Складки и многочисленные мелкие морщины на его лице расправились, от горящего взгляда можно было зажигать спичку.
– Добровольцем записался в девятнадцатый Иллинойский полк. Его командиром оказался земляк, бывший полковник Генерального штаба Иван Васильевич Турчанинов. Меня он заметил и приблизил, назначив командовать взводом. Так я и стал сержантом. Вспомнил командира не потому, что соотечественник. Как и в вашем случае, с ним рядом всегда находилась жена. Тоже русская, врач полка. Докторша и ампутировала мне раненую ногу. В стычке с конфедератами пуля разбила коленную чашечку. Нужно было остановить начинающуюся гангрену, – мэр постучал по деревяшке рукой. Дымов с уважением отметил здоровенную, как кувалда кузнеца, ладонь мэра-сержанта.
– Демобилизовался. Вернулся в Сан-Франциско, где ставший уже сенатором Питер Харрис и предложил участие в выборах мэра города. Победил конкурентов легко. Питер у нас в большом авторитете!
Молчавший все это время рыжий ирландец скрипучим голосом добавил:
– В том бою теперешний мэр совершил настоящий подвиг!
Лицо отважного бойца, в ответ на заслуженную похвалу, покрылось стыдливым румянцем. Подтверждая справедливость приметы о «скромности как обязательной черте храбреца», Тарбеев толкнул с силой воздух обеими руками, как бы отталкивая ирландца. В этом жесте было заложены столько немой силы, что даже Николай чуть отпрянул в сторону.
Дымову, в прошлом военному, оказались близки волнения товарища, связанные с напоминанием о пережитых сражениях. Промелькнули в его сознании и лица однополчан: Христофора Феофановича Острено, Якуба Чайковского, старого солдата, вынесшего его, раненого, с батареи, Питера Харриса. У Дымова непроизвольно вырвался вопрос:
– Где же Питер?
– Наш общий спаситель живет в Вашингтоне. Большой человек, сенатор-республиканец! А с его молодым другом – помните Джона Рокфеллера? – я сведу немедля. Он сейчас в городе, запускает нефтеперерабатывающий завод. Все деньги, свои и друзей, вбухал в новое дело. Кстати, он же оформлял страховку на созданную нами компанию «Тугур». Вот…
Было видно, что Тарбеев сказал то, о чем не следовало говорить. Напрасно искал выход из ситуации.
– Вообще об этом он вам сам расскажет, – наконец нашелся Семен.
Дымова насторожила эта недосказанность. Тем более что речь шла о человеке, контролирующем страховые средства компании. Николай рассчитывал получить их для вложения в свое новое дело, в Америке. В сущности, деньги, свою долю, полученную при выходе из китобойной компании, он имел при себе в наличности. Но средства на счетах банка следовало проверить и заставить работать на себя. Идею подала Лиза, еще на Тугуре, когда они обнаружили завещанный Бошняком клад, оказавшийся высушенной китовой отрыжкой, амброй. Планировали построить предприятие по производству духов – с расчетом на психологию людей, уставших от братоубийственной войны и желающих насладиться благами мира и любви. Во время передышки всегда хочется компенсировать недополученное и недолюбившее.
На следующий день Дымов перевез жену с ребенком в большой дом мэра. Сам поехал на строящийся нефтеперерабатывающий завод. Торопился увидеться с Рокфеллером, своим страховщиком.
Производственная территория представляла собой нагромождение металлических конструкций разной величины и длинных труб, переплетенных змеиными клубками. В скальном карьере множество рабочих копали и без того глубокую яму, главный резервуар для хранения нефти. Им навстречу с тяжелым пыхтением маленький паровоз толкал три железнодорожных цистерны по кривым чугунным рельсам. Везде занятые делом озабоченные люди. Не радовал лишь тухлый запах гниения, казалось, исходящий от всех, кто здесь находится. «Построить бы рядом придуманную Лизой фабрику по производству духов, и новые запахи, нравясь людям, заставят работать еще лучше», – усмехнулся Николай от неожиданной идеи о конфликте противоположностей, в котором скрыт секрет конкуренции. Конечно, он не знал о том, что мысль материальна.
Николаю хотелось быстрее закончить сегодняшнее дело и отпраздновать втроем с женой маленький семейный праздник. Ванечке исполнялось пять месяцев. Воображение снова забежало далеко вперед. Представил его взрослым юношей, хозяином фабрики, о которой мечтала Лиза. В спешащем им навстречу молодом человеке виделся взрослый его сын. На его плечи небрежно накинута желтая куртка в масляных разводах. Дымов нашел его внешность соответствующей предприятию: наклоняется напряженно вперед, взгляд стремителен и безжалостен, но в то же время будто испуган собственной грандиозной затеей. В его резких и осторожных движениях чувствовались повадки вожака волчьей стаи. Поравнявшись, молодой человек назвался: «Джон! Джон Рокфеллер». Мужчины узнали друг друга, но никто не проявил первым инициативу на сближение. Изучающие взгляды встретились на секунду. Так обычно обнюхивают воздух хищники, проверяя меченую территорию.
