— Тьфу ты! Ну и оплошал я! — расстроился Гриша. — Полный кретин! Ведь поначалу на карте другое слово могло появиться. А я поторопился. Как следует, не разглядел.
— Читай Марка Твена. «Приключения Гекльберри Финна». Ошибаться не будешь. А теперь прямо скажи, не увиливай, почему ты только сейчас рассказал мне о Василе? Во-первых, если мы с тобой партнёры, изволь быть до конца честным, а во-вторых, я мог бы тебе что-нибудь посоветовать.
— Что, именно? — первую часть вопроса Гриша пропустил мимо ушей, схватившись за вторую, непроизвольно преподав урок ведения следствия: нечего спешить с вопросами, докапываться до истины надобно по крупицам.
— В голову так сразу ничего не приходит. Надо подумать. Например, обратиться с запросом в эмигрантские организации. Украинские.
— Держи карман шире. Так они тебя и подпустят к себе. Старая эмиграция осторожная. После убийства в Мюнхене Ребета и Бандеры, это ещё при Хрущёве было, они опасаются террористических акций. Нет, здесь другой подход нужен, — Гриша задумался и принялся тереть лоб.
Я глянул на часы, третий час ночи и, почувствовав усталость, решил, что на сегодня достаточно.
— Пошли спать. Утро вечера — мудренее.
— Хорошо. Но подумай над моим предложением, — Гриша отодвинулся от стола, намереваясь встать. — Если КГБ этим делом заинтересовалось, значит, имело на то веское основание. Они обладали информацией, которой мы пока не владеем. Но это говорит лишь о том, что мы на верном пути. Единственное, что тревожит меня, — Гриша замялся, и я насторожился: «Что ещё могло приключиться?»
Гриша понурил голову, большим и средним пальцами правой руки свёл к переносице брови, и утомлённым голосом заговорил.
— КГБ опередило нас в поисках клада на тридцать лет. Им было известно имя и адрес американской родни Василя. Если из-под носа ЦРУ они выкрали секрет атомной бомбы, — представляешь, какой в те годы был уровень советской разведки! — то через свою агентуру легко могли добраться до Ивана Головатого и его родственников.
— Ты думаешь, втихаря они давным-давно овладели кладом?
— Ничего нельзя утверждать и сбрасывать со счетов. Меня смущает факт, что после ареста сына Иван Головатый замолк. Он был пожилой человек, многое переживший. Умер ли он естественной смертью, или ему помогли специалисты по заказным убийствам, это нам и предстоит выяснить. Советский Союз рухнул шесть лет назад. Украине сейчас деньги во как нужны! — проведя ребром ладони вдоль горла, Гриша продемонстрировал потребность Украины в пополнении золотого запаса. — И ещё. Чтобы у тебя не возникало сомнений: в тысяча девятьсот девяносто первом году на заседании Верховной Рады депутаты задали вопрос о полуботковском золоте тогдашнему Президенту Украины Леониду Кравчуку. Бывший второй секретарь ЦК Компартии Украины рассказал известный ему факт. О запросе англичан в пятидесятые годы. Эту историю я поведал тебе час назад.
— Версий много, очень много. С какой начинать?
— Какие варианты имеются? — Гриша вскинул правую руку и выбросил указательный палец. — Первый, клад существует, и у нас есть шанс его обнаружить. Второй, — он выбросил средний палей, — если выяснится, что Иван Головатый помер, — шансы невелики.
— Пожалуй, ты прав. Однако пора закругляться. Время позднее.
Гриша встал и принялся убирать со стола посуду. Я присоединился к нему. В четыре руки мы быстро привели кухню в порядок и, восстановив дружеские отношения, разошлись по комнатам. Вопрос о местонахождении Софьи отошёл на второй план — он даже не обсуждался.
Не расстилая постель и не раздеваясь, я прилёг поверх одеяла. Заснуть не удалось. За стеной из соседского телевизора звучала задорная песня Булата Окуджавы, как будто специально написанная для ничем не завершившейся полуночной дискуссии: «не прячьте ваши денежки по банкам и углам». — Звонкий голос героя мультфильма, просачивался сквозь стену, свидетельствуя об обрусении южного Бруклина.
Новая жизнь Екатерины Медичи
Песня Окуджавы о судьбе Пиноккио, жизнерадостного деревянного человечка, обладателя четырёх золотых монеток, из-за которых он попал в лапы разбойников, напомнила мне о Софье. Шестнадцать лет брака росчерком пера зачеркнуть невозможно.
Я был студентом четвёртого курса факультета вычислительной техники Новосибирского университета, приехавшим на летние каникулы в родной город. В двадцать один год кровь играет, как молодое вино, и сердце в ожидании любви готово отдаться первой встречной красавице. Когда гормоны управляют разумом, все девушки на одно лицо. Двумя годами ранее, в конце первого курса, в письме в Одессу я легкомысленно задал маме вопрос: «Не возражаешь ли ты, если я скоро женюсь?», — чем едва не довёл её до инфаркта. Родственники забеспокоились. Ирочка, двоюродная сестра, настойчиво выясняла, какие девушки в моём вкусе — брюнетки, шатенки или блондинки, не подозревая, что по молодости я готов любить всех подряд.
