— Что верно, то верно, — ввернул я словечко, — препятствовала проникновению ислама на север.
К чести Гриши, он не отвлёкся на новую тему, случайно подброшенную, и размеренным голосом углубился в историю Сечи.
— Золото, серебро, драгоценности — богатые воинские трофеи стекались в казну Запорожской Сечи, делились между участниками походов и позволяли содержать казацкую вольницу. Закончилась вольница, когда новый гетман, Богдан Хмельницкий, будь он неладен, заключил военный союз с москалями. Хоть бы позаботился и прописал статьи этого договора на бумаге и скрепил подписи сургучной печатью. Известны его письма к царю Алексею Михайловичу, к польскому королю Казимиру, известны высказывания Хмельницкого о его желании, и желании небольшой части казаков, поддерживавших его, перейти в русское подданство, но это то же самое… — он запнулся. — Какой тебе пример привести, чтобы было доходчивее… О! — радостно воскликнул он, обрадованный догадке. — Это как будто генерал Власов со своей Добровольческой армией захотел временно перейти в немецкое подданство. Хотя этого и близко не было. Понял? Временный союз. Перейдя на сторону немцев, власовцы оставались русскими. Они надели мундиры солдат вермахта, чтобы при помощи Гитлера свернуть Сталину шею и создать другую Россию, несоветскую, без колхозов и коммунистов. Они не планировали навечно носить немецкий мундир. Наглядно пояснил?
— Путанно. Попроще давай.
— Куда ещё проще! Хмельницкий был прагматиком, и решал сиюминутные задачи, он воевал против царя и за него, против и под знаменем польского короля. Не знаю, что было у него в голове, когда он надумал искать заступничества у царя. Но политические кульбиты или предательство отдельных гетманов, генералов или полковников, не означает, что заключённый политический договор или союз вечен. Не бывает вечных союзов на все времена. Нет такого в истории. Болтовня это, как величавая песнь о вечной и нерушимой советско-китайской дружбе, закончившейся боями за остров Даманский.
— Жизнь переписывает законы.
— Договор на все времена, это как пакт Риббентропа-Молотова, двух лет не продержавшийся. Не обязаны все последующие поколения украинцев…
— Что за чушь ты несёшь?
— Нет, это вовсе не чушь! — закричал Гриша. — Не имел права Хмельницкий от имени всех казаков навечно идти под царя московского. Потому и произошёл раскол между сторонниками и противниками Переяславкой Рады, раздел Войска Запорожского на Левобережное, присягнувшее царю Алексею, и Правобережное, отказавшееся идти под царя. Хмельницкий — зачинщик первой в Украине Гражданской войны. А как тебе нравится, так называемый, Вечный мир тысяча шестьсот восемьдесят шестого года между Московским царством и Речью Посполитой? Слово то ведь какое, ве-э-эчный, — фиглярничая, козлиным голосом проблеял Гриша, — он завершил тринадцатилетнюю русско-польскую войну и расколол Гетманщину. За сто сорок шесть тысяч рублей Россия выкупила у поляков Киев. Но бог не фраер, наказал польского короля. Аппетит приходит во время еды, а Катерина Вторая поесть любила за чужой счёт. Вот и случился в конце восемнадцатого века Второй раздел Польши. От польского пирога отрезала она Правобережную Украину, — заметь, нияким боком Подолье или Брацлавщина не входили добровольно в состав России. Сегодня это называется аннексией. Розумієш? Не входила добровольно Правобережная Украина в состав России, — повторил он. — Через два года у Польши случился третий инсульт, похоронивший Речь Посполитую. Вот он венец ве-э-эчного мира, — вторично проблеял Гриша, понравившееся ему слово. — Польша предала Украину и потеряла союзника. А результат: Польша утратила независимость и как государство надолго перестала существовать.
— Так ты считаешь Богдана Хмельницкого предателем?! Скажи прямо!
— В прямом смысле этого слова, скорее всего «нет», но по историческим последствиям, это зрадництво. Умышленное убийство или непреднамеренное — всё равно убийство. Другое дело, что суд, а в нашем случае, это суд истории, ищет для непредумышленного убийства смягчающие обстоятельства. Первый шаг к возвращению исторической справедливости — стереть имя Хмельницкого с топонимики Украины. Проскурову, городу с шести вековой историей, надо вернуть прежнее имя. А то переименовали его в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом в Хмельницкий! Увековечили имя предателя!
— Гриша, я от тебя устал. Допьём пиво и завершим разговор.
— Одну минуту ещё, — не унимался Гриша, поймав коня за хвост. — Хмельницкий умер в тысяча шестьсот пятьдесят седьмом году через три года после Переяславкой Рады. Отсутствие письменного договора позволило после его смерти, как угодно, интерпретировать его желание перейти под временное, повторяю, временное, покровительство царя. Он, проведу аналогию с улицей, как слабый подросток заискивал перед уличным главарём. Но из-за его необдуманной внешней политики, Украина растеряла независимость и суверенитет. А помирился бы Хмельницкий со шляхтой, и шляхта не отказалась бы от стратегического союза с нами, то и Польша на двести лет не исчезла бы, как государство, и не оказалась трижды разделена, и Украина была бы сейчас великой европейской страной, как Франция или Англия. Подумай только, в тысяча семьсот десятом году, раньше всех западных демократий, Филипп Орлик написал в Бендерах первую украинскую конституцию о разделении власти на законодательную, исполнительную и судебную. Казачья старшина, оставшаяся верной Мазепе, после его смерти избрала Орлика гетманом в изгнании. Представляешь, где бы мы были сейчас?! — воскликнул патетически Гриша. — А в итоге Украина превратились в вассалов царя — в Азии мы оказались. Хотя законное место наше в Европе. Мазепа попытался восстановить независимость, со шведским королём Карлом Тринадцатым союз заключил. Почти десять тысяч казаков присоединилось к нему. Чем всё закончилось, ты знаешь.