Отрывистое рукопожатие и разговор на ходу ничуть не обидели Дымова. Он помнил, каково ему было в ходе строительства тугурского предприятия. Возбуждение и целеустремленность переходили от молодого человека к гостю.
Они сошлись характерами. Джону Рокфеллеру шел двадцать шестой год, а Николаю Дымову – двадцать девятый. Джон объяснял Николаю свою историю:
– Прошло полтора года, как я вложил свои и ваши деньги, имеющиеся на счету вашей компании, в новое дело. Ну не мог я ждать письменных ответов из Тугура полгода. Рисковал. Снял без спроса ваши деньги и купил на них брошенные нефтяные скважины в Северных и Южных Штатах. В самый разгар Гражданской войны нефть стоила не больше питьевой воды из городского водопровода. Баррель уходил за сорок восемь центов! Обзывали сумасшедшим, предлагая вложить средства в обеспечение воюющей армии, где прибыль составляла не менее двухсот процентов. Чего говорить, цена барреля китового жира была тридцать долларов! Вот вы, китобой, за два-три года после нашего знакомства заработали кучу денег?
Дымову льстило такое внимание, потому не без гордости ответил:
– Деньги получились хорошие. На каждого из четырех акционеров вышло по полмиллиона чистой прибыли.
– О, значит, вы сегодня при деньгах! – воскликнул молодой Рокфеллер, окинув собеседника колючим взглядом, – я делаю вам хорошее предложение.
Джон замахнулся правой рукой, и Николай подставил под ее дружеский удар свою ладонь. Ставшие вдруг единомышленниками мужчины дружно рассмеялись.
Джон доверительно коснулся плеча нового компаньона:
– За эти два года нефть в несколько раз взлетала в цене, и ее баррель стоит сегодня сорок долларов. Чудесное превращение вчерашнего нищего в богача! Сказка стала явью. Дело в том, что из нефти производят керосин, который ввиду своей дешевизны активно вытесняет с рынка энергетики – китовые свечи, газ из него и жир. Китовый промысел, мой дорогой китобой, вчерашний день. Будущее за «черным золотом»! Такова цена научно-технического прогресса. Кстати, ваш соотечественник химик Дмитрий Менделеев исследовал технологии ее переработки. Изобрел керосиновую лампу с фитилем и резервуаром. Только в России без энтузиазма восприняли его открытия. В отличие от меня и потребителей, оценивших удобства, безопасность и, главное, дешевизну!
– Чем же меня-то заинтересуете? – растерянно спросил Дымов. – Нефтяные скважины и разведанные залежи нефти в Америки сами скупили! Другим ничего уже не осталось.
Молодой предприниматель остановился перед цистерной, из которой по резиновым шлангам в заводские трубы переливалась сырая нефть. Не скрывая раздражения, ударил кулаком по ее железному основанию – звука почти не было слышно.
– Вот подобно тупой цистерне, непробиваемы и американские железнодорожники, – зло проговорил Рокфеллер, – они сговорились держать высоченные цены за перевозку нефти. Выход один, опять заимствованный у гениального Менделеева, самим строить нефтепровод. Только таким способом сорвем сговор монополистов. Вам, дорогой Николай, предлагаю войти в состав «Стандард ойл». Взятые мною без разрешения деньги китобойной компании предлагаю вложить в новое, пусть и рискованное дело. Таковы условия вашего вхождения. Прибыль делим в равных долях. Каково?
Страна с огромными неосвоенными территориями давала возможность каждому испытать себя. Самореализация и успешность возводились в ранг геройства. За такие качества платили долларами, как за скальпели врагов. Оплачиваемый патриотизм вошел в сознание с первых шагов этих людей на новом континенте.
В октябре 1864 года Рокфеллер вместе с Дымовым вложили средства в строительство первой линии шестикилометрового трубопровода. За год по нему перекачали тонны «черного золота». Монополии железной дороги наступал конец. Но Дымов помнил о непостоянстве Рокфеллера, зависящего от количества получаемой прибыли. Джон был типичный одинокий волк, потому Николай задумал на пике удачи покинуть вчерашнего компаньона. Здесь, в Америке, он научился менять род деятельности и таким бесхитростным способом уходить от неминуемой конкуренции с бывшими коллегами по бизнесу. Дымову пришла мысль диверсифицировать деятельность: заработанные на строительстве трубопровода деньги направить в железнодорожную сферу. Именно в перевозку нефти по железной дороге в специальных цистернах. Для нового бизнеса нужны были большие деньги, и тогда Дымов вспомнил о «кладе Бошняка». Оказалось, существовало старинное правило, по которому амбра продавалась на вес золота. Дымов незамедлительно продал амбру, получив достаточную сумму на покупку железнодорожной ветки. Так за счет одного ресурса создавался новый, как за циклом времени следует новый цикл.
20
Наступил 1870 год. Дымовы не собирались никуда уезжать из Америки, но неожиданно случилось событие, заставившее их поменять планы. Питер Харрис, ставший губернатором штата Калифорния, передал друзьям приглашение российского правительства посетить Санкт-Петербург. Питер, со свойственной ему расчетливостью просто объяснил суть витиеватого текста: «Лиза! Графиня, вашему покойному отцу вернули важный родовой титул и прои