Моя младшая сестричка… Когда она появлялась на пляже, на море начиналось волнение. Были случаи, океанские корабли меняли свой курс, а дельфины выбрасывались на берег. Шлейф поклонников тянулся до горизонта и уходил в облака. Свита подружек сопровождала её в тайной надежде, что какой-нибудь кавалер устанет толкаться локтями, прорываясь на первый план, присядет передохнуть и тогда — рот не разевай — хватай и тащи подуставшего ухажёра в кусты, а если он того стоит — не давая опомниться, напрямик в ЗАГС. Пока бедолага сообразит, что в темноте черноморской ночи ему подменили невесту, шансов у него вклиниться в толпу Ирочкиных воздыхателей больше не будет.
У сестрички всегда был хороший вкус. Её избранница, худенькая миловидная куколка, скромно протянула для знакомства ручку: «Софа», — и потупила взор. Я потерял дар речи, успев разглядеть ямочки на щеках, и глаза — две молнии, поразившие оба полушария головного мозга и временно отключившие, — левое полушарие, отвечающее за логическое мышление, речь, умение читать и писать, и правое, ответственное за интуицию и образное мышление. Впрочем, остались неповрежденными затылочная и височная доли мозга, отвечающие за химические реакции, за СЕКС и ЛЮБОВЬ. Они вспыхнули разом, как новогодняя гирлянда; её сияние затмило весь белый свет. Нашатырный спирт, возвращающий к жизни неискушенного юношу, не понадобился. Софа нежно пролепетала: «Я, как и Ирочка, учусь в музыкальном училище». — «Какой голос! — воскликнуло правое полушарие, частично ожившее и ликующе пропевшее — боже, какое волшебное создание!» и заставившее горло еле слышно воспроизвести: «Женя», — самостоятельно я был не в силах широко открыть рот, поскольку за речевые способности отвечало временно отключенное левое полушарие.
— Ты на каникулах? — подбодрила мадонна, усвоившая нехитрое правило: «разговори кавалера, если хочешь овладеть его сердцем». Обворожительно улыбнувшись, она приготовилась слушать, а неокрепший рыцарь, получив допинг, включивший способность издавать связные звуки, не задумываясь над содержанием речи, взахлёб принялся рассказывать небылицы из студенческой жизни…
Как и Ирочка, ангельское дитя было на два года моложе меня (ей едва исполнилось восемнадцать), но в отличие от сестрички, разбившей не одно юное сердце, Софья была скромной и обаятельной — образцом добродетели и совершенства. Она слушала мои рассказы с полуоткрытым ртом, не закрывавшимся даже в момент робкого поцелуя. Я влюбился. Мама к увлечению сына отнеслась спокойно, рассудив, что достигла того, что требуется на сегодняшний день, — выбила из головы мальчика матримониальные планы, связанные с Сибирью. А когда по окончании университета повзрослевший ребёнок сообщил ей, что надумал жениться, она не противилась. Да и нужно ли его удерживать, когда желанная цель достигнута: сынок вернулся под родительский кров, оставив глупые побуждения в далёкой и холодной Сибири.
Ирочка намекала, что Софа далеко не ангел, и в моё отсутствие — я учился в Новосибирске ещё два года — зря время не тратила, флиртовала с другими поклонниками. Но Софа не думала лгать, легко призналась в принятии безобидных ухаживаний: «Ты же, уезжая в Сибирь, ко мне не посватался. Откуда мне было знать, твои намерения? Но не переживай, всех кавалеров я держала на длинном поводке».
Двадцать четыре года и двадцать два — в Америке не считается брачным возрастом. Но мы в ту пору жили в Одессе. Припекало солнце, нежно обнимало за ягодицы и подталкивало в спину. Тестостерон, под воздействием солнечных лучей, достигший запредельных высот, подавил способность правого полушария разумно и логически мыслить, и при отсутствии отдельной от родителей жилплощади, позволявшей ослабить воздействие гормона на мозг, тащил в ЗАГС.
Теперь я задаю сам себе вопрос: а любил ли я её так, что без неё не мог спать, есть, дышать воздухом, любил ли до умопомрачения, или движущая сила любви — тестостерон, а дальше — привыкание и мирное сосуществование, сожительство, скрепляемое детьми, если они есть, и тестостероном, пока не утратил он волшебную силу. У большинства молодых пар банальный ответ лежит на поверхности.
Когда я познакомился с Софой, она была милая и кроткая, ангел, посланный Всевышним с небес. Что случается с ангелочками в супружестве — загадка природы, нераскрытая академической наукой; сомневаюсь, что когда-нибудь появится разумное пояснение этого феномена, как и другого: почему очаровательные куколки, в замужестве превращаются в легкомысленных бабочек, а прелестные кошечки — в диких пантер. Даже Всевышний после двух неудачных попыток сотворить для Адама идеальную спутницу жизни отказался от благих побуждений, и на последующие упрёки отвечал, что создаёт кротких и невинных девственниц, которых развратные мужчины превращают в женщин и наделяют пороками, которыми сами же и гордятся. Бумеранг всегда возвращается…
…Прошла ещё одна неделя. Отсутствие новостей, даже самых плохих, наводит на невероятные мысли: «Софья с её талантом выбрасывать фортели танцует в Нью-Джерси в престижном стриптиз клубе». Почему так подумалось? Однажды её одноклассница с курсов английского языка, подрабатывающая по выходным топлес-танцами, призналась ей, что в хорошие дни танцовщицы зарабатывают тысячу долларов в день, и будь Софа лет на десять моложе, при её любви к денежным знакам, и раскованности, обнаружившейся внезапно, именно там я рекомендовал бы её искать. Шутки шутками, но если в скором времени она не даст о себе знать, то придётся поверить в карканье Гриши об убийстве из-за денег…