непростые люди. Судя по скудной рекламе в интернете. Так что твое любопытство я удовлетворил?
– Да.
– А награда?
– Деньги?
– Обижаешь, Кирюха. Денег мне от тебя не надо.
– Слушай, давай бросим все эти глупости и останемся друзьями.
– Слушай, если глупостью ты считаешь совместный ужин с уже остывшей пиццей, то я тогда не знаю, что тебе и сказать…
Кира рассмеялась:
– О’кей. По рукам.
– По рукам. Кстати, ты, кажется, их не мыла. Марш в ванную!
– Когда ты стал таким поборником чистоты?
– После ковида. Я ведь два раза болел. Один раз очень тяжело, думал, что помру. Дал обет посетить какой-нибудь монастырь и пожертвовать туда деньги. Когда выкарабкался, то рванул на Валаам. Вот где благодать: душа поет и отдыхает! Мысли разные благостные лезут в голову. Просветляешься. И на мир смотришь по-другому.
– Позвонил бы, если помощь была нужна. Что же ты молчал?
– Не хотел беспокоить.
– И зря!
Ванная комната, она же туалет, в отличие от комнаты, не просто блистала идеальной чистотой, но еще и была отделана в помпезном стиле: мраморные полы, сама ванна-джакузи с трудом вместилась в помещение.
Когда Кира вышла из ванной, то отметила:
– Шикуешь? Как римский император?
– Должен же я хотя бы иногда предаваться роскоши. Не все же бедному айтишнику жить в суровой аскезе.
– Точно. И где там пицца?
– Скоро будет. К ней я еще заказал красное итальянское вино. Не возражаешь?
– Отнюдь.
При расставании Никита сунул ей конверт:
– Это что?
– Кира, это тебе пособие от соцзащиты. А соцзащита твоя в данном случае – это я. Что-то мне подсказывает, что ты попала в передрягу. Не знаю, насколько серьезную. Но не хочешь говорить, не говори…
Кира только кивнула.
– Там сумма. Скромная. Но от души. Передавай привет деду.
– Он умер…
– Вот как! Мои соболезнования.
И, предупреждая его дальнейшие расспросы, Кира чмокнула Никиту в щеку:
– Пока. И спасибо за все.
– Прощевай. Если что, звони. Кстати, дай мне твой телефон.
Никита взял ее сотовый, исчез в комнате и вынырнул оттуда через пять минут.
– Я там защиту повышенную поставил от взлома. Правда, те, кому надо, все равно могут взломать. Но во-первых, не факт, что сумеют. А во-вторых – точно помучаются какое-то время. С моей защитой тебе поспокойней будет.
На улице Кира пересчитала деньги, которые ей дал Никита. Две тысячи евро.
– Спасибо, друг, – прошептала она, – спасибо.