— Что вы хотите этим сказать?
Когда словарный запас пуст, вежливые слова подменяет трогательная улыбка. В профилактических целях Анжелина проорала гневный монолог о законодательном запрете после одиннадцати часов вечера нарушать тишину и направилась к выходу.
Едва соседка закрыла за собой дверь, хулиганистая картина вновь появилась на потолке, издавая издевательски громкий гогот. Я пригрозил ей кулаком — угроза не помогла, запустил туфлей и ещё больше развеселил казаков. Ржанье усилилось, когда, давясь смехом, один из запорожцев прокричал: «Нiхай буде вiн Нечипайбаба!» — «Нi, Незамикайворота!» — затем охальник повернулся спиной, снял шаровары, наклонился, выставив напоказ до неприличия увесистые ягодицы, и запел низким завораживающим баритоном Дмитрия Гнатюка: «Ніч яка місячна, зоряна, ясная! Видно, хоч голки збирай. Вийди, коханая, працею зморена, Хоч на хвилиночку в гай».
Анжелина сдержала слово — минут через пять перед домом остановилась патрульная машина и чернокожий полицейский, размером в полтора Шварценеггера, обвешанный орудиями устрашения — дубинкой, наручниками и пистолетом, позвонил в дверь. Появление стража порядка оказалось достаточным, чтобы картина исчезла и навсегда, зато письмо, которое, запорожцы, расположившись на потолке, писали вчерашним вечером, на другой день появилось в почтовом ящике. Не удивительно, что оно было без обратного адреса, а вместо почтовой марки на конверте красовался штамп бизнес-почты.
«Шановний пане!
Дякуемо за прiбуття у Америку. Шаблю тримайте гострої, коня ситим i ждiть вказiвкiв гетьмана. Остерігайтеся шпигунів москалів, вони…»[11]
— Чёрта с два! — кинул письмо на стол, не дочитав его. — Я не игрушка в твоих руках и не участвую в московско-казацких битвах!
Письмо не обиделось, сложилось вчетверо, пропело слова из шевченковской «Катерины»: «Кохайтеся, чорнобривi, Та не з москалями, Бо москалi — чужi люди Роблять лихо з вами», — и упорхнуло в окно, а на стене, напротив кресла, в луче проектора (непонятно откуда взявшегося — в квартире ничего подобного не было) появилось изображение улыбающихся Софьи и Гриши.
Я рванул к стене, луч прыгнул влево, я — за ним, луч вернулся на прежнее место, всем своим видом, показывая, что намерен поиграть со мной в «кошки-мышки».
— Стриптиза, надеюсь, не будет? — ехидно спровоцировал я насмешницу, не подозревая, что Софья только этого и ждала. Хулиганка моментально разделась догола, и не стесняясь визуального Гришиного присутствия, принялась выделывать вензеля на стене, норовя соблазнить меня нескромными позами. Честно говоря, даже я, хорошо знающий её технические возможности, подобного сюрприза не ожидал.
— Прекрати безобразничать, — как можно спокойнее предупредил я танцовщицу, — или я вызову полицию. (Опыт общения с Анжелиной пошёл мне на пользу). Я подошёл к телефону и снял трубку. Озорства прекратилось. Софья быстро оделась, но луч и не думал убираться из комнаты. Заняв место в центре стены, парочка смиренно вылупила глаза, затем Гриша озорно подмигнул мне, а Софа высунула язык и скорчила гнусную рожицу.
Это было уже слишком — я подошёл к холодильнику, взял помидор и, прицелившись, метнул в бесстыжую парочку. Помидор смачно плюхнулся о стену, оставив характерный след, и плашмя упал на пол, но луч успел уклониться, метнувшись вверх.
— Лёнечка, — мы же интеллигентные люди. Давай спокойно поговорим, — прозвучал неожиданно Софьин голос.
Я вздрогнул и нервно спросил:
— Откуда ты знаешь моё имя?
— Лёнечка, какое это имеет значение… — миролюбиво заговорила Софья (лицо на стене выражало благопристойный вид, готовый к переговорам), но, догадавшись, откуда она могла получить секретные сведения, я прервал её: «А-а-а… вновь эти мазеповские проделки… Старый педофил».
— Не смей оскорблять гетмана! — потребовал Гриша.
— Заткнись! — оборвал я гетмановца. — Я впустил тебя в дом! Доверился… А ты пидор…
Виртуальное изображение Гриши обидчиво скривило рот, выпятив нижнюю губу, и спряталось за Софьину спину.
— Женя, веди себя прилично. Не забудь, что ты потомок Бонапарта, — заступилась за подельника кукловод. — Никогда не поздно обсудить ситуацию заново.
— Что ещё ты от меня хочешь?
— Вот это другой разговор. Только дай слово, что ты не будешь перебивать и спокойно выслушаешь до конца. — Я промолчал, не желая ничего обещать злодейке. — Не имеет значения, как ты попал в Америку, — примирительно улыбнулась авантюристка. — Для достижения цели сгодится любое средство. Конечный результат, вот что самое главное. Поверь мне на слово, хотя между нами в последнее время возникли трения, я по-прежнему тебя люблю, и у меня с Гришей, если тебя это, конечно, интересует, никого интима не было.
Из-за её спины показалась Гришина голова, поспешно одобрительно кивнула, и вновь спряталась за Софьину спину.
