— Что-то случилось в моё отсутствие, — волнуясь, стрекотала Софа, — и малоприятное. Рассеянной Линда никогда не была.
Я попробовал успокоить её и развеселить, вспомнил шутки ради афоризм: «больному склерозом не обязательно знать, куда он кладёт таблетки». — Софья на юмор не отреагировала, и я быстро сменил тон, заговорил серьёзно, спокойно и убедительно:
— Со всеми случается. Я, например, в прошлом месяце по забывчивости на один день просрочил с оплатой счёта по кредитной карточке и получил пятнадцать долларов штрафа.
Софья жестко прервала: «Закончили разговор! Линда зовёт меня», — и, не попрощавшись, бросила трубку.
Над Нью-Йорком нависла морозная ночь, и я провалился в глубокий сон, понимая, что существуют реальности, с которыми надо смириться. Когда сможет, тогда она и позвонит.
Дважды в выходные дни Софья отметилась непродолжительными звонками, сказала, что по известной причине говорить долго не может, пояснила, что обстановка вокруг нервная, а после десятого января, даты последнего разговора, надолго замолкла. Разъяснений не требовалось, всё было сказано в предновогодние дни и озвучено по телевизионным каналам, воздействуя на всех, каким-либо образом причастных к доселе невиданному политическому скандалу. Разогретая телевидением, Америка ждала назначенные на семнадцатое января показания Президента Независимому прокурору. Всё окружение Клинтона прошло через мясорубку офиса Кеннета Старра. Но мисс Трипп, благодаря репортёрам «Ньюсуика», попавшая в поле зрения адвокатов Полы Джонс, пока ещё не оказалась в его кабинете. Случайно Софью занесло в «верхние слои атмосферы». Она оказалась вовлечённой в околоклинтонскую возню, вначале восприняла её забавной игрой и приняла творческое участие, посодействовав её развитию. Теперь же, когда обстановка вокруг неё ожесточилась и запахло палёным, она осознала, что в какой-то момент домашняя прислуга Линды Трипп войдёт в круг допрашиваемых.
Телевидение и газеты обсуждали августовскую публикацию журнала «Ньюсуик» о предполагаемых сексуальных домогательствах Президента к бывшей практикантке Белого дома Кэтлин Уилли. В преддверии показаний Клинтона перед Большим жюри статья полугодовой давности стала вновь актуальной. Вялотекущий с февраля 1994 года иск Полы Джонс близился к завершению. Выступление Президента перед присяжными заседателями — завершающий аккорд комиссии Кеннета Старра.
Независимый прокурор, назначенный Конгрессом, для доказательства вины семейства Клинтон в незаконных сделках с земельными участками в штате Арканзас, в бытность Клинтона губернатором штата, потратил кучу времени и бюджетных средств, но ничего не смог доказать. Он переключился на иск Полы Джонс, но и здесь, судя по всему, его ожидало фиаско. Обвинение топталось на месте. Демократы обвиняли Старра в политической ангажированности и растрате государственных средств.
Третьего ноября Клинтон дал письменные ответы на вопросы, заданные адвокатами Полы Джонс. Два вопроса были с подвохом, потенциальной ловушкой, в них содержалась просьба назвать любую женщину, кроме своей жены, с которой Президент имел, предлагал или искал сексуальные отношения во время нахождения в должности Генерального прокурора Арканзаса, губернатора Арканзаса и Президента Соединённых Штатов. Клинтон благоразумно отказался на них ответить, назвав вопросы неуместными. Но согласившись отвечать на вопросы адвокатов, Президент совершил непростительную ошибку. Как бы ни осуждали его злопыхатели за отказ от дачи показаний, он не нарушил закон. Пятая поправка к Конституции была его палочкой-выручалочкой. Всё ограничилось бы осуждающим хором республиканцев и газетно-телевизионной трескотней. До суда дело бы ни дошло. Подставленный советниками, он совершил преступление — лжесвидетельство, отрицая сексуальный контакт, сексуальную связь и сексуальные отношения с кем-либо, помимо своей жены. Теперь его ждала помойная яма — показания под присягой.
Гром грянул. Среди врагов предателей не бывает, поднести бокал с ядом или нанести удар в спину ножом — привилегия близких друзей. Линда Трипп материализовала озвученные угрозы. Двенадцатого января она явилась в офис Независимого прокурора.
Бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, ласково назывались «Малыш» и «Толстяк». С приходом Линды в портфеле Старра оказалась «термоядерная» бомба, нежно названая её создателем, «мисс Моника Левински». Когда сообщение о предательстве Линды Трипп прозвучало в теленовостях, я по-настоящему испугался за Софью. Но помочь ничем ей не мог. Оставалось ждать. Как оказалось, недолго.
Суббота, 31 января. Около шести вечера — на улице уже стемнело — раздался нетерпеливый звонок. В дверях стояла одеревеневшая с мороза Софья, с большим дорожным чемоданом и сумкой.
— Ты?! — я оторопел и раскрыл от удивления рот. — Что произошло?
— Я уволена. Со вчерашнего дня, — оповестила она с трагедией в голосе и глазами полными слёз.
— Поздравляю. — Я подхватил вещи, занёс в квартиру. С порога, не успев раздеться, Софа сумбурно заговорила об увольнении.
