Тайна Миссурийской Сечи
Как и следовало ожидать, семейная идиллия продлилась недолго. Вскоре после начала занятий в Кингсборо Комьюнити колледже Софья сбежала, оставив компаньонов в двухкомнатной квартире на Эманс авеню. Сдержав слово, на седьмой день проживания в коморке на Вест 12-ой, она сняла просторную квартиру с окнами, выходящими на канал, в Шипсхедбее, на пятом этаже. Грише досталась залитая солнцем гостиная с видом на прогулочные катера и водоплавающие утки. Мы же, как подобает супругам, разместились в спальне, её главным достоинством была дверь, закрывающаяся на задвижку и исключающая случайные попытки без разрешения в неё войти. Впрочем, это касалось всех кроме духа гетмана, который легко перемещался во времени и пространстве.
Устраивалась она основательно — ничто не говорило о том, что вскоре она соберётся в бега; в день переезда в арендованную квартиру завезли спальный гарнитур, присмотренный в мебельном центре возле Кони-Айленд аттракционов. На следующий день появился телевизор «Sony», ещё через день — кухонный стол со стульями. Из мебели, доставшейся в наследство от прежних жильцов, остался диван, перешедший в Гришино пользование.
Дорогие покупки Софью не удержали. Упорхнула пташка из гнёздышка с той же лёгкостью, с какой появилась, не став утруждать себя необходимостью объясниться. Ни прощальной записки, телефонного звонка, ни сообщения на автоответчике, или стихов кровью написанных на стене, «До свиданья, друг мой, до свиданья. Милый мой, ты у меня в груди». Словно сдуло порывом ветра. Даже носильные вещи в основном оказались нетронутыми — в спешке она схватила самое необходимое, уместившееся в дорожной сумке, и рванула в бега, не задумываясь, как муж воспримет её поступок.
Впрочем, это мы уже проходили в прошлом и, помня о её предыдущих проделках: бегстве на Кавказ с дудаевским порученцем, нежданном возвращении, и новом флирте с подвернувшимся под руку кладоискателем, очередной вираж «верной жены», после стольких лет счастливого брака ставшей вдруг ветряной и распущенной, был вполне предсказуем. Чем это объяснить? Вырвавшись из рамок семьи и почувствовав сладость вольготной жизни, аферистка пошла по второму кругу. У мужчины вторая молодость — «седина в голову, бес в ребро». У женщины второй молодости нет, зато есть бальзаковский возраст. Устрашившись первых седых волос, с лозунгом: «это есть наш последний и решительный бой», на пороге возрастных изменений, стремительно снижающих сексуальную притягательность, наиболее смелые и отчаянные девушки-старушки, стремятся догулять то, что не успели захватить в молодости и, излишне привередничая, недополучили в зрелые годы.
Новый кульбит я пережил философски. «Повторение пройденного, — укорял сам себе за наивность и малодушие. — Плохих учеников жизнь сурово наказывает за невыученные уроки. Где она, и что с ней, — дальнейшая биография вертихвостки ныне вне моих интересов».
Гриша, главный виновник и участник авантюры, по чьей инициативе мы оказались в Америке, не был готов к подобному повороту. Он загрустил и ходил подавленный, ныл без толку, как сумасшедший: «не той тепер Миргород, Хорол-річка не та». Глянуть со стороны, кто из нас двоих, больнее переживает исчезновение Софьи, и задать случайному зрителю вопрос: «кто, по его мнению, является её супругом?» — тот решительно укажет пальцем на Гришу. Однако следует отдать Грише должное: он не выходил из рамок приличия, понимая, что всё-таки я, несмотря на все перипетии брака, — законный муж, и это моя прерогатива заявлять в полицию о пропаже жены. Но стоило нам остаться вдвоём, как Гриша начинал ныть, что Софья стала жертвой чеченцев, и норовил взять с меня слово, что я не стану предпринимать какие-либо шаги, предварительно не посоветовавшись с ним.
— Не стоило ей брать деньги, — скулил он. — Предчувствие у меня нехорошее. Похитители пытками выбили у неё доллары, избавились от свидетеля, и теперь её тело гниёт неизвестно где. А если бандиты не получили бабки, то мы следующие на очереди. Пока не поздно, смоемся подобру-поздорову из Нью-Йорка. Нам теперь делать здесь нечего.
Я отмалчивался, не желая тратить время на бессмысленную дискуссию, а тем более, что-либо ему обещать. С какой стати? Свалился на голову с бредовой идеей о золоте Запорожской Сечи, к тайне захоронения которого, якобы я причастен, добился разрешения погостить, и присосался, как пиявка. Даже за океаном от него невозможно избавиться.
Драматизировать бегство Софьи? Гера, древнегреческая богиня семьи и брака, охраняющая святость и нерушимость брачных союзов, ей явно не покровительствует. Лгунья пошла по стопам богини разврата. Наверняка, плутовка познакомилась с пожилым богатым американцем, охмурила старца, страдающего простатой, и помахала ручкой попутчикам. Сидит в шезлонге где-то в Калифорнии на роскошной вилле возле бассейна с золотыми рыбками, и смеётся, вспоминая, как трижды обвела всех вокруг пальца. Единственное, способное хоть частично оправдать её молчаливое бегство, — деньги. Тайну, где она хранит доллары, заработанные мошенничеством, Софья оберегала с тщательностью швейцарских банкиров. Если предположить, что Гришины опасения справедливы, последствия её аферы — отнюдь не оптимистичны.