«Так я тебе и поверил. Сладко поёшь», — мысленно возразил я, покамест в убаюкивающей манере она уговаривала ей довериться:
— Твоё право не верить моим словам и подозревать во всех смертных грехах. Но согласись, сейчас для этого не самое лучшее время.
— Короче…
— Мы же договорились, ты не станешь перебивать меня, а выслушаешь до конца. Женечка…
— Прекрати так меня называть!
— Окей, окей. Какие мы нервные, — не удержалась интриганка от язвительного замечания. — Будь, по-твоему, Лёнечка Невелев, — иронично растянув слова, она огласила мою новую имя и фамилию. Благоразумно я не отреагировал на издёвку, и она вернулась к спокойному и доброжелательному тону. — Мы прибыли в Нью-Йорк вчера вечером. По студенческой визе. Официально мы студенты Кингсборо Комьюнити колледжа и приехали изучать английский язык. Наша цель, такая же, как и твоя, — поиск военной казны запорожцев. Ты ведь тоже за этим приехал? — Она не дожидалась ответа, впрочем, я не собирался опровергать или подтверждать её домыслы, и подвела итог: — А раз так, у нас общие цели, и мы одной верёвочкой связаны.
— Как ты оказалась на стене? — оборвал я нескончаемый монолог.
— Сущие пустяки. Гетман не мог оставить тебя без присмотра женщины. У тебя ведь пустой холодильник, а на клетчатой рубашке вторую неделю нет пуговицы. Выгляни в окно. И, пожалуйста, без глупостей. Разбирательства с полицией, как ты понимаешь, не нужны ни мне, ни тебе. — Софья собрала губы в цветочек, послала воздушный поцелуй и упорхнула.
Луч исчез, унося виртуальные образы, и если бы не след помидора на стене и густая масса на полу, ничего не напоминало бы о Софье и её преданном обожателе.
— Лёня! — с улицы раздался крик, заставивший меня вздрогнуть, — звонкий голос был легко узнаваем.
Я подошёл к окну. Внизу перед входными дверями стояли счастливо улыбающиеся Гриша и Софа. Позади них на земле лежали четыре плотно набитых брезентовых баула и две дорожные сумки.
— Хозяин, принимай гостей, — как ни в чём, ни бывало, весело помахала рукой жёнушка. — Или ты не рад нашему приезду?
Скрипя зубами, — как же не возрадоваться Гришиному появлению! — я спустился по лестнице и открыл дверь, опасаясь, что если своими криками Софья разбудит Анжелину, то соседка вновь позвонит в полицию.
— Тихо, — попросил я и приложил палец к губам.
Не обращая внимания на просьбу, Софья кинулась мне на шею и, несмотря на робкие протесты, пару раз чмокнула в щёки — «поцелуй Иуды» подумалось — затем успокоилась, и тоном, не терпящим возражений, скомандовала Грише:
— Не стой как истукан! Бери сумки и неси в дом!
— Ну… И, как ты думаешь, мы здесь разместимся втроём? — не без тени ехидства спросил я командиршу, после того как баулы оказались на втором этаже, и дочь змеи убедилась, что я живу в крохотной комнате, а мебельный гарнитур состоит из дивана, кресла и прикроватной тумбочки, по совместительству служащей письменным столом. На кухне из мебели — складной стол со стульями, оставленный за ненадобностью предыдущим жильцом. Кстати, матерчатое кресло не первой молодости — тоже его подарок.
— Конечно, за это время ты бы мог лучше устроиться, — грустно заметила Софья, и с присущей напористостью объявила безапелляционно:
— Сегодня мы ночуем здесь, завтра начинаем поиск другой квартиры. Деньги Салмана ещё не закончились. Но учтите, голуби, я не намерена быть вашим вечным спонсором. Вы — мужчины. Найти мамонта, убить его, разделать тушу и принести мясо в дом — ваша обязанность. Моя — хранить огонь в очаге и жарить шашлык. Не будет мамонта — не будет шашлыка. Мы приехали за миллионами. Найти их — ваша задача, а о шашлыке я позабочусь сама.
— Что ты имеешь в виду? — вцепился в последнюю фразу Гриша. — Золото принадлежит народу Украины. Законно избранному правительству.
— Гриша, — прервала его Софья, — о нэньке Украине поговорим на досуге, когда найдём клад. А сейчас давай решать проблемы по мере их поступления. Сегодня один вопрос на повестке дня: как втроём мы устроимся в царских хоромах этого замка. Диван то один.
— Купим надувной матрас. Я могу спать на полу, на кухне, — предложил Гриша и глазами, полными слёз, вылупился на неё. В них звучали мучительные страдания, напомнившие старинный романс: «О бедном гусаре замолвите слово, ваш муж не пускает меня на постой». — Женское сердце сжалилось и размякло:
— Вот и отлично, — радостно воскликнула Софья и озорно сверкнула глазами. — Лео, если захочет, составит тебе компанию. И вообще, муженёк, — на неё нашло вдохновение, и немного потешаясь, а, может, и с намерением заново всё начать, она заявила после многозначительного пяти секундного раздумья, — Лео, тебе не кажется, что мне пора переходить на твою фамилию. Софья Невелева. Тебе нравится? По-моему, неплохо звучит.
Я прикусил язык, не понимая, чего она добивается. Издевается, шутит или неумело пытается реанимировать наш союз? Но если не идёт карта, лучше не зарываться, не ввязываться в сраженье и пропустить игру. Как говаривал Юрочка Дубовцев: «Отыграемся на вистах».