— «Внезапно Карл поворотил и перенёс войну в Украйну», — продекламировал я, пришедшие на ум строки из пушкинской «Полтавы».
— Так оно и есть. И, кстати, писал Пушкин «в Украйну», а не «на Украйну». Трижды написал так в «Полтаве». Для шведского короля закончилось всё бесславной полтавской битвой. А Мазепа с верными ему казаками прорвался в Бендеры и вывез казну. Через три месяца он умер в изгнании.
— Ешь, — перебил я его. — А то ничего не останется.
— Ничего, я уже перекусил, — Гриша не подался на уловку, не позволявшую произносить длинные речи. — В отместку за предательство Пётр подписал указ о ликвидации Запорожской Сечи и потребовал доставить ему казну. Но воинские старшины, зная суровый нрав Петра и не доверяя ему, ещё до выхода царского указа, разделили казну на три части. Когда Пётр затребовал золото запорожцев, те решили пожертвовать одной частью казны, дабы ввести царя в заблуждение. Черниговский полковник Павел Полуботко, для видимости присягнувший царю на верность, вышел с золотым обозом в Санкт-Петербург. Однако, не доходя до столицы, схитрил. Отправился с дарами к царю сам — с мёдом, сивухой и пивом, а сынов своих кружным путём направил с золотым бочонком в Архангельск. С первым же судном груз ушёл в Лондон. А там его встретил Орлик. Ему Яков Полуботко, старший сын полковника, передал часть казны. В эмиграции Орлика считали законным гетманом, а Скоропадского, ставленника Петра, гетманом не признали. В Лондоне Орлик положил золото на хранение в банк Ост-индской компании. Когда компания разорилась, кладовые банка прибрало Королевское казначейство. Бумаги какие-то, об условиях хранения вклада, о процентах, наследниках, наверняка, были. Но папирусы имеют свойство гореть, тлеть, теряться, попадать в мусорную корзину. Ты и сам хорошо знаешь, оставишь важную бумагу на столе, а через сутки её уже не найдёшь.
— Допустим. И это всё, что ты хотел мне сказать?
Гриша печально усмехнулся и покачал головой.
— Нет, не всё. Сгинули в Лондоне следы Якова Полуботко. Кто только не пробовал вернуть деньги в Россию. И граф Меньшиков при Екатерине Первой, и князь Потёмкин при Екатерине Второй. А в начале двадцатого века, в девятьсот восьмом году, в городе Стародубе даже состоялся всероссийский съезд наследников Полуботка. Он широко освещался в то время в печати. Создали комиссию, направили в Лондон компетентных представителей. Единственное, что удалось выяснить: что якобы в один из английских банков, некогда принадлежавший Ост-индской компании, давным-давно поступил вклад из России, на сумму в десять тысяч тогдашних голландских дукатов, оставшийся невостребованным. Начали наследники полковника разбираться с правопреемниками банка и наткнулись на саботаж. На руках никаких доказательств нет, а служащие банка, ссылаясь на режим секретности вкладов, не допустили наследников Полуботка к архивам и банковским документам. Такая вот история одной части казны. А есть ещё две. Будешь и дальше сомневаться?
— Красивая легенда, но опять-таки, нет бумаг — нет доказательств. С таким же успехом я могу объявить себя наследником греческого миллиардера Онасиса. Только вот документы затерялись. — Я схватил со стола стопку бумаг и, гримасничая, размахивал перед Гришиным носом: «а доказательства вот они!» — затем кинул бумаги в мусорное ведро, запричитал: «Ой, где же они!» — скорчил плачущую физиономию и по слогам жалостно пропел: «Про-па-ли!»
Гриша обиделся: «Не ёрничай! Я рассказал тебе полную страданий историю Украины, а ты кривляешься!»
— Будет тебе история Украины, только другая. В тысяча восемьсот двадцать первом году греческие революционеры основали в Одессе тайное общество «Филики Этерия», возглавившее национально-освободительную борьбу греков против османского ига. К середине девятнадцатого века в Одессе сформировалась большая греческая община, просуществовавшая до конца сороковых годов, пока Сталин, в порыве очередного безумия, не выслал всех греков на Родину. Это общеизвестные факты. А теперь развиваю мысль дальше, рассказом, что Софья является наследницей мультимиллиардера Онасиса, предки которого родились в Одессе. Как и в случае с полковником Полуботко, нет документов, подтверждающих эту легенду. На это легко объяснимо, часть дореволюционных архивов пропала в пожаре войн и революций. Как тебе заблагорассудится, крути-верти байку, только что мной придуманную. Факты давай, милок, проверенные факты и только факты!