— Свалим из Нью-Йорка и устроимся на бензоколонку в районе Миссури, — увещевал Гриша, лишь только вечером мы сходились на кухне в час ужина. — Поживём пару недель в одном месте, потом в другом — бензоколонок много. Зато будем при деле. Чует моё сердце: это, как игра «горячо-холодно». Как приблизимся к месту захоронения воинской казны, дух гетмана сам проявит себя. Вспомни, в конце концов, зачем мы сюда приехали. Прозябать в безумном городе-муравейнике, или искать место, где запорожцы основали Миссурийскую Сечь?
Его увещевания надоели — даже аппетит пропадал, когда он начинал говорить о кладе. В какой-то момент моё терпение лопнуло, я хлопнул ладонью по столу и резко оборвал его.
— Хватит пудрить мозги! Какие у тебя есть доказательства, косвенные хотя бы, что золото Сечи существует в реальности? Это плод больного воображения. Тебе надо лечиться.
— А летающая бутылка и карта на скатерти — это тоже плод больного воображения?
— Не знаю. Может, задействована чёрная магия. В цирке у фокусников и не такое бывает. Но не увиливай от ответа. Где доказательства? Где исторически подтверждённые факты? Где они?! Где?! Кто-то из его соратников упомянул в письмах о кладе? Словом где-то обмолвился? Разбогател неожиданно и стал швыряться деньгами?
Гриша надолго задумался. Я полагал, что посрамлённый потомок правобережного гетмана оставит меня в покое и, поужинав, молча уйдёт в свою комнату.
Дух гетмана в спорах не участвовал, казалось, он стал трезвенником; водочная бутылка также обо мне позабыла. Зато появился белый голубь, утром садился на подоконник, стучал клювом в стекло, а когда я подходил, громко курлыкал «Ще не вмерла України і слава, і воля, Ще нам, браття молодії, усміхнеться доля. Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці, Запануємо ми, браття, у своїй сторонці»[12]. И сделав перед окном прощальный круг, улетал, оставив на подоконнике внушительных размеров голубиный помёт.
Прошла неделя. Благодаря голубю, гимн Украины я выучил наизусть. А из помёта на подоконнике проросла жёлтая ромашка. Тоненькая ножка, маленькая головка и роскошное солнечное сомбреро. Не удивлюсь, если служба безопасности, американская или российская, вмонтировала в него видеокамеру, чтобы за нами следить.
В один из вечеров, когда мы собрались ужинать, Гриша откупорил две бутылки чешского пива и первую разлил по стаканам. Прозвучал его любимый тост: «За всё хорошее».
Я поднял стакан и с сарказмом отметил: «Тост содержательный. В двух словах, что ты имеешь этим сказать?»
— Не цепляйся к словам, пиво портится.
Выпили. Приступили к магазинным салатам. Насытившись и поднакопив силы, Гриша вернулся к любимой теме.
— Ну, так слушай. Возвращаясь к старому разговору. Запорожские казаки, как ты понимаешь, пай-мальчиками никогда не были. Князья, короли, ханы, цари и султаны — все в средние века промышляли войнами и разбоями. Государственные карты и границы перекраивались ежегодно — одни империи гибли, другие возникали на их месте, и держались на воинской мощи. На смену одним завоевателям приходили другие, делёж территорий и накоплений никогда не прекращался и начинался сызнова, едва победители обрастали жиром, ложились брюхом кверху и починали на лаврах. Вот тогда они и уступали место толпищам новых голодных и воинственных гуннов и варваров. Запорожцы — не исключение. Также кормились разбоями. В начале семнадцатого века гетман Иван Сулима брал штурмом черноморские города и дунайские крепости. Даже до турецких берегов добирался. Грабил Стамбул, Варну, Трабзон.
— Ты так горделиво рассказываешь о казацких набегах, — прервал я Гришу, — что забываешь, что это пиратский промысел, разбойничество. Они ничего не созидали. Не оставили о себе памяти ни одним техническим достижением или научным открытием. Они жили награбленным, от набега к набегу, как нынешние пираты сомалийские или нигерийские. «Бандитская орда», вот как это называется в цивилизованном мире. Разбойники с большой дороги.
— Что ты сравниваешь век двадцатый и век семнадцатый! — возмутился Гриша. — Шестнадцатый, семнадцатые века — эпоха великих географических открытий и великих завоеваний. Испания завоёвывала Южную Америку и тоннами вывозила на кораблях золото. Англия из Индии выжимала сок. Франция из Африки. А Россия, не встречая сопротивления, шла на Восток, присоединяла Сибирь, Забайкалье, Камчатку, спаивала и покоряла народы Севера. Все морские державы в колониальную эпоху кормились грабежами и завоеваниями.
— Грабили — ключевое слово в твоём монологе.
Гришу это не покоробило. Он не повёл глазом и легко согласился.
— Ну, да. Можно сказать, что казаки-мореплаватели были пиратами Чёрного моря. Не все походы завершались успешно. И в плен попадали, и в рабство их продавали. Всякое случалось. Роксалана, если ты слышал о ней, рабыней была султана турецкого. Позже в его гареме любимой женой стала. Нельзя мораль прошлых веков мерить нынешними нравственными нормами и законами. Нет ни одного народа или государства, с головы до ног грязью не вымаранного. Главное от грязи отмыться вовремя, и идти в ногу с цивилизованными народами, жить с ними по тем же правилам, аналогичным… ну, какой пример привести тебе? — он прищурил глаза, на секунду-другую задумался, — аналогичным американскому «биллю о правах», которому более двухсот лет. Есть разница: двести лет демократии или двадцать? Наверное, есть. А если говорить об исторической роли запорожского войска, то России не надобно забывать, что в те времена Сечь оберегала южные рубежи московского царства от набегов татар, Порты…