— Линда сообщила, что в связи с проводимым расследованием и оказываемым на неё давлением, с понедельника она работает из дому. Сказала, что не нуждается в услугах бэбиситера, заказала билеты на утренний рейс, заплатила двухнедельную компенсацию и отвезла меня в аэропорт. Вчера и сегодня утром в доме была нервная обстановка, и я не имела возможности тебе позвонить. Счастье, что ты оказался дома.
— У тебя есть ключи, — напомнил я.
— Тьфу, ты! — Софа ещё больше расстроилась. — Я так разнервничалась, что забыла об этом.
— А, кроме того, ты же сама собиралась уйти от неё.
Софья сняла сапоги, пальто, и хоть была в свитере, ёжилась от холода.
— Это разные вещи. Когда увольняешься сама — одно дело, когда тебя увольняют — другое. У тебя есть что-нибудь к чаю?
— Естественно.
— А выпить? Есть открытая бутылка вина?
— Закрытая подойдёт?
— Вот и хорошо. Тогда я пошла в ванную, хочу полежать и согреться. Я утомилась и не в силах говорить.
Успокоившись и хорошенько расслабившись — секреты релаксации остались за плотно запертой дверью — ближе к полуночи она поведала о событиях, происходивших в Вашингтоне, в жаркий январь 1998 года.
— Двенадцатого января нервы Линды не выдержали, и она сама пришла в офис Кеннета Старра. Был ли это заранее продуманный шаг, или своего рода явка с повинной, не знаю. Скорее всего, первое. Она заявила, что у неё есть двадцать часов аудиозаписей разговоров с бывшей практиканткой Белого дома Моникой Левински, подтверждающих её сексуальную связь с Президентом Америки. Старр возликовал. В преддверии выступления Клинтона перед Большим жюри появилась возможность уличить его в лжесвидетельстве и доказать, что миллионы долларов, потраченные на четыре года работы комиссии, не прошли даром. Линда Трипп вдохнула новую жизнь в безнадежно мёртвое дело о сексуальных домогательствах. Старр вцепился в неё мёртвой хваткой и предложил записать ещё один разговор с Моникой. Вопросы он приготовит сам. Он обещал ей судебную неприкосновенность и юридическую защиту. Она согласилась. Прокуратор снабдил её шпионскими принадлежностями и благословил на иезуитский поступок.
— Вот, стерва, — не утерпел я.
— Не то слово, — подтвердила Софа. — Опасаясь подвоха, Линда перестраховалась и предложила мне двухсотдолларовую подработку. Чтобы я села за соседний столик и засняла на видеокамеру её встречу с Моникой. Я колебалась недолго — победил дух искателя приключений. Линда пожертвовала своей сумочкой, проделала отверстие для объектива. Дома мы немного потренировались, и я знала, как ставить сумку. Как мы договаривались, я сделала официанту заказ, поставила сумочку на стол, и направила на Линду. То, что удалось записать, лежит в чемодане.
— Быть не может! Ты шутишь?!
— Время шуток закончилось, — игриво ответила Софья. — Риск был огромный. — Она пошла в спальню, вернулась с видеокассетой и, жеманничая, помахала перед моим носом. — Вещественное доказательство.
— Как же ты её выкрала? — ужаснулся я, представив агентов ФБР за дверью, которые вот-вот ворвутся в мою квартиру.
— Я не крала — сделала копию. Линду после беседы с Моникой ждали в офисе Старра. Понимая, что за ней наблюдают агенты ФБР, Линда попросила меня покинуть бар после их ухода и, не привлекая внимание, прошвырнуться по магазинам. Деньги на такси она мне оставила. Кстати, в гостиницу «Ритц Карлтон» я также приехала на такси. Я всё выполнила в точности, но с одним дополнением. На обратном пути заехала в магазин «Рент и перезапись видеокассет» и сделала копию. Видеокассета, запечатлевшая последнее свидание Линды Трипп и Моники Левински, в наших руках. Ты не сгораешь от любопытства?
Такое бывало в детстве. Иллюзионист показывает зрителям пустую шляпу-цилиндр, накрывает платком, — оп! — достаёт разноцветные ленты, цветы, платки, вновь предлагает залу удостовериться, что шляпа пустая, и — оп! — на потеху публики из шляпы вылетают голуби. Софья великолепна. Её шляпка — набор фантастических трюков и невероятных сюрпризов.
Я вставил кассету в видеомагнитофон и грустно пошутил.
— Если ФБР не идёт по твоим следам, мы успеем её досмотреть.
Мы просмотрели кассету несколько раз, конспектируя и расшифровывая разговор вчерашних подруг. Слышимость не всегда была чёткой, и некоторые фразы мы так и не разобрали. Но после нескольких часов кропотливой работы на столе лежала запись беседы:
13-го января 1998 года. Бар гостиницы «Ритц Карлтон» в Пентагоне.
Линда Трипп: Моника! Моника Левински! — они обнимаются. Линда поправляет искусственный цветок с вмонтированным микрофоном, прикреплённый к лацкану пиджака. — Ты прекрасно выглядишь.
Моника Левински: О-о, спасибо за комплимент! — она снимает жакет — Это мой любимый наряд.
Официант: Что принести выпить двум восхитительным леди?
Моника Левински смотрит в меню: — Я предпочитаю «Бартайлс и Джеймс».